Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова - Виктор Исьемини

Происходило и немало других странных событий – но жизнь продолжалась. Рождались дети, умирали старцы, гибли воины в многочисленных сражениях, гибли попавшие в разбойничьи засады путники, в море тонули купцы и рыбаки – словом, жизнь шла своим чередом…

Часть 5

ОСАДА

ГЛАВА 41

Побочные явления, плачевные гримасы,Пустые массы, громкие слова.Настойчивые выводы, незримые каркасы,Цветные сны и кое-что ещё.

Коклос Пол-Гнома чувствовал себя превосходно – наконец-то, заявил он Алекиану, извилистый жизненный путь привел его ко двору, где действительно умеют ценить тонкую шутку и подлинное остроумие. У карлика были причины так говорить – король Альды и впрямь относился к нему необычайно уважительно, да к тому же велел и слугам всячески угождать шуту и именовать его не иначе, как «ваша милость» и «господин». Ингви частенько подолгу беседовал с ним, терпеливо выслушивая все разглагольствования Коклоса – в них порой проскальзывали тонкости внутриполитической жизни Империи и точные характеристики многих важных персон, подаваемые, впрочем, в весьма язвительной манере. А шут, польщенный королевским вниманием, заливался соловьем, выдавая подчас немаловажные секреты, случайно подслушанные им – кто же, разговаривая о необычайно сложных и запутанных делах, опасается быть услышанным каким-то дурачком. Словом, за час беседы с Коклосом Ингви узнавал иногда побольше, чем за неделю копания в архивах. Внутренняя жизнь Империи и взаимоотношения ее с соседями теперь стали ему более понятны, а с пониманием пришло и опасение – он понял, что стал участником гораздо более серьезной игры, чем решил вначале… Часто после бесед с шутом он уединялся в своей опочивальне, которая стала также и его новым кабинетом – в прежнем теперь обитала Ннаонна – и подолгу просиживал над картами и некими расчетами, бормоча что-то и черкая мелом по доске…

Ннаонна, которой Ингви стал уделять теперь меньше внимания, вначале дулась, а затем сошлась немного с принцем Алекианом, который также почувствовал нужду в приятельских отношениях с кем-нибудь – ведь Коклос, его в общем-то единственный друг, теперь важничал без меры, всячески старался пользоваться неожиданно свалившимся на него королевским расположением (например, свел близкое знакомство с альхелльскими поварами и взял за правило дегустировать все блюда) – а потому несколько отдалился от своего господина. Так что теперь негласное шефство над Алекианом взяла юная вампиресса – таскала его по городу, показывала немногочисленные местные достопримечательности, рассказывала историю недолгого пока еще правления короля-демона, знакомила со своими приятелями – эльфами и орками, чему принц – юноша довольно вялого нрава, привыкший, что им кто-нибудь руководит – подчинялся спокойно, хотя и немного удивленно…

Спустя некоторое время прибыли послы из Гонзора – привезли выкуп за тамошних дворян и гвардейцев, из их рассказов стало известно, что капитан ок-Икерн установил в герцогстве настоящую военную диктатуру, добывая деньги для освобождения из плена своих гвардейцев и налаживая пограничную службу для защиты от набегов орков. Впрочем, в последнем он весьма преуспел, что подтвердили и сами орки, явившиеся в Альду с поручениями от короля Анзога IV. Они рассказали, что нападать на Гонзор теперь стало едва ли не опаснее, чем на Альду – в прежние времена. И это при том, что большая часть гонзорских рыцарей томилась в альдийском плену… От своего короля орки принесли подарки и письмо, в котором тот благодарил короля Ингви за справедливое отмщение врагу, злодейски казнившему воинов Внешнего Мира, поздравлял со славной победой и обещал прислать еще солдат.

Еще гонзорские послы поведали, что самого капитана ок-Икерна вызывают в Ванетинию и что скоро – по слухам – следует ожидать приезд посольства от Императора…

Алекиан и оставшиеся еще в альдийском плену сантлакские рыцари восприняли эту весть с энтузиазмом (для сантлакцев почти единственной надеждой на освобождение была перспектива того, что их судьба на предстоящих переговорах будет рассматриваться совместно с судьбой принца и возможно Император выкупит их вместе с сыном, надежды же на собственных родичей у рыцарей не было)…

Однажды среди всех этих событий Ннаонна заявила Ингви:

– Через три дня у меня день рождения!

– Н-ну… – король слегка растерялся, затем лицо его просветлело. – Отлично! Устроим праздник! У нас давно не бывало турниров… А пожалуй, выйдет забавно – рыцари будут биться в честь вампирессы, как по-твоему?

– Спасибо, Ингви, но у меня просьба, – девушка нахмурилась, – мне нужны деньги!

Последнюю фразу она выпалила с вызовом, а затем ее тон стал просительным:

– …Ну я же редко что-то прошу…

– Да конечно, конечно… Сколько тебе надо?

– Восемнадцать воробьев сорок три гроша.

– Какая точность! Может, назначить тебя казначеем… Вот… – Ингви склонился над пергаментом. – Вот тебе записка – отнеси ее Мертенку и тебе выдадут тридцать… хм… воробьев.

– Спасибо! – Ннаонна чмокнула изумленного короля в щеку и умчалась по коридору с каким-то боевым кличем… Прислуга шарахалась и прижималась к стенам при приближении этого крошечного урагана…

Ингви с минуту смотрел ей вслед, затем пожал плечами, хмыкнул и улыбнулся своим мыслям привычной кривоватой ухмылкой…

Император Элевзиль II посмотрел на своих придворных, вновь собравшихся на совет – те внимательно слушали зачитываемый канцлером пространный отчет капитана ок-Икерна, доставленный накануне из Гонзора. Элевзиль слегка склонился к Кениамерку, сидевшему по правую руку и тихо спросил:

– И все же, кузен, я решительно не понимаю – зачем вы показывали мне этого горе-пророка Когера?

– Ваше императорское величество, – так же тихо отвечал тот, – дело не в истинности его идей, а в их притягательной силе. В глубине души любой ваш подданый может считать себя сколь угодно умным и проницательным, но при этом большинство-то все же отдает себе отчет в собственной глупости. А тут им предлагается возможность ощутить, что их глупость – выше разума признанных мудрецов. Дуракам куда как приятно гордиться своей глупостью, поскольку больше им гордиться-то и нечем.

– Продолжайте, сер Гвино, мы внимательно слушаем! – Император кивнул канцлеру, заметив, что тот прекратил чтение и выжидательно глядит на него поверх пергамента (на самом деле Элевзиль не слушал вовсе – он прочел доклад капитана еще вчера, сегодняшнее чтение предназначалось для совета). – Неужели это настолько серьезно, кузен?