Врата рая - Вирджиния Эндрюс

— Спускайся с этим чемоданом вниз, Люк, а я тем временем одену Энни.

— Принеси обратно мою коляску, пожалуйста, Люк. Одна должна быть здесь, а другая внизу.

— И не останавливайся, несмотря ни на что, — продолжала командовать Фанни.

— Слушаюсь, начальник, — ответил Люк, шутливо салютуя ей рукой.

Так было приятно снова улыбаться и смеяться!

— О, перестань, Люк. Видели вы когда-нибудь такого мальчика… извините меня, такого молодого человека?

— Он замечательный молодой человек. О тетя Фанни… я так рада, что вы приехали. Я никогда не была так счастлива раньше, когда видела вас.

— Спорю, что была. Но не будем говорить обо всем этом сейчас. Давай выбираться отсюда. Что мне надо сделать, чтобы помочь тебе?

— Вчера я бы сделала все сама, тетя Фанни, но сегодня я чувствую себя усталой и слабой. Так что помогите мне надеть на себя белье. Обещаю не быть обузой для вас, когда мы вернемся обратно в Уиннерроу.

— О бедное дитя, — промолвила она. Ее взгляд смягчился, а в глазах даже заблестели слезы. Я никогда не представляла себе, насколько нежной и любящей может быть тетя Фанни. — Ты думаешь, я боюсь этого? Будь любой обузой, какой ты должна быть, и не беспокойся об этом. Мы одна семья, что бы ни говорили.

— Что вы имеете в виду, тетя Фанни?

— Я ничего не имею в виду. Давай я тебя одену.

Она помогла мне одеться, а Люк вернулся с коляской. Он бережно поднял меня с кровати, словно я была дорогим ему младенцем, и осторожно опустил в коляску. В его руках я чувствовала себя удобно и в безопасности. Он взялся за ручки и стал вывозить меня из комнаты.

Я оглянулась на кровать с балдахином, туалетный столик, комод, на всю эту спальню, которая могла бы быть уютным и удивительным местом для меня, поскольку раньше это была комната моей матери.

Как жаль, что эта комната была превращена в пристанище кошмаров. Кровать стала моей клеткой, а ванна с горячей водой — местом пыток. Я действительно чувствовала себя как человек, покидающий тюрьму. Все волшебство и все чудеса Фарти оказались лишь нашей с Люком выдумкой, просто детской мечтой. Реальность выглядела гораздо более тяжелой и жестокой.

Когда мы ехали по коридору, я оглянулась на Люка и заметила на его лице такое же разочарование. Он смотрел на паутину, перегоревшие лампочки в канделябрах, потертый ковер, обшарпанные стены, старые выцветшие занавеси на больших окнах — все это делало коридоры мрачными и сырыми.

Я показала Люку, как отвезти меня к механическому креслу.

— Так будет гораздо легче.

— Послушай, Энни, ты действительно знаешь, как работает эта чертовщина? Я совсем не хочу, чтобы случилось какое-либо несчастье и мы дали бы шанс Тони Таттертону прийти к нам и заявить: «Я же говорил вам».

Я съехала в кресло и крепко привязалась. Затем нажала на кнопку спуска, и кресло стало опускаться вниз.

— Здорово, черт побери. Посмотри на него, Люк. Мы должны будем быстро приобрести такое же для Хасбрук-хауса.

— Название компании есть на самом кресле, — ответил Люк. Он достал из верхнего кармана пиджака ручку и записал его. У Люка всегда все было в порядке, в любой обстановке он оставался теперь студентом.

— Как дела в колледже, Люк?

— Все нормально, Энни, — ответил он, шагая рядом с моим креслом, которое медленно опускалось вдоль лестницы. — Но я принял новое решение.

— Да?

— Я ухожу с летнего семестра. Во всяком случае, нет необходимости начинать его.

— Уходишь? Почему?

— Для того, чтобы провести остающееся летнее время дома с тобой, помочь тебе поправиться. — Он улыбнулся.

— О Люк, ты не должен этого делать.

Кресло остановилось в конце лестницы, и я передвинулась в дожидавшуюся там коляску.

— Нет смысла спорить об этом, Энни. Решение уже принято, — сказал он серьезным, уверенным тоном.

Я знала, что это было эгоистично с моей стороны, но, честно говоря, меня это решение обрадовало и взволновало.

— А что говорит по этому поводу тетя Фанни?

— Она счастлива, что я буду поблизости еще какое-то время. Моя мать стала другой, Энни. Ты сама это увидишь. Трагедия превратила ее в человека, который почувствовал свою ответственность. Я действительно горжусь ею.

— Я рада, Люк.

— Мисс Энни, — позвал кто-то.

Мы остановились у входной двери. Это был Рай Виски, вышедший из кухни.

— Рай. Это Рай Виски, Люк. Повар.

— Вы уезжаете домой, мисс Энни?

— Да, Рай. Это моя тетя Фанни и мой двоюродный брат Люк. Они приехали, чтобы забрать меня.

— Это хорошо, мисс Энни, — сказал он без колебаний. Тетя Фанни кивнула, довольная тем, что кто-то еще подтвердил ее подозрения и решения. — У меня не было возможности приготовить для вас что-нибудь особенное из-за этой сестры, все время подглядывавшей через мое плечо, когда она была здесь, а теперь…

— Я знаю, Рай. Извините меня…

— Все в порядке. Вы все приезжайте сюда снова, когда вы, мисс Энни, поправитесь, и я приготовлю для вас самое вкусное блюдо по эту сторону от рая.

— Ловлю вас на слове, Рай.

Его лицо снова стало серьезным.

— Эти духи не исчезли, не так ли, мисс Энни?

— Думаю, что нет, Рай.

Он кивнул головой и посмотрел на тетю Фанни.

— Что он пил? Боже, что за место!

— Пью, только чтобы предотвратить укусы змей, мэм.

— Скажите, пожалуйста!

В глазах Рая появились искорки.

— Да, мэм, и это помогает, потому что меня никогда не жалила ни одна змея.

— Поехали, Люк, — заявила тетя Фанни и указала на дверь.

Люк отворил ее, но в тот момент мы услышали крик Тони.

Мы все повернулись и посмотрели вверх. Он стоял на верхней площадке лестницы и потрясал кулаком.

— Если вы заберете эту девушку из моего дома, вы понесете всю ответственность за то, что может произойти. Я уже позвонил ее доктору, и тот в гневе.

— Ну, вы просто посоветуйте ему самому обратиться к доктору, — ответила тетя Фанни и хмыкнула, довольная своим ответом. Без каких-либо колебаний она махнула Люку, чтобы он двигался дальше, и тот начал выкатывать меня из дома.

— Стойте! — закричал Тони. Он бросился опрометью вниз по лестнице.

— Этот человек свихнулся, — пробормотала тетя Фанни.

— Стойте, — повторил он, приближаясь к нам. — Вы не можете забрать ее отсюда. Она моя.

— Ваша? — Тетя Фанни принялась презрительно хохотать.

— Она моя! Да, моя! — Тони сделал глубокий вдох и произнес ужасное признание: — На самом деле она моя внучка, а не внучатая падчерица. Частично это было причиной, почему твоя мать убежала отсюда, — признался он, обращаясь ко мне, — когда она узнала…