Убийца с нежными глазами. Сборник - Джейсон Сэтлоу

— О черт,— сказала я.— Басс рассказал Терри, так?

— Я думаю, что да,— сказала она почти неслышно.— Мне кажется, Терри не такой, как мы все. Он не совсем здоров. Мне он не кажется здоровым. Даже когда они только познакомились, он казался мне странным, но он был без ума от Олив…

— Он был всецело поглощен ею, так говорили,— смешалась я.— Он боготворил землю, по которой она ступала.

— О, он обожал ее, нет никаких сомнений. Это было как раз то, что ей было нужно, и я надеялась, что теперь все образуется. У нее была заниженная оценка себя и собственной жизни. Казалось, она не может долго поддерживать отношения с мужчиной, пока не появился Терри. Я думала, что она заслуживает немного счастья.

— Вы имеете в виду, из-за того, что она была «подпорченным товаром»? Испорчена тем, что сделал Ланс?

— Она действительно была испорчена Лансом. Кто знает, какие животные инстинкты он в ней пробудил?

— Это едва ли была ее вина.

— Конечно, нет, но какой приличный молодой человек стал бы хорошо к ней относиться, если бы узнал правду? Казалось, что Терри был послан нам свыше.

— Итак, вы двое решили ничего ему не говорить.

— Мы даже между собой никогда об этом не говорили,— сказала она резко.— Так что у нас не было возможности с ним об этом поговорить. Зачем будить лихо, если все было так хорошо.

Я резко поднялась и направилась к терефону, чтобы позвонить лейтенанту Долану в полицейский департамент Санта-Терезы. Клерк сообщил мне, что сейчас соединит меня. Я подождала, пока лейтенант ответит. Хелен была права. Что прошло, то прошло. Бессмысленно было бы обвинять Басса. Если уж кто-нибудь и был виноват, так это Хелен и Вуд. Олив погибла, потому что Хелен была чересчур вежлива, чтобы докопаться до правды.

— Где сейчас Терри? — спросила я у нее через плечо.

Она рыдала. По-моему, плакать было уже поздно, но я этого не сказала.

— Он был здесь совсем недавно. Он, должно быть, едет домой.

Когда Долан ответил, я представилась и все ему рассказала в подробностях.

— Мы задержим его и допросим,— сказал Долан.— Выпишем ордер и обыщем дом. Где-то же он ее собирал, эту бомбу.

— А может быть, он сделал ее на работе.

— Проверим,— сказал он.— Погоди.— Он прикрыл трубку рукой и я слышала, как он отдавал какие-то распоряжения кому-то у себя в комнате. Затем он снова заговорил со мной.— Дай-ка я расскажу тебе, что нашли мы. Мы нашли, кому принадлежат отпечатки пальцев с машины в которой была Лида Кейс. Они принадлежат одному малому, по имени Крис Эммс, которого двадцать лет назад обвиняли в убийстве приемной матери. Послал ей по почте пластиковую бомбу, и она взорвалась у нее в руках. Суд вынес вердикт о временном помешательстве.

— Ах, черт, я поняла. И его не посадили в тюрьму.

— Верно. Его поместили в государственную больницу в Камарильо, и он сбежал оттуда через восемнадцать месяцев.

— И больше его так и не поймали.

— Свободен как птичка. Я только что говорил с одним из врачей, и они сейчас просматривают старые документы, проверяя, нет ли на него еще чего-нибудь.

— Он действительно псих или притворяется?

— Каждый, кто делает то, что делал он, является психом.

— Вы дадите Вудам знать, когда схватите его?

— Хорошо. Я пошлю кого-нибудь к вам, если он вздумает вернуться.

— Займитесь охраной «Вуд и Варен», он может попробовать добраться до Ланса.

— Правильно,— сказал Долан и повесил трубку.

Я оставила Хелен в ее качалке и спустилась вниз. Найдя Эбони, я рассказала ей, что произошло. Когда я уходила, она направилась наверх к матери. Не могу себе представить, о чем они собирались говорить. Мне опять вспомнилась Олив, проплывающая по воздуху, прямой дорогой в вечность. Я не могла отделаться от этого воспоминания. Я ехала домой, чувствуя себя отвратительно,— мое обычное состояние в последние дни. Я устала копаться в чужом грязном белье. Я устала от вещей, которых мне не следовало знать. Прошлое редко бывает слишком милым. Секреты редко связаны с добрыми делами и благонамеренными поступками, которые открываются благодаря случайности. Невозможно решить запутанную проблему рукопожатием или разговором по душам. Очень часто человечество кажется мне таким отвратительным и я просто не знаю, что должны делать мы, все остальные.

