Законник - Василий Горъ

— Кижер сдаст граф Утерс! — криво усмехнулся Иарус. — Скромняга бы до этого не додумался…

— Да, но…

— Игрен, не тупи!!! — раздраженно воскликнул король. — Зачем гнать армию до границы, если точно знаешь, что Ленивец — чистоплюй, и ни за что не станет воевать с мирным населением? Скажи, онгаронцы хоть кого-нибудь убили?

— Нет, сир…

— Вот видишь! Знаешь, что будет дальше? К тому времени, как воины Нардириена доберутся до Арнорда, Неустрашимый сделает все, чтобы подготовить город к осаде. А его вассалы, которые наверняка уже съезжаются к столице, возьмут командование над рубаками де Лемойра, Бальдра Тиррера и де Варси и уйдут в леса. Когда армия Ленивца осадит Арнорд, они перекроют все окрестные дороги и лишат ее снабжения…

— А еще будут терзать ее по ночам… — вздохнул Игрен.

— Ну наконец-то догадался! Далее, как ты понимаешь, взять Арнорд с наскоку невозможно. Месяц-полтора осады — и Бадинет проклянет тот день, когда решился вторгнуться в Элирею: он потеряет как минимум половину армии, а Неустрашимый за то же самое время — от силы десятую часть… Но это — не самое худшее: для того чтобы удерживать Арнорд, Утерсу потребуется не так много сил. Значит, при необходимости, он сможет отправить часть армии в Морийор. До которого она доберется вдвое быстрее, чем от границы с Онгароном…

— То есть…

— Где именно сейчас находится армия Бадинета? — жестом приказав Игрену заткнуться, спросил Молниеносный.

— В полевом лагере неподалеку от Влара. Но не вся: сегодня утром Алая тысяча двинулась на Кижер…

— Дней шесть… От силы семь — и Бадинет будет у Арнорда… А я все еще в Свейрене! На конюшню, живо!!!

— Зачем, сир? — робко поинтересовался начальник Ночного двора.

— Прикажи седлать лошадей… — вскочив с кресла, приказал король. — Мы выезжаем. Немедленно…

— А… Беглар Дзагай?

— С ним пообщается Галиэнна: такой способный воин мне еще пригодится…

…Отсюда, с самой высокой точки Суланского перевала, армия Делирии казалась лавиной, только-только сорвавшейся с горного склона и готовящейся смести все, что попадется у нее на пути.

Смотреть на стройные ряды солдат, неумолимо приближающиеся к Клаймской долине, было приятно: легко вооруженные Волки, давно перевалившие через седловину, двигались легким бегом. И почти не отставали от Оленей.[134] Закованные в сталь Медведи двигались чуть медленнее, но зато от слитного лязга их сабатонов ощутимо сотрясалась земля.

А еще от сплошной стены щитов отражалось солнце. И превращало стройные ряды пехотинцев в сияющую невыносимо-ярким светом змею, скользящую по усыпанному первым снегом ущелью…

…Осы,[135] рассыпавшиеся по горным склонам, смотрелись не так внушительно. Зато их было много. Настолько, что ущелье напоминало реку. Текущую в Морийор…

…Обоза видно не было — коротенькая вереница телег с осадными машинами, суточным запасом продовольствия и фуража увязла в грязи неподалеку от крепости Церст. Утром. А сейчас должна была подъезжать к началу Церстского ущелья…

…«Каждая зима — это маленькая смерть… — глядя на снег, устилающий землю, мрачно размышлял монарх. — Смерть желаний, планов, надежд. Месяцы небытия, отравленные ядом бесцельного ожидания… С ума сойти: легкие, невесомые снежинки, превращающиеся в капельки воды даже от дыхания ребенка, способны превратить землю в ледяную пустыню, а горные перевалы — в непроходимое ледяное царство. Дыхание зимы примораживает пальцы к рукоятям мечей, лишает подвижности пальцы лучников и звенья кольчуг, а еще выстуживает души самых храбрых воинов. Пара дней на ледяном ветру — и армия превращается в толпу трясущихся от холода людей… Ненавижу зиму и все, что с ней связано…»

— Ветер поднимается, сир! — словно отвечая на его мысли, негромко пробормотал Таран. — Мантию подать?

— Нет… — огрызнулся король: показывать слабость своим вассалам было далеко не лучшим способом поднять их боевой дух.

Настаивать Таран не стал. Видимо, почувствовал, в каком настроении пребывает его сюзерен.

Так и не дождавшись возможности сорваться, Иарус повернул голову в сторону Церстского ущелья и хмуро уставился на пелену облаков, скрывающую его начало:

— Тварь…

— Кто, сир? — негромко поинтересовался телохранитель.

— Барон Церст, кто еще? Двенадцать тысяч ветеранов — и какая-то жалкая крепостишка! Он должен был распахнуть ворота и ползти ко мне на коленях! Если бы не недостаток времени, я бы показал ему, что такое армия Империи!!!

— Когда Урбан принесет вам клятву верности…

— Когда Урбан принесет мне клятву верности, будет поздно! — зарычал монарх. — Я рассчитывал на то, что вассалы Церста помогут обозникам втащить телеги на перевал!

— Если я не ошибаюсь, сир, то срок, который вы дали Урбану на принятие решения, еще не истек… — пожал плечами Таран. — То есть барон Церст, скорее всего, не в курсе ваших договоренностей…

— Урбан — придурок!!! Будь на его месте человек, хоть что-то понимающий в стратегии, синие вымпелы[136] уже реяли бы на надвратных башнях всех городов Морийора! А так я вынужден был оставить незахваченную крепость у себя в тылу!!!

— Вряд ли бы они продержались больше трех суток, сир!

— У меня нет даже часа! — раздраженно рыкнул Иарус Молниеносный. И, заставив себя успокоиться, вполголоса добавил: — Утерс Неустрашимый — неприятный противник. Этот его ход с отступлением уже спутал мне все планы. А если он догадается, что именно я затеял, то тут же отправит на помощь Урбану как минимум половину своей армии…

— Половину, сир? — удивленно переспросил телохранитель.

— Да! — кивнул монарх. — Для того чтобы удержать Арнорд, ему хватит и второй. Ему не надо объяснять, что как только я займу Лативу и обеспечу бесперебойное снабжение своей армии продовольствием и фуражом, Элирея будет обречена. Поэтому-то я и тороплюсь…

— Понятно, сир… — задумчиво пробормотал Таран. — Мне кажется, что Церст нам не помешает: силенок у них маловато, даже на обозы нападать некому. Нравится сидеть за стенами — пусть себе сидят…

— Да плевать на барона и его вассалов: когда Урбан принесет мне вассальную клятву, всем им придется вымаливать у меня прощение… Главное, чтобы он догадался послать весточку своему сюзерену: к вечеру мы будем у Клайма, и армии потребуется что-то есть…

…И Клаймский тракт, и прилегающие к нему поля оказались одним сплошным болотом. Сравнительно более легкие Осы и Волки двигались по нему по колено в грязи, Медведи проваливались до середины бедра, а Оленям пришлось спешиться и вести коней в поводу. Четырехчасовой марш от выхода из ущелья и до начала Черменских холмов вымотал армию сильнее, чем двухдневный переход от Ларса до Суданского перевала. Даже самые выносливые воины хрипели от усталости и периодически теряли равновесие.