Последний адмирал Заграты - Вадим Панов

– Доброе утро, мессер. – Голос дрожит, но кто будет обвинять мальчика в том, что ему сейчас страшно?

– Доброе утро, Генрих.

– Пришел за перстнем?

– Обсудим позже. – Помпилио ободряюще улыбнулся принцу, после чего покосился на Вебера. Выдержал паузу и жестко поинтересовался: – Не стыдно?

– Не хочу воевать, – спокойно ответил вуленит.

– Понятно. – Бамбадао повернулся к Зопчику и продолжил разговор: – Лилиан – умная женщина. Если у тебя есть на этот счет оскорбительные сомнения, я готов их выслушать.

– Собираешься со мной драться? – Ян выдал нервный смешок. – Дуэль?

Остальные трудовики заулыбались.

– Я – Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур, адиген из семьи Кахлес, из рода лингийских даров, – веско сообщил бамбадао. – Драться со мной – неслыханная для тебя честь, галанит, и она никогда не будет тебе оказана. – Помпилио медленно оглядел бунтовщиков. – А теперь я хочу знать, что здесь происходит?

– Они пришли арестовать детей! – не сдержавшись, выкрикнула Лилиан.

– Принцы уже арестованы, – угрюмо поправил девушку Майер.

Рене ожидал, что перестрелка начнется сразу же, при появлении Помпилио. С трудом подавил желание броситься в укрытие, но… Но сделанный Вебером ход всё изменил. Приставленный к голове наследника револьвер снял напряжение, дружинники и наемники, сообразив, что драки можно избежать, слегка расслабились, а за ними успокоились и лидеры. Да и закутанный в черный плащ Помпилио тоже избегал резких движений, не желая казаться агрессивным. И Майер понял, что адиген решил отстаивать королевских детей лишь силой своего авторитета.

«Потому что наследник в наших руках! Да и Помпилио не самоубийца! Понимает, что против всех не устоять! Мы победили! – Рене приободрился. – В конце концов, он брат лингийского дара, его гибель может спутать нам карты!»

А когда всё закончится, нужно будет поставить хладнокровному вулениту бутылку лучшего конька.

– На каком основании арестованы принцы?

– Именем народа.

– Вот этой кучки? – Помпилио презрительно кивнул на загратийцев-дружинников. – Мы ведь не считаем народом наемников с Менсалы и Вуле, правда?

– Они арестованы именем того народа, который вышел на улицы Альбурга…

– На улицах Альбурга я видел много повешенных. Ты их имеешь в виду?

– Я…

– Хватит болтать! – Зопчик понял, что Майер не справляется, и пришел на выручку: – Что тебе надо?

– В прошлый раз ты говорил мне «вы», галанит, – припомнил Помпилио.

– С тех пор многое изменилось, лингиец. Теперь все граждане и все равны. Отвечай на вопрос или убирайся. Ты иностранец и пока не совершил никаких преступлений. Мы не собираемся тебя преследовать.

– А какие преступления совершили дети?

– Они приказали открыть огонь по мирной демонстрации, – вклинился в разговор Кумчик. – Они и полковник Синклер повинны в массовых убийствах и должны понести наказание.

– Законное требование, – помолчав, признал Помпилио.

Лилиан ахнула. Генрих-младший вздрогнул. Кумчик едва заметно выдохнул. Мика несмело улыбнулся. Среди наемников и дружинников пронесся шепоток, им показалось, что бамбадао готов отступить.

Показалось.

– Но принц Генрих тоже действовал на основании закона, – продолжил Помпилио. – Он пытался спасти от погромщиков жителей Альбурга. Возникает юридическая коллизия…

– Не возникает, – отрезал Зопчик. – Несколько часов назад центральный комитет Трудовой партии принял постановление о превентивном аресте всех загратийских адигенов как потенциальных пособников Нестора дер Фунье.

– Принцы не считают себя адигенами.

– Всем известно, что они родственники мятежника, – пожал плечами Зопчик.

– Мерзавец, – прошипела Лилиан.

– Как видишь, Помпилио, мы действуем строго в рамках закона и во имя Заграты.

Голос галанита окреп. Приободрились и вооруженные спутники лидеров, менсалийцы и вулениты остались на месте, а вот дружинники стали медленно приближаться к адигену, догадавшись, что следует пусть и беззвучно, но веско поддержать Зопчика.

– Но мы готовы не просто попрощаться с тобой, лингиец, но даже подарить кое-что на прощанье, – великодушно произнес Ян. – Ты можешь забрать свою подружку. Нам не жалко.

– Да! Забирай ее! – выкрикнул Мучик.

– И убирайся из нашего мира, – закончил Кумчик.

Сорок против одного, еще полсотни во дворце, и тысячи – на площади. Трудовики не сомневались в благоразумии Помпилио и с каждой секундой становились все наглее. А вот адиген выглядел растерянным – он не привык к такому обращению. Громкий титул заставлял людей держаться с Помпилио почтительно, и теперь, столкнувшись с откровенным хамством, адиген не знал, как поступать. Он посмотрел на Зопчика, потом на Лилиан, едва заметно развел руками и сделал несколько шагов назад, оказавшись в окружении дружинников.

– Если девка откажется, мы ее свяжем и доставим на твой цеппель, – рассмеялся Майер.

– И, может быть, даже в сохранности!

– Если она сама ничего не захочет.

Лилиан поджала губы и выразительно посмотрела на Помпилио:

«Будешь слушать, как меня оскорбляют?»

– Я могу выразить свое отношение к происходящему? – тихо осведомился адиген.

– Догадываюсь, что ты хочешь сказать, – самодовольно усмехнулся Зопчик.

– Пусть скажет!

– Да, адиген, говори!

– Обругай нас на прощанье!

– Я не хочу ругаться, – устало произнес бамбадао, сбрасывая плащ.

Выстрел громыхнул, едва первый «Близнец» оказался в руке Помпилио. За ним – следующий, и еще один, и еще… с нарастающей скоростью, сливающиеся в очередь.

Выстрел, выстрел, выстрел…

Враги окружали со всех сторон, и Помпилио не мог промахнуться. И ответного огня не опасался, во всяком случае, сейчас, пока оставались на ногах дружинники и трудовики.

Выстрел, выстрел, выстрел…

Движение вперед, в сторону, уклонение, шаг назад… Помпилио ни на секунду не оставался на месте, отталкивал живых, наступал на мертвых, и стрелял. Стрелял не переставая.

Выстрел, выстрел, выстрел…

Четырнадцать раскатов грома прозвучали меньше, чем за полминуты, и полностью расчистили центр зала. И убитые, и живые – все упали на залитый кровью пол. Лилиан и младшие принцы укрылись за троном. Генрих же оказался за спиной Вебера.

Выстрел. Четырнадцатый.

Вулениты и менсалийцы взяли на изготовку оружие, а между ними – одинокий бамбадао с разряженным «Близнецом».

На одно мгновение.

На одно-единственное мгновение наступила тишина, и Помпилио остался совсем один.

– Помпилио!

– Ты в порядке?

– Да.

– А дети?

– Мессер, я хочу сказать…

– Генрих, потом!