Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом - Макс Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ох, заблудимся мы, — произнес Юра. — Отлетим на километр, потом полетим назад, и все. Не найдем нужный проход.
Юра снял кофту, выдернул из прохода палку, продел ее сквозь кофту и вставил вновь в проход. Теперь, если отлететь значительно в сторону, было видно колышущуюся, словно флаг на ветру, ткань.
— Если мы отлетим на несколько километров в сторону, как мы сможем четко сориентировать путь назад? — размышлял вслух Васечкин, — Если, возвращаясь назад, мы отклонимся хоть на десять градусов, то на расстоянии в километры это отклонение уведет нас черт-те куда. Тут даже твоя кофта не поможет.
Сквозняком кофту плавно затянуло в проход.
— В идеале втыкать ветки так, чтоб они торчали перпендикулярно поверхности стен, — сказала Катя.
— Втыкать некуда, — сказал Юра.
— Нет, улетать нельзя, мы не сможем вернуться в ту же точку, — произнес Васечкин, — или мы придумаем способ помечать маршрут или… или я не знаю.
— Я придумал, — без эмоций сказал Гречкин.
Юра подлетел к тонкой лиане, сломал ее в одной точке, в двадцати метрах от прохода. Взялся за отломанный конец, подтянул его к тоннелю и засунул в проход на пару метров. Конец лианы, пытаясь распрямиться, упирался в стенку тоннеля, и выходило так, что лиана теперь петлей торчала на шесть-семь метров в сторону от поверхности этого бесконечно огромного помещения по направлению к океану. И не просто торчала, а плавно покачивалась в потоке воздушных масс, что добавляло ей заметности с большой дистанции.
— Молодец, Гречкин, — сухо произнесла Катя.
— Я примерно в этом же направлении думал, — сказал Васечкин.
Гречкин надел кофту обратно на себя.
Направление полета выбрали наугад. Летели, отталкиваясь от воздуха, а иногда от стен. От стен было отталкиваться проще, но при таком толчке человека сносило в сторону воды. А к воде они договорились пока не приближаться. Гречкин надеялся увидеть хоть что-то съедобное, но кругом был только мох. Периодически мимо пролетали насекомые, похожие на бабочек.
— На крайний случай насекомых тоже можно ловить и есть, — размышлял Юра.
Саша летел в середине группы и по-прежнему держал Машу за руку. Девочка заснула прямо в полете. Перед Сашей были Катя и Юра, а сзади — Димка. Димке приказали следить за тылом. Ведь, как сказал Гречкин: «С определенной долей вероятности нас может преследовать какой-нибудь медведь или стая летающих волков».
— Если мы найдем Элли, куда нам на ней лететь? — Саша неожиданно задал самый главный вопрос.
Некоторое время, может секунд десять, все молчали.
— Внутри Элли мы хотя бы сможем выжить, — произнес Юра.
— А в невесомости можно жить? — спросил Димка.
— В невесомости происходит атрофия сердечно-сосудистой системы. Через пару лет мы умрем, — ответил Гречкин.
— Это не считая других проблем с мышцами и внутренними органами, — добавила Катя.
— Понятно, — протяжно произнес Дима.
— Ну так какой будет ответ? Если мы найдем Элли, то куда нам лететь? — вновь спросил Саша.
— Я не знаю, куда лететь, — ответил Гречкин.
— А как насчет этой планеты? Как ты ее там назвал? Генри? — спросила Катя.
— Мелкий Гарри. Там слишком низкая гравитация, как на Марсе.
— Это плохо? — спросил Димка.
— Мы там проживем чуть дольше, чем в полной невесомости, но все равно помрем. И еще там высокая радиоактивность.
— Откуда там радиация? — спросил Васечкин.
— Понятия не имею. Может, какая техногенная катастрофа произошла, или ядерная война.
— Как тогда все эти существа тут живут? Почему они не умерли из-за невесомости? — спросил Димка.
— Приспособились, — ответил Юра.
— А мы можем приспособиться? — продолжил вопросы мальчик.
— В теории и мы можем. «Мы» имеется в виду наш вид «хомо сапиенс». Но для этого надо взять много миллионов людей и отправить их всех в невесомость. Со временем почти все умрут от сердечных болезней, но какие-то люди, возможно, смогут оставить потомство, и некоторые особи из этого потомства могут оказаться более живучими в условиях невесомости. В общем, тут будет действовать закон эволюции. Может быть, люди приспособятся к невесомости, а может, все погибнут. А еще может оказаться, что никто не сможет зачать ребенка. Я не знаю точного ответа. Я думаю, сюда давным-давно привезли много живых существ, но большая часть из-них погибла. Вымерли целые виды. Но кто-то приспособился и живет.
— Может, с Лучом связаться? — предложила Катя.
— Он перестал отвечать мне еще на Земле. Но если была бы гравитация, я бы попробовал кинуть три каких-нибудь предмета и… Не знаю… Было бы странно, если б он мог бы нам сейчас помочь, но при этом не давал бы о себе знать.
— Может, позвать его как-нибудь иначе? — спросил Саша.
— Ну… давай. Позови.
Васечкин ненадолго задумался.
— Луч, ответь нам! — произнес он.
— Ну-ну, — усмехнулся Юра.
— Маша ела ту же кашу, которой и нас кормили? — спросила Катя у Димки.
— Да.
— Я просто еще думаю, чем нам кормить ее дальше, — сказала Катя.
— Будет есть то же самое, что и мы, — сказал Юра.
Гречкин свернул в сторону и остановился. Остальные, пролетев вперед еще метров десять, тоже остановились.
— Петлю надо сделать, — сказал Юра, — метров семьсот мы уже пролетели.
Гречкин обернулся. Вдалеке еле заметно колыхалась загнутая ветка. Юра сделал вторую точно такую же метку.
— Сколько мы будем лететь вперед? — спросил Васечкин.
— Я думаю, еще пару километров, и будем возвращаться.
— А до ночи сколько? Кто-нибудь вообще засекал? — спросила Катя.
— Время пока есть, — сказал Юра.
Они летели уже около часа. Пейзаж был везде одинаковый куда ни посмотри: голубая океаническая гладь и ковер из мха с пересекающими его лианами. Обе эти поверхности параллельно друг другу уходили вдаль. Туманная дымка рассеялась, и теперь стало видно границу, где зеленая сфера гигантского помещения заходит за океанический горизонт. До горизонта было километров десять во все стороны.
Каждый из людей сам решал, где для него верх, а где низ. Мозг Юры теперь настроился таким образом, что поверхность океана для него стала низом, а моховая стена — верхом, потолком. Васечкину его положение воспринималось иначе: Саше казалось, что они летели вдоль отвесной зеленой стены, а справа в ста метрах находилась вторая стена, только из воды. Катя ощущала себя в пространстве так же, как и Гречкин. А Димка плыл лицом