Мои ожоги были натерты бинтами и горели тупой болью. Я взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. С выгоревшими впереди волосами и без бровей я выглядела сильно удивленной, будто я была совершенно не готова к такой развязке. Совершенно верно. У меня не было времени хорошенько переварить всю информацию. Я думала про Дэниела и Басса. Умом я понимала, что эту дверь нужно закрыть, но у меня было чувство, что это дело не завершено. Мне нужен был финал, заключительный аккорд. Я хотела снова быть спокойной.

Я ввалилась в калитку, забрав по дороге почту. Я вошла в квартиру и бросила сумочку на диван. Мне явно нужно было принять ванну, пусть и символически. Было только четыре часа дня, но я собиралась хорошо себя поскрести и пойти постучаться к Рози. Был вторник, и она уже должна была вернуться. Обычно наша местная таверна открывается в пять, но, может быть, подольстившись, мне удастся уговорить ее впустить меня немножечко пораньше. Мне нужен был плотный венгерский обед, стаканчик белого вина и кто-нибудь, кто надоедал бы мне, как родная мать.

Я остановилась возле стола и проверила автоответчик. Ничего не было. В почте тоже не было ничего интересного. И тут с опозданием я заметила, что дверь в ванну закрыта. Я не оставляла ее закрытой. Я так никогда не делаю. Квартирка у меня маленькая, и свет из окошка ванной мне нужен. Я повернула голову и почувствовала, как волосы у меня встали дыбом. Ручка двери повернулась, и дверь открылась. Та часть комнаты была в тени в это время дня, но его было хорошо видно. Спина у меня похолодела, оцепенение спустилось в ноги, я не могла приказать себе сдвинуться с места. Терри вышел из ванной и обошел диван. В правой руке он держал пистолет, дуло которого было направлено мне в живот. Я автоматически подняла руки, ладонями вверх — классическая поза подчинения, которую, как правило, вызывает вид пистолета.

Терри сказал:

— Ах, вы меня поймали. Я надеялся уйти к тому времени, когда вы вернетесь.

— Что вы здесь делаете?

— Я принес вам подарок.— Он указал на кухню. Словно в трансе, я повернулась взглянуть, на что он показывает. На столе лежало что-то вроде коробки из-под обуви, завернутое в рождественскую оберточную бумагу. На бумаге были большие буквы XU-XU-XU на темно-зеленом фоне, и из каждой буквы «U» высовывался рождественский дед. У верхней части был прикреплен красный бантик, из тех, что продаются в магазине. Сюрприз, сюрприз. Терри Коулер принес мне коробку со смертью.

— Здорово,— наконец выдавила я, несмотря на то, что у меня пересохло во рту.

— Вы не хотите ее открыть?

Я покачала головой.

— Я думаю просто оставить ее как есть. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы она грохнула.

— Это часовая.

Мне удалось слегка ослабить нижнюю челюсть, но я не могла произнести ни слова. Где мой пистолет? В голове не было ни одной мысли. Я опустилась на край стола, опираясь на кончики пальцев. От бомб бывает много шума. Конец приходит быстро. Я прочистила горло.

— Извините, что задерживаю вас,— сказала я.— Не смею вас задерживать.

— Я задержусь немного. Мы с вами можем пока поболтать.

— Зачем меня убивать?

— По-моему, хорошая мысль,— мягко произнес он.— Я подумал, что так вам больше понравится, чем то, другое.

— Мне кажется странным, что вы не тронули Ланса.

— У меня есть пакетик и для него, точно такой же, у меня в машине.

Наверное, мой пистолет на дне сумочки. Я собиралась отнести его в магазин. Не забыла ли я его в дипломате, на заднем сиденье машины? Если да, то он все еще там.

— Не возражаете, если я присяду?

Он быстро оглядел комнату, чтобы убедиться, что вокруг нет ружья, кнута или большого ножа.

— Валяйте.

Я подошла к дивану и опустилась на него, не сводя глаз с Терри. Он пододвинул стул поближе и тоже сел, скрестив ноги. Он был очень симпатичный, темноволосый, стройный. В его поведении не было ничего, что бы указывало на его сумасшествие. «Насколько он не в себе? — думала я.— Насколько? Возможно ли на него повлиять силой убеждения? Куплю ли я себе жизнь ценой каких-нибудь сексуальных извращений, если представится такая возможность? Естественно, отчего же нет?»

Я никак не могла трезво взглянуть на ситуацию. Я была дома, то есть там, где я должна быть в полной безопасности. Еще даже не стемнело. Мне очень нужно было в туалет, но это выглядело бы как уловка. И если быть совсем честной, я стеснялась об этом попросить. Мне показалось разумным начать диалог с целью снискать расположение собеседника.