Государство страха - Майкл Крайтон

Кеннер ответил, что согласен. Действительно, биографию В. Аллена Уилли можно было назвать типично американской, как жизнеописание «Оборванца Дика», принадлежавшее перу Алджера Хорейшио.[36] Аллен Уилли начал с создания сети магазинов дешевой одежды, которую шили на фабриках стран третьего мира, на Западе эти тряпки продавались по цене, раз в тридцать превышающей закупочную. Через десять лет он продал свою компанию за 400 миллионов долларов. А вскоре после этого стал, по собственному определению, радикальным социалистом, борцом за лучшую жизнь для широких масс, за защиту окружающей среды.

Теперь он яростно боролся с эксплуатацией, и в этом ему помогали деньги, нажитые именно благодаря этой эксплуатации. Он с пеной у рта отстаивал свою правоту и для пущей важности или убедительности даже прибавил к своему имени загадочный инициал В., что сделало его более запоминающимся. Однако грозные его атаки часто приводили к обратному результату. Западные владельцы распродавали свои фабрики в странах третьего мира, их приобретали китайские корпорации, платившие своим рабочим еще меньше, чем прежде. Таким образом, выходило, что В. Аллен Уилли эксплуатировал рабочих дважды: один раз, чтобы сколотить себе состояние, и второй раз – чтобы облегчить свою совесть за их счет. Надо сказать, господин В. был невероятно красивым мужчиной, весьма неглупым и столь же эгоистичным. И делать добро людям у него все как-то не получалось. Недавно стало известно, что он пишет книгу, где хочет изложить свои принципы и меры предосторожности для начинающих филантропов.

Он также основал фонд имени В. Аллена Уилли, и деньги, вложенные в него, шли в основном на поддержку судебных исков от природоохранных организаций, в том числе и НФПР. Словом, он был достаточно важной персоной, чтоб его мог навестить такой человек, как Хенли.

– Так он богатый борец за экологию? – спросил паренек Кеннера.

– Да, именно, – ответил тот. Агент кивнул.

– Ладно, – сказал он. – И все равно не понимаю, С чего это вы вдруг решили, что богач бросит свой дом без присмотра?

– Пока не могу тебе сказать, – ответил Кеннер. – Но так оно и случится, вот увидишь. И я хочу быть здесь и видеть, как это случится. Даже способствовать этому. – Он протянул агенту карточку. – Вот, позвони по этому номеру.

Паренек уставился на карточку.

– Вот по этому?

– По этому, – ответил Кеннер.

– Но когда это произойдет?

– Скоро, – ответил Кеннер.

У него зазвонил мобильник. Он надавил на кнопку. Пришло послание от Санджонга:

«ОНИ НАШЛИ АV СКОРПИОН».

– Мне надо ехать, – сказал Кеннер.

АВТОМАГИСТРАЛЬ 405

– Ерунда, – заметил Тед Брэдли и откинулся на спинку сиденья. За рулем был Эванс, они ехали в Ван-Найс. – Нельзя же, чтоб все развлечения доставались исключительно тебе, Пьетро. Знаю, последнюю неделю ты выполнял какие-то секретные задания. Я тоже хочу.

– Тебе нельзя со мной, Тед, – сказал Эванс. – Они не позволят.

– Это уж моя забота, – усмехнулся в ответ Брэдли. «Что происходит?» – размышлял меж тем Эванс.

Брэдли не отстает, чуть ли не за рукав его держит. Категорически отказывается оставить его.

Тут вдруг у него зазвонил мобильник. И он услышал голос Сары.

– Где ты? – спросила она.

– Почти доехал до аэропорта. Со мной Тед.

– Вон оно что… – протянула Сара. Она поняла, что говорить открыто он не может. – Мы только что приехали в аэропорт, и тут вдруг возникла проблема.

– Какая проблема?

– С законом.

– Что это означает? – спросил Эванс. Он не успел получить ответа, свернул с дороги к воротам, за которыми открывалась взлетная полоса, и увидел все сам.

Увидел Херба Ловенштейна, тот стоял в окружении восьми охранников. И, похоже, они опечатывали самолет Мортона.

Эванс проехал в ворота, затормозил, вышел из машины.

– Что происходит, Херб?

– Самолет опечатан, – ответил Ловенштейн. – Как того требует закон.

– Какой еще закон?

– Вся собственность Джорджа Мортона должна быть опечатана до оглашения завещания, тебе следовало бы это знать. И вся эта собственность, включая банковские счета, а также движимое и недвижимое имущество, должна оставаться опечатанной до тех пор, пока федеральными властями не будет произведена его оценка с вычетом налогов. Вот и этот самолет тоже останется опечатанным до произведения такой оценки. От шести до девяти месяцев считая от сегодняшнего дня.

