Особый район Китая. 1942-1945 гг. - Петр Владимиров

Американцы посетили госпиталь, осматривали Яньань и т. п. Ма Хай-дэ у них за своего...

В честь союзников приемы и различные театральные представления.

Чжу До подарил мне значок командира 8-й НРА — круглый жетон с номерным знаком 249. Он должен символизировать единство антияпонского фронта, объединение всех национальных сил в борьбе с захватчиками.

В центре жетона — синий кружок с двенадцатилучевой звездой из белого металла. По внешнему красному обводу иероглифы, удостоверяющие принадлежность владельца к личному составу 8-й НРА. Что ж, для меня это будет памятью об Яньани, о годах войны.

* * *

Чан Кай-ши — один из бывших сотрудников Сунь Ят-сена. Сблизились в 1913 году. В том же году Чан Кай-ши стал военным советником Сунь Ят-сена.

В 1923 году Чан Кай-ши становится начальником военной академии Вампу.

В том же году посетил Москву. Был принят как один из соратников «отца китайской революции доктора Сунь Ят-сена». Закончил краткосрочные курсы при Московской военной академии.

В 1926–1927 годах — командующий Северным походом.

С 1933 по 1937 год занимал почти все руководящие посты в государстве и вооруженных силах: председатель [315] Национально-экономического совета, начальник генерального штаба, член ЦИК Гоминьдана, член Центрального политического совета Гоминьдана, председатель Исполнительного юаня.

С 1937 года — председатель Высшего совета национальной обороны.

10 сентября 1943 года скончался президент Китайской республики Лин Сен. На этот пост пленум ЦИК Гоминьдана избрал Чан Кай-ши.

12 августа

Сегодня, пригласив меня, Мао Цзэ-дун заявил: «Мы подумываем о том, чтобы переименовать нашу партию. Именовать ее не «Коммунистическая», а как-то по-другому. Тогда для Особого района сложится более выгодная обстановка, особенно среди американцев...»

Американцам открыли документацию по 8-й НРА и Новой 4-й НРА, а также по японской армии. Их ознакомили с ходом боевых действий войск КПК за последние годы. Нечего и говорить, как тенденциозно все это преподносилось!

13 августа

Радио Москвы поведало о страшном лагере смерти Майданеке, возле Люблина.

В Германии Гитлер казнит своих генералов и чиновников.

309 членов итальянского сената из 420 лишены своих полномочий и преданы суду.

В Японии подготовка к тотальной войне. Вооружаются подростки и женщины. Барон Судзуки назначен президентом Тайного совета.

Хэнъян захвачен японцами. Китай в судорогах военной катастрофы...

Разгром правительственных войск в Хэнани и Хунани, приезд корреспондентов и военных наблюдателей США существенно изменили внутриполитическую и военную обстановку Особого района. События для руководства КПК складывались как никогда выгодно, превзойдя самые оптимистические прогнозы.

Генеральный политический курс КПК никаких изменений не претерпел, остался резко античанкайшистским. Только последние события создали более благоприятные условия для его осуществления.

Еще более возрастает авторитет председателя ЦК КПК: [316] он-де всегда выступал за гражданскую войну против Гоминьдана. И вот военный разгром Чан Кай-ши как бы подтверждает правомерность его раскольнических действий и «марксистскую глубину» исторического анализа... У руководства КПК и американцев — «медовый месяц». Те и другие усердно обхаживают друг друга.

* * *

Узнать что-либо из биографии Мао Цзэ-дуна, кроме обкатанной официальной версии, — невозможно. Он ни с кем и никогда не делится воспоминаниями о своей молодости, увлечениях, привязанностях. На эту тему наложено категорическое табу. Есть официальная биография, которую каждый должен изучить для «укрепления революционного духа».

16 августа

Войска 1-го Украинского фронта уничтожили с 13 июля по 12 августа 140 тысяч гитлеровцев, 1404 танка и самоходных орудия, 567 самолетов.

Бои за побережье Франции.

Американцы бомбардируют территорию Японии.

Рузвельт заявил, что в районах Тихого океана под ружьем свыше миллиона американских солдат.

* * *

Обстановка в Особом районе продолжает меняться. Прежде во всем чувствовалась блокада гоминьдановскими войсками. Давала знать и контрпропаганда чунцинского правительства.

Чан Кай-ши печатно и на все лады поносили в Яньани. О Гоминьдане, центральном правительстве, отзывались бранно и с намеками на неизбежное в скором возмездие. Однако все время испытывали страх перед возможностью ответных мер. Обстановка была нервозной и гнетущей, особенно в 1943 году. Античанкайшистская и антигоминьдановская пропаганда (до событий в Хунани и Хэнани) перекочевала со страниц яньаньских печатных органов в различного рода театральные представления, преимущественно в пьесы. По указанию Центрального Комитета КПК ряд авторов написали сценарии театрализованных «разговорных» выпусков, массовых сцен, а также песенки, хлесткие скетчи, в которых высмеивали Чан Кай-ши, его неудачи и призывали к борьбе с центральным правительством... Во всех этих театрализованных розыгрышах [317] в большей или меньшей степени проводилась мысль о невозможности сотрудничества с Гоминьданом, никчемности сотрудничества и насущности всяческой борьбы с Чан Кай-ши...

По указанию Центрального Комитета КПК были сформированы бригады артистов и армейской самодеятельности, которые стали прочесывать Особый район, не избегая самых глухих местечек.

Несмотря на шумиху в прессе и другие формы антигоминьдановской кампании, Чан Кай-ши боялись. В антигоминьдановской кампании проглядывали неуверенность и страх. Каждый день и час страшились ответных репрессий Чунцина — внезапного и повсеместного вторжения его войск. В качестве прикрытия и какой-то страховки руководство КПК решило снова командировать Линь Бо-цюя с поручением вести переговоры. Об этом были поставлены в известность лидеры Гоминьдана, и бюрократическая машина закрутилась. Уверен (в этом меня уверило прежде всего поведение самого Мао), что руководство Компартии обязательно пошло бы на уступки, если бы не крутой поворот на фронтах.

Антигоминьдановская пропаганда и чжэнфын породили в Компартии тягостно-душную обстановку. В партийных организациях боялись завтрашнего дня, отказались от любой инициативы, механически повторяли инструкции, спускаемые Центральным Комитетом КПК, заучивали «22 документа» во искупление несуществующих грехов и для пущей благонадежности. Остро ощущалась потеря уверенности. За выкриками лозунгов и клятвами верности Мао Цзэ-дуну, как «боевому вождю партии и народа», стояло смятение, потеря товарищества, страх и даже пустота. И во всей партии снизу доверху отсутствовало единство. То самое единство, борьбу за которое якобы вел и ведет председатель ЦК КПК. В своих беседах со мной, не вдаваясь в подробности чжэнфына, он любит повторять, что эта кампания по сути дела «борьба за единство партии». И тут я согласен: да, это борьба за единство подчиненности Мао Цзэ-дуну, за единство признания его вождем, за единственность его, и только его мнения для партии...