Флейта и ветер - Дмитрий Янковский

Не отодвинулась. Теперь это было бы глупо.

Она положила ладонь на Денину руку. Холод не пугал, наоборот успокаивал.

– Мне хорошо… – тихо шепнула она.

– Мне тоже. С тех пор, как я перестал быть человеком, мне впервые так хорошо.

Хорошо бы было перекусить. Дворжек не знал, когда он ел в последний раз, но желудок подсказал, что это было довольно давно. Жареной рыбки бы… Почему-то хочется именно рыбы и именно жареной.

Так, это пустое. Не те мысли. Дремучие инстинкты, как писали Стругацкие. Давить надо эти желания.

Цепочка событий, приведших его в эту пустую тьму, сама собой разматывалась в памяти и Дворжек знал – надо размотать ее обязательно. В ней должна быть зацепка. Хоть одна. Но в нынешнем состоянии хватило бы и ее.

А началась эта цепочка в июне, почти через два года после присяги. Лето выдалось на редкость дождливым, заданий было не много и Дворжек, как обычно, исполнял трудовую повинность в регистратуре лечебницы. Работа была дурацкая, хуже некуда, а самое главное, ничуть не приближала его к поискам Инны. Хотя последние два года нельзя было назвать потерянными – удалось узнать много нового, а главное важного. Почти все свободное время Дворжек проводил в своей комнате, обложившись учебниками по истории техники, по физике, экзофизике и математике, перегоняя по экрану компьютера мегабайты информации из интернета и перелистывая папки доступных исследований Института. Когда уставал до отупения, занимался в тире, который использовал как спортзал. Наконец он посчитал себя подготовленным окончательно. Точнее достаточным для перехода к активным поискам. К делу надо было переходить как можно скорее, и он решил переговорить с командиром ячейки..

Вечером Дворжек постучался в его комнату на нижнем уровне.

– Разрешите? – Дворжек приоткрыл дверь.

– Заходи. – кивнул командир. – Приятно с тобой работать, сразу чувствуется военная выправка. А то у меня в ячейке один только Стас из служивших.

Он показал глазами на свободное кресло.

– Садись. Что ты хотел?

– У меня есть пара вопросов.

– Говори.

– Скажите, нашей ячейке приходилось встречаться с разумным бесплотным противником?

Алексей Васильевич усмехнулся и шевельнул густыми бровями.

– Думаешь ты меня удивил этим вопросом? Почти каждый новичок, насидевшись в засаде с включенным эфирным детектором, задает этот вопрос.

– У меня другие мотивы. – Дворжек расслаблено откинулся в кресле. – Я сам сталкивался с разумным бесплотным и даже пострадал от него. После этого я и стал вас искать. Мне нужна помощь…

– В лице психиатра. – закончил за него командир. – До командования этой ячейкой, я входил в состав научной группы изучения экзофизически наблюдаемого пространства. Нашей задачей была классификация бесплотных на виды, подвиды, семейства и классы. Никаких признаков разума у бесплотных обнаружено не было. Единственным спорным местом в этом вопросе остается Прорыв. Глядя со стороны, можно подумать, что десантник проявляет признаки разума, но на самом деле давно доказано, что это не так. Просто десантник, это сложно организованный многоструктурный псевдоорганизм, ведущий себя подобно колонии муравьев или термитов. Это не разум, это сложные, разветвленные цепочки условных рефлексов.

– Значит не сталкивались. – спокойно заключил Дворжек. – На этот счет у Института есть какие-нибудь инструкции?

– Секретная, два ноля сорок три.

– И что в ней сказано?

– В случае контакта с бесплотным разумом, она предписывает не предпринимать никаких действий и немедленно сообщать в Штаб. А Штаб будет принимать решение о задействовании ГКВ.

– Понятно. Сейчас восемь часов, значит до девятичасовго «хлопа» Вы еще успеете сообщить в Штаб о таком контакте.

– Ты с ума сошел. Меня насмех поднимут.

– А инструкция?

– Это на всякий случай. Гипотетическая возможность…

– Которая стала реальностью. – теперь Дворжек договорил за него. – Не беспокойтесь, доказательства у меня есть.

– Хотелось бы глянуть. – Алексей Васильевич выжидательно посмотрел на собеседника.

Дворжек усмехнулся, вынул из-под куртки пачку черно-белых фотографий и положил их на стол.

– Только внимательнее смотрите, там есть забавные мелочи. – предупредил он.

Командир просмотрел один снимок, затем другой, перекладывая их вниз стопки. Густые брови поползли вверх.

– Действительно забавно. – сдержанно сказал он. – Если это не спецэффекты, конечно. Кстати, часть этих снимков секретны. Здесь явно сняты агенты других ячеек.

– В Питере их всего четыре. – спокойно ответил Дворжек. – Сначала я не понимал, что снимаю, даже думал, что это одно и то же. Только недавно я понял, что в городе действуют две силы – Институт и кто-то еще.

– Кто?

– А по фотографиям непонятно?

– Я бы хотел послушать твою гипотезу.

– Ладно. Только я не буду пересказывать Вам все свои выкладки. Это долго и малопонятно без контекста, в котором они рождались. Так что, если хотите, могу выдать выводы.

Алексей Васильевич кивнул, не отрывая взгляда от фотографий и стал раскладывать их на столе, будто карточный пасьянс. Дворжек расслабился в кресле и произнес тоном лектора в планетарии:

– Около миллиарда лет назад на Земле возникла разумная форма жизни. Бесплотная.

– Почему ты считаешь, что она возникла именно в это время?

– Законы эволюции. – пожал плечами Дворжек. – Структура и анатомия лептонных существ, которую я сейчас изучаю, позволяет сделать вывод о приблизительном их развитии от деструктурированных сгустков излучения, видимо природного, до современных, порой очень сложных, форм.

– Это чушь. В ЭН-пространстве не обнаружено никаких намеков на разум.

– Вот этого не надо, Алексей Васильевич. – Дворжек усмехнулся. – Обнаружен такой намек, и Вы прекрасно понимаете это.

– Ты имеешь ввиду Прорыв?

– А Вам не кажется, что он полностью выбивается из стройной институтской теории экзофизики?

– Мне кажется, что это попросту малоизученное явление, вот и все.

– Верно, верно. – кивнул Дворжек. – И я понимаю, почему именно оно настолько плохо изучено. Дело в том, что Прорыв своими корнями уходит в пространство, которого мы наблюдать не можем. Мы интуитивно чувствуем, что должен быть какой-то закон, какие-то причины и следствия, но понять этого закона не можем, поскольку в нашей наблюдаемой реальности существует лишь тонкий слой происходящих событий.

Командир заинтересованно поднял взгляд на Дворжека.

– Так… Приехали. Значит ты считаешь возможным существование каких-то иных реальностей?