Великие рогоносцы - Эльвира Ватала

Дружно и у Бирона, то есть у нашей царицы Анны Ивановны. Жена Бирона, уродливая и рябая, всех рожденных от Иоанны и Анны Иоановны детишек принимала в свое «родное стадо»: отец-то один. Ни ссор там никогда не было, ни скандалов. Жена Бирона, когда Анна Иоановна захочет после обеда прилечь с любовником, детей всех заберет и тихонько с той стороны дверь закроет. «Тс, дети», — не мешать влюбленным.

Дружно живут и в треугольнике Зинаиды Гиппиус. Муж Мережковский критику Философову свои статьи читает, потом слушают стихи Зинаиды, потом все вместе спать укладываются. Да мало ли, дорогой читатель, можно найти в истории и литературе совершенно благополучных любовных треугольников?

Это был хороший «добровольный рогоносец». Он приютил жену и ее любовника под крылышки своего дворца, и покорной собачкой плелся сзади, когда они впереди рука об руку, или рука под одну руку (ибо у Нельсона не было одной руки) шагали впереди. Он всегда знал свое место, этот сэр Гамильтон, английский посланник в Неаполе, и никакого ни протеста, ни любопытства не выказывал, когда жена с любовником интимно уединялись. Он подходил к ним только тогда, когда приморский ветер трепал прическу его Эммы и рискованно было оставить ее без теплого бурнуса или шали. Он накидывал ей теплую одежду на плечи и послушно отставал, всегда десять шагов сзади. Что творилось в душе «покорного рогоносца» мы узнаем только после его смерти, когда он все свое состояние оставит не обожаемой жене, а своему племяннику. Его завещание должно было навести влюбленную парочку на размышления, а что же творилось в душе сэра Гамильтона, ни разу при жизни не выразившего неудовольствия по поводу своей роли «жалкого рогоносца»? Это был хороший дипломат и он знал дипломатические приемы, как надо сохранить жену для себя. Ну хотя бы для тех жалких ласк, которые оставались на его долю, но без которых он жить не мог. Умный человек идет на уступку. Всегда. Сэр Гамильтон знал, как выгодно ему будет закрыть глаза на великую любовь своей жены, чтобы немного погреться в ее лучах! Однако, по порядку!

Люди в Лондоне останавливались, люди недоумевали, люди смеялись, когда видели эту «дружную троицу». Одноглазый, однорукий, худой, как вобла, и маленький как карлик, морской волк, легендарный герой и полководец Нельсон, разбивший Наполеона, идет под руку с полноватой и грузноватой, с выпирающей грудью, женой английского посланника Гамильтона, а муж в десяти шагах от них семенит старческой походкой, держа на руках неизменные или шаль, или пуделя.

Все трое живут в одном доме, вместе время проводят, а придет пора «в постельку» — муж деликатно раскланивается, жену в лобик целует, любовнику руку пожмет и шаркает старческой походкой в свою спальню. О, он знает свое место, этот пэр Англии, осмелившийся жениться на молодой здоровой шлюхе. Но не всегда же она была шлюхой. Теперь вот она стала почтенной леди, остепенилась, разматерела и сейчас кроме худенького, маленького адмирала Нельсона других любовников не имеет. Она на полторы головы выше Нельсона. Она дебелая, крупная самка с высокой грудью и весь ее облик насыщен чувственностью. Такой безоговорочной, хватающей мужчин за сердце и еще за что-то. Равнодушно мужчины не могли пройти мимо нее. Эта женщина, вульгарная, пустая, малообразованная, их… возбуждала. Об этой черте неотразимого сексапиля, эманирующего из Эммы, расписывал Гете, увидев ее во Флоренции. Эротическая чувственность пронизывает все ее существо. Разноцветные глаза, один голубой, другой почти коричневый, так разрослось на зрачке это пятно, пятно, которого боялись дикарские племена. Для них разноцветные глаза являлись символом. Их обладатель принадлежал к дьяволам. Героиня романа Виктора Гюго «Человек, который смеется», герцогиня, побочная сестра английской королевы Анны, имела разноцветные глаза. Они ее не портили, как не портили они и Эмму. Наоборот, придавали им выражение какой-то таинственности. Каждая клеточка тела Эммы брызжет чувственностью. Мужчины не могут равнодушно пройти мимо Эммы. Она их возбуждает настолько, что они останавливаются и подолгу смотрят ей вслед с затаенным чувством восторга и боли от неизведанного наслаждения. Эта шлюха была очень хорошим товаром в свое время. Сейчас она знает только одно божество мира — Нельсона. И ничто, кажется, не омрачает это мирное сосуществование «любовного треугольника». Но у каждого из них свои проблемы. Нельсон мучается двойственностью своего положения, своей виной перед Фанни, законной супругой. Он, чопорный английский джентльмен, воспитанный в пуританской семье, далеко не просто переносил свои измены. А Фанни не хочет дать ему развода, чтобы хоть как-то упорядочить их союз. А Эмма — оттого, что задето ее самолюбие. Ее, законную супругу английского, всеми уважаемого, посла пэра Англии, не желают принимать в королевском дворце, ибо сам английский король Георг III никак не решается пригласить во дворец жену своего посла с ее «подмоченной» репутацией. Дико страдает сэр Гамильтон, но не от измены своей жены, а оттого, что утратил всю свою бесценную коллекцию картин и статуй, утонувших на затопленном корабле. Этот интеллектуал, ученый, знаток искусства и археологии десятилетиями собирал бесценные коллекции камней и картин. И вот все погребено в волнах океана. Эмма! И откуда она взялась, эта женщина, так высоко прыгнувшая и ставшая лучшей подругой неаполитанской королевы?

