В небе и на земле - Михаил Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот период было введено новшество. Оно выразилось в образовании корпусов, как более мощных соединений авиации. Новшество было, безусловно, перспективным. Его введению предшествовала специальная демонстрация под Москвой, на которой присутствовал весь Центральный Комитет партии. Я был вызван для наблюдения за этой демонстрации. К.Е.Ворошилов поинтересовался моим мнением о нововведении. Я высказал ему своё одобрение. Но на Калининском фронте, при малом количестве аэродромов, причём удалённых друг от друга, взаимодействие корпусов очень затруднялось. А без взаимодействия их использование было неэффективно, рискованно, а иногда просто пагубно.
В период затишья меня перевели на Западный фронт, где я приступил к командованию 1-ой воздушной армией.
Здесь я встретил другого начальника штаба - моего горячо любимого Александра Семёновича Пронина! Это был отличный начальник штаба, прекрасный товарищ, обаятельный милый человек, беспредельно (не менее чем в военное дело) влюблённый в свою жену - Аллу Константиновну Тарасову (Тарасова Алла Константиновна (1898-1973) - народная артистка СССР, известная актриса МХАТа.). Чистотой души он покорил моё сердце. Но… он был отчаянным спорщиком. Эти «скандальные» споры возникали всегда, когда вопрос касался лошадей и их достоинств. Кончалось всегда тем, что он «умирал» от смеха, а я мысленно вынимал пистолет и стрелял в него в состоянии исступления из-за невозможности переубедить его. Конечно, мы оставались верными друзьями.
Наши взаимоотношения по существу углубились с той паузы в боевых действиях, которая застала нас в местечке Сырокорень. Эти волнующие дни мы всегда вспоминаем как отраду в минуту тяжёлых испытаний среди ада войны. В то время к нам на фронт приехал МХАТ. Пустой сарай превратился в театр с занавесом, на котором красовалась эмблема театра - Чайка.
Трудно передать чувства, обрушившиеся контрастом после военных дум и решений о боевых действиях, когда мы со сцены услышали: А.К.Тарасову; молодую, как сейчас помню, в бордовом бархате Калиновскую; А.П.Зуеву и многих других замечательных актёров МХАТа, с сияющими вдохновением глазами… Они вызывали бури, перевороты в душе, мысли о призвании человека на земле…
Во время этого затишья я, решив воспользоваться передышкой, провёл разбор деятельности французского полка «Нормандия», прикомандированного к 1-й воздушной армии. Для этого я вызвал к себе командный состав полка. В начале боевой деятельности, как я узнал, французы несли неоправданные потери. Летали же они блестяще и виртуозно. Дрались безупречно храбро, никогда не считаясь с численностью вражеских сил. Однако они вели войну в воздухе в том джентльменском стиле, который существовал в первую мировую войну: бросали письма с малой высоты на аэродромы противника с вызовом на «дуэль» в воздухе и т.д. Немцы же встречали их зенитным огнём и нападали организованно превосходящими силами. Нужно было в корне изменить их методы и способы ведения войны в воздухе. Взаимодействие и организованность должны были стать во главу угла. Тактика и организация были для них новыми. Этот разбор вскоре дал положительные результаты. «Нормандцы» стали воевать эффективно и отлично. Некоторым из них было присвоено звание Героев Советского Союза.
В 1945 году французское правительство наградило меня высшим французским орденом - Командорским орденом Почётного Легиона. Интересна история возникновения этого ордена. Орден был учреждён Наполеоном и имел три степени: солдатский орден Почётного Легиона, офицерский и командорский (для высшего воинского состава). Традиция требовала, чтобы все французы в общественном месте тотчас же вставали при входе туда кавалера этого ордена. Не знаю, сохранилась ли эта традиция сейчас. Надо признать, это был достойный знак наивысшего уважения к награждённому. Материально награждённый обеспечивался до конца своих дней. Его дети имели право поступать в высшие учебные заведения без экзаменов.
А как не вспомнить приезд в 1-ю воздушную армию фронтовой бригады артистов цыганского театра «Ромэн». Я всегда любил цыганские песни и пляски - зажигательные, жизнерадостные. А началась эта любовь ещё с той поры, когда вся Москва знала, что в Петровском парке живут лётчики и цыгане. Поэтому с такой радостью восприняли мы их приезд. Вообще, люди искусства делали огромное дело, приезжая на фронт, подвергаясь опасности попасть под бомбёжку или обстрел. Петь, плясать, играть зачастую под аккомпанемент летящих немецких самолётов. Но какой же эмоциональный подъём возникал в нас, людях, ради которых они совершали свой подвиг, после их выступлений. С военных лет у меня сохранились дружеские отношения со многими цыганами из театра «Ромэн». Особенно я преклонялся перед искусством тогда уже очень пожилой Христофоровой, удивительной певицей своего жанра; перед Радой и Николаем Волшаниновыми и другими. Я считаю, что за одно только исполнение «Не уходи ты, мой голубчик» и «Я ехала домой» Раде можно было бы сразу присвоить звание народной артистки СССР. С таким мастерством и чувством она пела! Каждое послевоенное посещение театра «Ромэн» было большим праздником для нас с женой.
С цыганами у меня в памяти связан и такой забавный эпизод. Зимой 1925-1926 года я узнал, что назначен в перелёт по Европе, который должен был состояться в августе 1926 года. Весной этого года, в тёплый майский воскресный (выходной для меня) день, я со своими знакомыми - мужем и женой - гулял в Сокольниках, на природе. Было сравнительно людно, у всех - праздничное настроение. Я был, как всегда в то время, одет в военную форму. Вдруг к нам подошла цыганка. Остановилась, посмотрела на меня и говорит: «Счастливый ты, скоро за границу поедешь. Давай погадаю!». Военная форма не позволила мне удовлетворить её просьбу. Да и в то время к слову «счастье» я относился небрежно, так же как и к своей будущей судьбе. Молодость есть молодость. Теперь я бы задал этой цыганке вопрос: как она понимает слово «счастье»? И сам задумался бы…
* * *
Авиация 1-й воздушной армии работала главным образом (как и всегда в наступательных операциях) по обеспечению разгрома переднего края противника и действовала довольно успешно, особенно при Спас-Деменской операции. Командование признало отличное применение и действия нашей армии в этой операции. Я был награждён орденом Суворова 2-й степени.
Но были и неприятные моменты, омрачавшие настроение, как говорится, «в бочку мёда попала ложка дёгтя». В этой наступательной операции бомбардировочный корпус генерала Ушакова, приданный для усиления удара с воздуха, одним из своих соединений нанёс удар по своей территории. Причём под бомбёжку угодили заместитель командующего фронтом и мой заместитель. К счастью, всё обошлось благополучно, но несколько испортило общую картину действий авиации.
