Усадьба заложников - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я ничего плохого не делал. Давили на меня ваши же. Ну, или не ваши, а из другого ведомства, никакой разницы тогда не было.
– Да-да, я понял, ты у нас агнец, невинно пострадавший.
Ярцев поморщился:
– Повторяю. Я не имею никакого отношения к смерти Нелли. Все, что я сделал, – это просто посоветовал Казинидисов некоторым людям из моего окружения, которые тоже находились в сложной ситуации и им нужна была помощь.
– Почему тогда ты так испугался? Почему сразу побежал в Москву встречаться с бывшим помощником прокурора?
– Ну мало ли. Кто знает, что за сыщик ко мне приехал? Может быть, из ваших, а может быть, из тех, кто тогда стоял за спиной Казинидисов.
Гуров поморщился. Список этих «людей», которых подсылал к Нелли и Андрею Ярцев, он уже видел. Местные божки разных городов, купившие все, что только можно было, а потом решившие либо купить себе еще больше… «Либо» каждый раз было разным.
Они уже успели пробить многих.
Лев Иванович, еще до разговора с Ярцевым получив досье на всех фигурантов из списка от технического отдела, позвонил Андрею Казинидису и подробно выспросил про каждого. Андрей ссылался на профессиональную этику, Гуров давил тем, что жена у него уже погибла и смерть ее была тяжелой. А потом напомнил, что у них остались хоть и взрослые уже, но все равно дети.
К тому же дочь тоже занимается ювелирным делом.
Как оказалось, мало кто из списка действовал законными методами. И с уважением. Почти все были как Ярцев, только грубее. Были и те, кто сулил хорошие деньги, кто-то пытался угрожать, но все они были несколько…
– Неинтересными, – как отозвался о них Казинидис.
– Неинтересными?
– Они были похожи друга на друга, даже угрожали одинаково. Не было задач, которые мы не могли бы решить. Но врагов среди них у нас не осталось.
Казинидис выглядел уверенным в себе и очень спокойным, но было видно, что он устал и разговор давался ему тяжело.
– Каким образом?
– К каждому можно подобрать свои ключи. Мы находили решения, все в рамках закона, за незаконные дела мы не брались, трупы прятать не помогали, убийц от суда не отмазывали, – вздохнул Казинидис. – Консалтинг процветает и будет процветать не потому, что люди вокруг глупы, а потому, что, когда ты доходишь до определенного уровня финансового благосостояния, всегда приходит тот самый момент, когда возникает затык. Дела не могут идти всегда ровно. И именно в момент затыка нужно, чтобы рядом был кто-то, кто вовремя посмотрит на твою проблему под другим углом. И поможет найти выход. Бывали действительно уникальные случаи, когда люди просто ну… Не видели выхода, находящегося у них под носом.
– Да? И под каким углом вы бы посмотрели на убийство вашей жены? – жестко спросил Гуров.
Неэтично. Грубо. Лев Иванович сам не любил такие моменты, когда приходилось играть настолько жестко, но нужно вытрясти все из Андрея. Максимально все.
По ту сторону экрана Казинидис сделал один глубокий вдох. И взял в себя в руки настолько быстро, что Гуров мысленно ему поаплодировал.
– Я бы искал того, кто довел ее до этого. Нелли не дала бы себя убить просто так. Даже свою смерть она бы обставила так, чтобы оставить как можно больше подсказок, как найти убийцу. Моя жена никогда не позволила бы выставить ее жертвой.
– Кто сильнее всего мешал вам жить?
Андрей мрачно посмотрел на Гурова. И сыщик понял, что «не мешал». А все еще мешает. И мешает настолько, что Андрей пока не рискует произносить его имя вслух.
– Нелли очень хорошо училась в университете. Она была гораздо более… Она была лучше во всем. Такие таланты не могли не привлечь внимание. Особенно в то время и в этом университете, – только и сказал Андрей. Рискнул, но дал наводку, не называя имени.
Нифонтов.
– Мы найдем виноватых, – коротко сказал Гуров, – чем вам угрожают?
– Постарайтесь сделать это как можно быстрее, – только и сказал Андрей и добавил: – Наша дочь пошла по стопам моей жены. И я боюсь за нее.
Гуров кивнул и отключился.
– Нифонтов приходил к тебе? – спросил он у Ярцева, вспомнив разговор с Андреем. – Угрожал, предлагал сотрудничество?
Кирилл покачал головой:
– Он тогда казался таким… ну что может простой препод? Однако оказался с очень большими связями. Я не знаю, кто стоял у него за спиной. Но при необходимости, думаю, мне бы нашли за что впаять хороший срок. Потому и кинулся сразу после того, как ко мне наведался твой напарник, к Захару.
– И чем он мог тебе помочь?
– Я должен был знать, не приходили ли к нему. Кто знает, насколько глубоко вы будете копать.
– На глубину закопанного трупа, – ответил Гуров, намекнув, что в данном деле его интересует только убийство Нелли. Но если что-то в этом деле пойдет не так… – Возвращайтесь домой. Подписку о невыезде вам доставят на работу. И пока дело не закончится, город не покидать.
Ярцев сглотнул и кивнул. Пить хотелось все сильнее, официант с водой все не шел. Катастрофически не хватало воздуха. Вот ведь идиот, перетрусил, а ему, по сути, нечего же пришить. Нечего! Ярцев даже стукнул кулаком по небольшому журнальному столику. Правда, сделал он это после того, как этот Гуров ушел.
Выпив залпом бутылку воды, Кирилл решил прогуляться. Было душно, хотелось на воздух. Хотелось, чтобы над головой было небо, а не потолок. Чтобы можно было глотать ледяной воздух, как воду, пока не сведет зубы.
Пошатываясь, словно пьяный, от охватившего его опустошения, директор завода «Изумруд» Кирилл Ярцев вышел на улицу.
Его телефон оповестил о приходе сообщения, пришлось долго фокусироваться, чтобы прочитать, буквы расплывались перед глазами, и невероятно хотелось спать.
Но сначала нужно на свежий воздух.
В голову лезли такие глупые и смешные мысли. Он вдруг поймал себя на том, что не помнит, кто придумал название для завода «Дочь Урала». Почему не сын?
Ярцев попытался вспомнить, и милосердная тьма вместе с невероятно сильной, почти нестерпимой болью обрушились на него почти одновременно.
– Это же по сказке. По сказке про Хозяйку Медной горы, – пробормотал он, когда уже лежал на асфальте и чувствовал, что под ним что-то очень горячее. Может быть, показалось. Вокруг кто-то кричал, шумели люди, плакал кто-то, кажется, а Ярцев почувствовал, что невероятно устал. Так сильно, что сейчас заснет. Прямо тут.
– Ты лежи, лежи, сынок, – причитала какая-то
