Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

С недавних пор должность психолога в милицейских подразделениях ввели и у нас. Однако, поскольку служба в «спокойных» кадрах (где зарплата и звания точно такие же, как и на «земле», а ответственности куда как меньше) традиционно относится к разряду блатных, то и на должности психологов в основном стали принимать многочисленных родственников и знакомых милицейских начальников всех рангов и уровней. Соответственно, каков поп, таков и приход. Бывший сотрудник одного из управлений питерского Главка как-то делился со мной своими воспоминания об их психологе: «Поначалу он проявлял хоть какое-то подобие активности. По заданию руководства провел тестирование сотрудников каждого отдела, по результатам которого составил какие-то диаграммы и схемы. Применительно к нашему отделу, например, выяснилось, что все мы — сплошь уроды, атмосфера в подразделении близка к взрывоопасной, и вообще непонятно, как мы до сих пор еще не поубивали друг дружку. Начальство, реагируя на психологические выводы, вкатило замполичу за плохую индивидуально-воспитательную работу. А что оно еще могло сделать?.. А потом психолог этот как-то резко успокоился. Плотно засел в своем кабинете и в основном напоминал о себе лишь в дни рождения сотрудников — раз в год каждому из нас полагалась стандартная поздравительная открытка от руководства, отпечатанная на принтере в кадрах. Вот, собственно, и вся психология».

И во что верить сейчас? Просто в людей. В тех, кто честно работает, несмотря ни на что, из самых своих последних физических и душевных сил.

Когда мы спросили одного известного опера, в чем он видит смысл своей работы, зная все то, что он знает, он улыбнулся и ответил:

— Это философский вопрос. Все равно что спросить, в чем смысл жизни. А смысл ее — в борьбе Добра и Зла. Борьба эта идет везде, в том числе и в душе каждого человека. Я верю в Добро. Зло не может вечно побеждать — жизнь остановится. У нас в стране накоплено много Зла. Его очень трудно победить. Трудно, но можно. Нужно только не сдаваться. Тогда мы все и увидим свет в конце тоннеля…

Бандит, который хотел войти в историю

Портрет Карабаса{ История моего знакомства с главным героем этой главы была изложена ранее, в главе «Ферма Карабаса». Летом 1993 года мы вместе со шведским журналистом Малькольмом Дикселиусом приступили к съемкам документального фильма «Русская мафия». В ходе этих съемок бандит, которого я называл Карабасом, много раз беседовал с нами, разрешив снимать свою группировку изнутри. На основе впечатлений от этих встреч и составлен предлагаемый портрет.}

Карабас владел небольшим хутором в нескольких часах езды на автомобиле от Петербурга. Когда он впервые показал его нам, то в шутку назвал свое поместье замком маркиза Карабаса из известной сказки о Коте в сапогах. И так же, как в сказке, этот хутор был фикцией, но в значительно более серьезном смысле.

Ферма (бандиты с удовольствием сами ухватились за новое название) была важным объектом в той деятельности, которой занимался Карабас. Она была тайником для заложников, воспитательным заведением для бандитов и базой для отмывания денег и торговли продуктами питания.

Карабас любил жить в деревне. У него был еще один хутор с семнадцатью чистокровными лошадьми, которых он демонстрировал нам с нескрываемой гордостью. Одевался Карабас респектабельно — он давно отказался от кожаных курток и предпочитал надевать за городом охотничий сюртук и кепи, словно английский помещик. Почти с такой же гордостью он показывал нам и то, что находилось за конюшней, — тюрьму на две камеры для похищенных и заложников.

— Такое должно быть у каждой банды, — говорил Карабас. — Таких тюрем наверняка более сорока в Петербурге. Нравственные принципы нас не удерживают. Если кто-то обманул бизнесмена, которого мы защищаем, то мы похищаем обидчика и держим его в камере, пока он не заплатит, или берем кого-нибудь из его семьи, или уничтожаем его имущество.

Карабас был бандитом, которому хотелось войти в историю. И вовсе не тем, что он претендовал на звание самого крутого бандитского лидера в Петербурге. Он даже не был подлинным лидером в своей группировке, а лишь временно «исполнял обязанности», пока настоящий босс сидел в тюрьме за вымогательство. Да и группировка его не относилась ни к самым крупным, ни к самым богатым в Петербурге. Раньше эта группировка входила в империю Малышева, а потом объявила себя независимой. Антон всеми силами старался удерживать ее от столкновения с другими бандитами.

Чего на самом деле хотелось Карабасу, так это объяснить, что он действует исключительно логично в той среде, где обитает, и что организованная преступность в переходный период от социализма к капитализму в России стала «сложным и интересным социально-экономическим явлением… исторически закономерным результатом…». Он полагал, что толкование закономерностей этого периода не должно монопольно принадлежать милиции и криминалистам.

— Сегодняшние читатели и будущие историки должны знать, как рассуждает бандит, — заявлял он прямо, без всякой ложной скромности.

Карабасу хотелось, чтобы окружающие воспринимали его как делового человека, хотя и пользующегося примитивными и незаконными методами, но, однако, выполняющего некую необходимую функцию в рыночной экономике. Он даже не стеснялся продавать свои взгляды за деньги. За участие в фильме «Русская мафия», который снимался осенью 1993 года, он брал по несколько сотен долларов за каждый отснятый эпизод. В то время ему было около тридцати, у него было круглое, чуть ребячливое лицо, уже заметное брюшко, испытующий взгляд и короткие, по бандитской моде, волосы (став начальником, он начал их отращивать до более цивильной длины). Он производил впечатление дергающегося, несколько напряженного человека, хотя говорил всегда спокойно и вдумчиво.

На вопросы о своем прошлом и о карьере в бандитском мире Карабас отвечал уклончиво. Говорил, что его родители были инженерами, а сам он работал на заводе и был обычным русским пареньком. Но когда мы узнали его поближе, наше впечатление о нем стало более сложным. Его речь была грамотнее, чем у обычного рабочего. Он любил пофилософствовать на темы, связанные с развитием общества и власти, экономики и бизнеса. С другой стороны, разговаривая с подчиненными и по телефону, он бывал краток почти по-военному и производил впечатление человека, привыкшего принимать решения.

Рядовые бандиты считали, что он очень капризен. Карабас действительно взрывался из-за мелочей и ругал своих людей даже в нашем присутствии. Он чрезвычайно заботился о своем имидже, а тщеславие было весьма заметной чертой его характера. Этим, наверное, и объяснялось то, что он согласился встречаться с журналистами. Вместе с тем в нем ясно ощущалась потребность интеллектуального общения, которого ему явно не хватало в бандитской среде. Карабас не обладал рафиницированной интеллектуальностью, необходимой в салонах русской интеллигенции, скорее он производил впечатление остроумного и лукавого самородка.