Тут подъехал Кеннер в такси. Представился, пожал Ловенштейну руку.

– Стало быть, самолет опечатан до оглашения завещания? – спросил он.

– Совершенно верно, – ответил Ловенштейн.

– Удивлен, – коротко заметил Кеннер.

– Почему же? Ведь Джордж Мортон скончался.

– Разве? Что-то я не слышал.

– Вчера обнаружили тело. Эванс и Брэдли ездили на опознание.

– И они сошлись во мнении с медэкспертом?

Ловенштейн немного растерялся.

– Ну, полагаю, что да.

– Полагаете? Как прикажете понимать? Ведь вы должны были получить письменное заключение от этого патологоанатома. Вскрытие проводилось, если не ошибаюсь, вчера вечером?

– Да, кажется. И думаю, мы получили это самое заключение.

– Могу я на него взглянуть?

– Но оно… э-э… в офисе.

– Могу я взглянуть на него? – уже строже спросил Кеннер.

– К чему нам все эти осложнения и задержки? – пробормотал Ловенштейн. И обернулся к Эвансу:

– Так ты произвел опознание тела Джорджа Мортона? Позитивное, я имею в виду?

– Произвел, – ответил Эванс.

– А ты, Тед?

– Ага, – ответил Брэдли. – Произвел. Это он. Точно он. Это Джордж. Бедняга Джордж…

– И все же мне хотелось бы видеть официальное подтверждение патологоанатома, – продолжал стоять на своем Кеннер.

Ловенштейн раздраженно фыркнул.

– Послушайте, у вас нет никаких оснований для этой просьбы. А потому я ее категорически отвергаю. Я старший поверенный в деле о наследстве. На эту должность был назначен еще самим Джорджем. И я уже говорил вам, что все документы находятся у меня в офисе.

– Я это слышал, – невозмутимо заметил Кеннер. – Но помнится мне, за незаконный арест и опечатывание имущества положены очень строгие санкции. И все это может обернуться для вас как для юриста самыми серьезными последствиями.

– Послушайте, – взвизгнул Ловенштейн, – не знаю, что за игру вы затеяли…

– Я просто хочу видеть этот документ, – спокойно произнес Кеннер. – Здесь, в центре управления приемом и посадкой воздушных судов, имеется факс. Вон там. – Он указал на небольшое офисное здание неподалеку от самолета. – И мы уже через несколько секунд можем получить копию этого документа, и все проблемы будут решены. Или же можем позвонить в Сан-Франциско, в отдел судебно-медицинской экспертизы, и получить подтверждение о положительном опознании тела.

– Но здесь присутствуют два свидетеля, которые…

– Мы живем в век новых достижений, когда анализ с использованием ДНК стал почти обыденностью, – сказал Кеннер и посмотрел на часы. – Так что рекомендую вам позвонить. – Он обернулся к охранникам:

– Можете снять пломбы с самолета.

Те растерянно переглянулись.

– Мистер Ловенштейн?..

– Минутку, черт побери. Одну минуту! – пробормотал Ловенштейн и зашагал к офисному зданию, прижимая к уху мобильник.

– Открыть самолет! – приказал Кеннер. Достал бумажник и продемонстрировал охранникам жетон.

– Слушаюсь, сэр, – хором ответили охранники. Тут подъехала еще одна машина, из нее вышли Сара и Энн Гарнер.

– Из-за чего шум, а драки не видно? – шутливо спросила Энн.

– Так, маленькое недоразумение, – ответил Кеннер. И представился даме.

– А я знаю, кто вы. – На этот раз в голосе миссис Гарнер звучала плохо скрываемая враждебность.

– Так я и думал, что знаете, – улыбнулся ей Кеннер.

– И должна сказать, – продолжила неугомонная дамочка, – что именно люди, подобные вам, хитрые, беспринципные и абсолютно аморальные, загрязняют нашу планету. И уже превратили ее в мусорную свалку! Я человек прямой, всегда говорю то, что думаю. И вы не нравитесь мне, мистер Кеннер. Не нравитесь лично вы, то, чем вы занимаетесь на этой земле, то, за что вы стоите.

– Любопытно, – протянул Кеннер в ответ. – Знаете, возможно, нам с вами стоит встретиться еще раз и подробно и спокойно выяснить, что именно не так с нашей окружающей средой, а также кто именно ответственен за ее загрязнение.

– Когда вам будет угодно, – сердито ответила она.

– Значит, договорились. У вас юридическое образование?

– Нет.

– Тогда, наверное, вы ученый?

– Нет.

– Чем же в таком случае вы занимаетесь, позвольте спросить?

– Раньше работала продюсером в документальном кино. Затем работу пришлось отставить и посвятить все время семье.

– Ага…