Мастер теней (СИ) - Евгения Соловьева

— Оставьте в покое эти колонны, сишер Вондюмень, и убирайтесь прочь, — очень тихо и очень спокойно велел Рональд.

Лакеи, тянущие цветочную гирлянду, замерли, выронили цветы и съежились. А шер Вонючка обернулся и уже открыл рот, чтобы в запале возразить, но, увидев Рональда, вспотел от страха, отступил и махнул слугам, мол, провалитесь. Те побросали оставшиеся цветы и помчались к дверям.

— Прочь, я сказал, — сморщив нос от вони, еще тише повторил Рональд старику и коротким жестом отправил цветы вслед за слугами.

Наконец, он остался в Народном зале один. Оглядел силовые нити, оплетающие стены, колонны и купол, подправил ослабевшие. Помянул недобрым словом Паука, перехватившего единственного за последние пять лет толкового мальчишку, уже намеченного Рональдом в ученики.

— Какого шиса защищать зал от шеров-зеро и драконов, если последний хвостатый носа не кажет из Хмирны, а ближайший зеро — из Метрополии?! — буркнул Рональд, разворачивая серый свиток с печатью-весами.

Никто не ответил. Эйты по обыкновению изображал мебель, а Ссеубех остался в башне.

«Позвать, что ли, а то и словом перекинуться не с кем? — подумал Рональд и тут же оборвал себя: — Нечего. Пусть делом занимается».

Следующие полтора часа про Ссеубеха он не вспоминал, занятый активацией и настройкой защиты. На ближайшую неделю Народный зал превратился в неприступную цитадель, равно непроницаемую для магии как снаружи, так и изнутри. Теперь, даже если Двенадцатый Дракон Хмирны вздумает разнести Роель Суардис по камешку, в этом зале не пострадает и муха. И наоборот: если Великим будет угодно подраться и превратить зал в кусочек Ургаша, все останется внутри — ровно на неделю.

Едва открыв дверь из зала, усталый Рональд снова наткнулся на Вонючку. Тот нервно топтался под дверью, кусал седой ус и громко думал о неработающем фонтане, недодраенном паркете и дохлых зеленых жуках.

— Фонтаном пусть займется Ахшеддин, — бросил Рональд, пока старик не успел набраться храбрости и напомнить придворному магу о его обязанностях. — Мне некогда.

В такие моменты Рональд ненавидел свою должность представителя Конвента при королевском дворе, ради которой он десять лет убеждал Паука в том, что ему, Пауку, никак невозможно допустить, чтобы во всей Империи не было ни единого темного придворного мага. Последний Бастерхази прислуживает каким-то бездарным провинциальным королькам, словно лакей! Будь прокляты эти Кристисы! Из-за них, трусливых светлых, шерская кровь стала похожей на водицу.

Едва войдя в свои покои, он громко спросил:

— Ну?

— Ничего интересного, патрон, — отозвался Ссеубех. — Кейран с Ахшеддином и Фломом четверть часа назад покинули бордель и направляются во дворец, Шуалейда с мастером теней до сих пор в городе.

— И что она делает?

— Гуляет, патрон, — хмыкнул некромант. — Да взгляните сами.

В зеркале бурлил базар. С навеса над шелковым рядом, где сидел «видящий» голубь — еще одна разработка из запасов Ссеубеха — открывался отличный вид, но вместо голосов слышался лишь невнятный гомон. Рональд несколько мгновений вглядывался в разношерстную толпу, пытаясь опознать Шуалейду и убийцу под личинами. По шелковому ряду бродили матроны, ремесленники, служанки и даже одна страховидная наемница, обнимающаяся с веселым бритоголовым мечником. В дальнем конце мелькнула знакомая физиономия — этот же «тихий» вчера сопровождал Шуалейду к Свандеру. Но никого, похожего манерой и осанкой на принцессу, да еще в сопровождении раба-куклы, Рональд не нашел. Все же неудобно пользоваться голубями — ауры не видно.

— Которая тут она?

— Вольная.

Подивившись весьма странному выборы личины — чтобы женщина добровольно превратилась в этакое чучело? — Рональд вгляделся в черно-белую картинку. Что-то в поведении куклы-наемника показалось неправильным, но разобраться он не успел. Мечник обернулся, равнодушно глянул ему в глаза, едва заметно дернул рукой, что-то блеснуло — и Рональд непроизвольно отшатнулся от погасшего зеркала.

Шу нервничала. Примеряла пятые по счету серьги, кусала губы и прятала глаза. Внизу, в гостиной, уже гомонили фрейлины, за окном шумели подъезжающие кареты. Кукольные часы на башне Магистрата только что пробили шесть: бал начался.

А в ушах Стрижа все еще звучал надтреснутый голос старика-менестреля, что пел на площади перед базаром: «Есть только миг…». Песня, драгоценный подарок людям от Золотого Дракона, ставшего человеком, сегодня звучала особенно пронзительно. Казалось, пел сам Слепой Бард, и пронизанный солнцем пыльный воздух сиял магией музыки. Еще там, на базаре, Стрижу нестерпимо хотелось взять в руки гитару и спеть — так, как он пел эту песню в деревне по дороге к Пророку. Может быть, легенда права, и Дракон остался среди людей, до сих пор бродит по дорогам со своей верной гитарой. Или прав Клайвер, и любой может стать Бардом, если найдет ту самую струну?

Жаль, спеть для Шу не получится.

Стриж осторожно отнял у неё так и не надетые серьги, поцеловал тонкие, пахнущие горькими благовониями пальцы, и вдел серьги, одну за другой. Не удержался, коснулся губами виска, обвел ладонью контур плеча. Она была так красива, так хрупка и беззащитна, эта страшная колдунья, что хотелось взять её на руки и спрятать от всего мира. Но вместе этого Стриж улыбнулся и подал руку. Пора.

Она встала, отделенная от него крепостными стенами из лазурного муара, сделала шаг — и вдруг остановилась, отняла руку.

— Я пойду одна, — сказала она и улыбнулась, впервые за сегодня свободно и светло. — Дождись меня здесь, пожалуйста.

Стриж замер, отказываясь верить, что его план пойдет шису под хвост из-за того, что у колдуньи вдруг проснулась совесть. А может, она решила, что влюблена? Морок и наваждение, скоро пройдет — принцессы по-настоящему влюбляются в рабов только в сказках. Покачав головой, Стриж снова взял её за руку и потянул к лестнице.

— Нет, Тигренок. Тебе не стоит там появляться, — она говорила мягко, но за мягкостью была твердость стали, а в глазах решимость новой интриги.

Стриж пожал плечами и опустил голову, пряча глаза. Настаивать бесполезно — упрямство Суардисов вошло в легенды. Придется смириться. Временно.

— Пожелай мне удачи, Тигренок, — попросила она.

Короткий поцелуй, шелест юбок, быстрый топот каблучков, и Стриж остался один. Шис! Взбалмошная девчонка!

Выждав несколько минут, Стриж взял удачно позабытый Шуалейдой веер и тихонько спустился на второй этаж. Послушал взволнованный девичий щебет, различил робкий голос шеры Свандер, спрашивающей о Тигренке, и шутливый ответ колдуньи. И когда прозвучало «идем!» — неслышно сбежал вниз, нагнал Шу на полпути к дверям и с поклоном подал веер. Где-то далеко ахнула Виола Свандер, зашушукались фрейлины. Но Стриж видел только удивленные и счастливые сиреневые глаза.