Тирания Ночи - Глен Кук

Императорские войска вместе с армией Вондеры Котербы захватили восточную треть Кальзира с удивительной и неожиданной для всех легкостью. Прамане изумлялись собственной слабости.

Даже те кальзирцы, которым помогали советники из Люсидии и подкрепления из каифатов, ничего не могли поделать с вышколенной, закованной в тяжелые доспехи пехотой и кавалерией. Люсидийцы бились отважно, но использовали неверную тактику. Йоханнесу Черные Сапоги не было дела до изящных маневров, он шел напролом, захватывая по пути города, села, порты и замки, и обращал на противника внимание, только если тот нападал открыто. А подобные нападения всегда заканчивались для праман разгромом: сначала их удерживали имперские копейщики, потом на них обрушивались тысячи стрел. Когда враг бежал, его добивала конница.

Восточное и южное побережья блокировали боевые корабли из Датеона и Апариона. Фиральдийский сапог тяжело опустился на Кальзир. Немногие прамане бежали на запад, чтобы присоединиться к тамошним войскам. С теми, кто появлялся на западной дороге, расправлялся Свавар.

Впервые он увидел Йоханнеса Черные Сапоги, когда тот проезжал мимо в окружении своих браунскнехтов, надеясь опередить неповоротливые армии Безупречного.

– Да это же просто гребаный гном какой-то! – выругался Шагот.

Не совсем правда, но почти.

Император был так уверен в победе, что взял в Кальзир всю семью. Правда, дочерей Гриммсоны увидели (да и вообще узнали об их существовании) только позже. Те ехали в закрытой карете, окруженной со всех сторон всадниками-браунскнехтами, хмурыми, вспыльчивыми и весьма грозными.

Императорский наследник, Лотарь, скакал подле отца. Несчастному ребенку не занимать было воли и упорства, вот только этому сильному духу досталось чересчур слабое тело. Мальчик очень старался сделать так, чтобы Йоханнес им гордился.

Когда кортеж скрылся вдали, братьев вызвал Феррис Ренфрау.

– Отличная работа. Вондера Котерба считает, вы достойны награды. Я с ним согласен. Хотите служить нам и дальше?

Он вручил Свавару мешочек монет.

– Мы пойдем с вашим войском, – ответил Шагот. – Нам нужно найти одного человека. На западе. Он должен умереть.

– Все умирают.

– Этот должен умереть скоро. Такова воля богов.

Свавар почувствовал, что Ренфрау знает, кто они такие. Наверняка шпионы ему докладывали.

– Расскажите мне об этом человеке. Быть может, я помогу вам.

– Нам известно только, что он в Кальзире, – отозвался Свавар, отвлекшись немного на проходивших мимо пехотинцев в тяжелых доспехах – таких ему раньше видеть не приходилось. – Но мы уверены, что узнаем его, когда увидим.

Мимо шагал полк патриарха, который принимал участие в боях на востоке. При взгляде на рыцарей из Братства Войны, похожих на черных ворон, Свавару сделалось не по себе. После бротских приключений Братство всегда будет считать их врагами.

Ренфрау задавал все новые вопросы. Свавар знал: он считает их с братом простодушными глупцами. Ну и пусть. Может, они и правда недалекого ума, но всегда полезно, когда тебя недооценивают.

Когда Ренфрау ушел, Свавар сказал брату:

– Этот тип думает, что знает нашу жертву. И знает, где Убийца сейчас. А еще он думает, что знает, кто мы такие.

– Убийца в армии патриарха?

– Наверное.

– Похоже на правду. В моих снах я вижу нечто подобное. В этот раз мы его прикончим.

Свавар кивнул, хотя его не оставляли сомнения. Всеотец ведь не учитывал в своих планах Арленсуль.

Именно в тот момент можно было наконец рассказать о ней Гриму.

Но Свавар так и не смог.

– Кто хочет, – сказал он разбойникам, раздавая деньги, – может пойти на запад вместе со мной и Гримом. Император не прочь принять нас на службу.

Отправилось с ними лишь около десятка головорезов, которым нечего было терять. Остальные, получив деньги, вернулись в свои холодные пустынные горы.

32

Епископ Лекро устроился подле брата Свечки, который смотрел, как солнце клонится к далекой дымчатой синеве гор. Монах сидел прислонясь спиной к миндальному дереву, растущему в небольшой рощице. Эти деревья когда-то завезли на Шиппен праманские захватчики.

Багровый раздувшийся шар сплющивался о горизонт. От него болели глаза.