Дочь деревенского кузнеца и простолюдинки, не умеющая ни читать, ни писать, воспитывалась у недалекой бабушки. С четырнадцати лет работала в услужении. Потом, когда ее красота расцвела пышным цветком, решила попробовать счастья в Лондоне и начала там околачиваться по тавернам и кабакам, рано пойдя по рукам. В шестнадцать лет превратилась в неотразимую красавицу с хорошо развитыми формами. Тициан, решившийся писать ее портрет, нашел в ней свою одну из лучших моделей натурщицы. Были художники и помельче. Рошли написал аж двадцать ее портретов. Ну и началось. Художники наперебой брали ее к себе в натурщицы, попутно делая из нее дешевую любовницу. И писали с нее богинь. Сегодня Эмма в костюме Дианы позирует, завтра она Леда, послезавтра Фрина, Талия. Какие богини еще имеются? Давайте их всех сюда, в мастерскую художника, ведь формы Эммы так соблазнительны, что любой типаж подойдет! Хотите ее сделать кающейся Магдалиной? Ничего нет проще. Луком намажьте ее разноцветные глазки, чтоб покраснели и слезы потекли ручьем, стяните рубашку, будто она в раскаянии, и обнажите до предела границ возможного грудь — вот «Кающаяся Магдалина» готова. Да что мы тут будем расписывать. Видали, небось в музеях эти великолепные копии. Но чаще, конечно, получались картины не кающейся Магдалины, а Магдалины грешницы, что особенно публику возбуждало. Картины с Эммой Гамильтон в главной роли выставляются на парижских аукционах и имеют оглушительный успех.

Не обратить внимание на очаровательную натурщицу с ангельским личиком и хорошо развитым телом просто невозможно. И вот в ее портрет, увиденный им на какой-то парижской выставке, а потом и в нее самою влюбился некий врач, Джеймс Грэхем, лечивший от импотенции современными методами. Он решил сразу убить двух зайцев: во-первых, хорошую любовницу из нее сделать, во-вторых, при ее помощи наладить «свой бизнес». И вот Эмма уже не голой натурщицей в нетопленых мастерских художников на обшарпанной кушетке лежит, часами позируя, но возлеживает теперь на прекрасном тронном кресле жрицей красоты, здоровья и секса. На ней полупрозрачная туника, обнажающая все ее формы, а вокруг бледносочные импотенты курс лечения принимают: глазеют и возбуждаются. Не знаем, как там другие пациенты этого врача, но капитан королевского флота излечился от своей половой немощи настолько, что пожелал Эмму, этот Джон Пейне, у врача забрать и своей наложницей сделать. Но вскоре Эмма ему надоела и он уступил ее своему другу щеголю Гарри Фезерстонхоу, усиленно в то время проматывающему семейное состояние придумыванием все новых и дорогостоящих удовольствий. Впрочем, его развлечения большим разнообразием и фантазией не отличались. Это вам не Коммод, который подавал к столу живых карликов на золоченом блюде с ног до головы измазанных горчицей. У него Эмма должна была попросту танцевать голая на столе. Занятие необременительное, ее в пироги не запекали и она стресс не получала от ужаса быть всаженной в печь или неосторожным разрезанием пирога, как было у европейских монархов. «Блюдо» имело успех и неизвестно сколько бы еще времени Гарри развлекал своих приятелей нелицеприятным зрелищем, но к сожалению, Эмма забеременела. С животиком на стол ее голой пускать Гарри постеснялся. Хотя во времена Виктории, королевы английской, были в моде беременные животы. Словом, щеголь Гарри Фезерстонхоу из своего особняка беременную Эмму выгнал. И пришлось ей рожать ехать в свою деревеньку, в которой ее бабушка выкормила, авось и внучку выкормит. Действительно, после рождения дочери, бабушка согласилась оставить дочь Эммы у себя. Эмма возвращается в Лондон, но уже в значительно обновленном виде.