Залитое причудливыми цветами небо напоминало палитру безумного живописца. Жители Шиппена говорили, что такие закаты бывают здесь из-за северных потухших вулканов.

– Прости, что побеспокоил, – сказал Лекро, – но я хотел, чтоб ты знал. Слухи не врали – король Питер действительно отправится на материк.

– Так пожелал Безупречный?

– Шутишь? После окончания войны он будет бояться Питера не меньше, чем самого императора.

– Так, может, это идея императора?

– Питеру и самому ума не занимать.

Брат Свечка сразу понял, зачем королю ехать в Кальзир.

Во-первых, он закрепится на материке и упрочит свою репутацию в Фиральдии, где его пока не очень хорошо знают. Во-вторых, разместит дружественные Коннеку силы прямо под боком у патриарха – на тот случай, если тот вдруг вздумает устроить еще один священный поход, на этот раз на Коннек. Потратив не очень много средств и потеряв не очень много людей, Питер утроит свои земли и превратит Наваю в самое сильное чалдарянское государство запада.

Свечка не мог не восхищаться королем: ведь Питер явно предвидел эту возможность еще до того, как согласился перевезти коннекские войска и поддержать герцога Тормонда. Может, Тормонд и отдал их в распоряжение патриарха лишь по указке Изабет.

Безупречный оказался в незавидном положении: теперь ему не удастся сдержать те силы, которые так жаждали заполучить в свое распоряжение все бротские патриархи.

Брат Свечка сделался совершенным, но циником и скептиком при этом быть не перестал. Печальная же правда заключалась в следующем: ни один из последних двенадцати бротских патриархов не выказал ни малейшего уважения к своим обязанностям перед паствой. Да и в политике они, как правило, не были сильны.

– Понятно, чем все это закончится.

– И чем же?

– Ты будешь до конца верен Непорочному?

– Разумеется! Только он имеет законное право…

По напряженному тону и бегающим глазам епископа Свечка понял: агенты Безупречного уже говорили с ним, и он пока не ответил отказом.

– Скорее всего, Непорочный станет последним вискесментским патриархом.

– В каком смысле?

– Все просто. Имеет или не имеет истинный патриарх законные права, сторонников у него осталось мало. А те, кто остался, заключают разного рода сделки, чтобы не пострадать после его смерти. Держу пари: новых выборов в Вискесменте не будет.

И это монаха весьма печалило. У церкви, которую раздирали внутренние противоречия, не оставалось сил на преследование тех, кто сомневался в епископальных постулатах.

– Это так, – понурился Лекро. – Бротские патриархи нас пересидели. Но война была проиграна изначально. Достойному Шестому следовало умолять императора о помощи.

Но согласился ли бы император помочь? Достойный и Воромюнд (или Спайномюнд, или кто тогда правил империей) недолюбливали друг друга.

Достойный отличался мягкотелостью и в историю вошел как Достойный Презрения. Но даже возьмись его поддерживать Братство Войны, никто не смог бы разубедить бротскую чернь, что их не ущемили в правах.

Сгущались сумерки.

– Я вот думаю, – сказал брат Свечка, обращаясь, по всей видимости, к миндальным деревьям, потому что епископ Лекро уже ушел, – твоя церковь стоит на продажности, так почему же ты так удивляешься, когда люди ищут иного пути?

Монах вздохнул и постарался успокоиться. Ищущие свет хорошо знали: продажность свойственна человеческой природе. Что толку осуждать понапрасну? Нужно показать пример, пусть люди узнают, что продажность – зло.

Граф Реймон стоял перед коннекскими командирами и теми, кто прибыл на остров вместе с войсками. На собрании присутствовал и брат Свечка вместе с другими священниками.

– Король Питер регулярно получает донесения от своих платадурских союзников. А у них есть шпионы в Кальзире. Кальзир вот-вот падет, держатся разве что упрямцы в Аль-Хазене. Поэтому местные жители хотят обратиться к чалдарянскому военачальнику, который с уважением отнесется к их вере. То есть к королю Питеру, великому герою Чалдарянской Реконкисты.

Прамане из Платадуры и с терлиагского побережья согласно закивали.

– Послы из нескольких городов провинции, под названием Тоу, вырвались из осады и обратились к Питеру, обещая сдаться. Они не хотят попасть в руки к патриарху.

Брат Свечка едва сдержал ехидное замечание: да уж, если и менять своих привычных тиранов на кого-то другого, то уж точно не на патриарха и его епископальных приспешников.

Послы не обратились к тому же графу Реймону. Коннектенцы были лишь пешками в большой игре, которую вел король Питер.