Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Челюсть сэра Фастира сжалась. Он на мгновение уставился на карту, кивнул и снова встал. Одной рукой он провел по влажному пятну на колене, другая сжала рукоять его собственного меча. Его глаза несколько секунд были расфокусированы, уставившись на что-то, что мог видеть только он. Затем он глубоко вздохнул, раздувая ноздри, и повернулся к верховному священнику-шулериту, стоявшему рядом с ним.
— Это даже хуже, чем я боялся, отец, — сказал он ровным, бесцветным голосом.
— Что ты имеешь в виду, сын мой? — Отец Пейрейк Мецлир, специальный интендант армии Серидан, оглянулся на него с обеспокоенным выражением лица. — Конечно, мы знали, что еретики направят на Эвиртин все свое оружие?
— Конечно, знали, отец, — кивнул Рихтир. — И мы видели, что это означало в Черике и у Тревира.
Выражение лица Мецлира сменилось с озабоченного на горькое, и настала его очередь кивнуть. Они действительно видели, на что способны стреляющие в упор орудия КЕВ «Делтак». Ни одно из орудий майора Силвстира не уцелело, чтобы покинуть свой редут на берегу реки, но, насколько кто-либо знал, броненосец с его нелепо длинноствольными пушками не потерял ни одного человека, и после этого он продолжал поливать огнем берег. Армии Рихтира удалось отступить, не распавшись, только благодаря предусмотрительности генерала, перекрывшего судоходный канал последовательными цепями затопленных барж. Он все еще нес тяжелые потери, и три его полка пожертвовали собой, удерживая морских пехотинцев, которых Хэнт перебросил через реку, чтобы отрезать отступление остальной части его армии. Но, по крайней мере, перекрытый канал помешал адскому броненосцу продолжить бомбардировку, как только он разорвал контакт и сумел отступить вверх по реке к Эвиртину.
— Я знал, что они придут на зов, как только преодолеют препятствия, — продолжил Рихтир тяжелым голосом. — Я надеялся, что это займет больше времени, чем это произошло. Или что нам, возможно, повезет со взрывными плотами.
Инквизитор снова кивнул, на этот раз тяжело и прерывисто — и не потому, что он был зол на Рихтира или от пессимизма в голосе генерала.
Плохо скрытое презрение к суждениям Рихтира, которым были пропитаны депеши покойного герцога Харлесса, привело Мецлира в ярость. Учитывая, как эффектно Харлесс бросился в пасть уничтожения с армией, в шесть или семь раз превосходящей армию Рихтира, презрение деснаирского герцога следует считать знаком чести!
Правда, подчинявшийся Рихтиру гарнизон Черика был застигнут врасплох внезапным нападением еретиков, но Черик был понижен в значении до чуть более чем передового поста прикрытия Тесмара, когда генерал Алверез повернул на Сент-Элик к своему основному маршруту снабжения. Укомплектование Черика достаточно большими силами, чтобы отразить серьезную атаку с юга, потребовало бы сокращения гарнизона Тревира не более чем до четырех или пяти тысяч человек, и Рихтир решил, что важнее быть уверенным, что он удержит то, что стало самым важным пунктом снабжения армии Шайло. Если повезет, отряд прикрытия, который Харлесс выделил для этой конкретной цели, удержит Хэнта и его еретиков взаперти в Тесмаре, и он удержит оба; однако, если ему придется потерять один из них, он (и генерал Алверез) просто не могли позволить себе сдать Тревир. И не только это, но если имперский чарисийский флот когда-нибудь выйдет на реку, сам Тревир, скорее всего, будет невозможно удержать, и в этот момент любые войска, развернутые к востоку от него — как, например, в Черике — будут отрезаны и обречены.
Деснаирцы, как и следовало ожидать, задрали носы и высмеяли робость своих доларских союзников. Они, по крайней мере, были достаточно осторожны, чтобы не высказывать открыто свое мнение о беспомощной трусости Рихтира, но Мецлир и его коллеги-инквизиторы рано или поздно все услышали. И справедливости ради, у деснаирцев было, по крайней мере, какое-то оправдание для того, чтобы указать, насколько важен Черик для их линии снабжения. И если он собирался быть честным, интендант должен был признать, что даже он думал, что генерал был… возможно, чрезмерно осторожен. В конце концов, Серидан был слишком мелок для галеонов еретиков или их проклятых бомбардировочных кораблей, и он не мог заставить себя поверить в нелепые истории о дымящихся самоходных кораблях, обшитых железом, даже после разрушения коммуникаций епископа воинствующего Барнэбея.
Но Рихтир был прав… снова.
Никто не был уверен, как еретикам удалось пробить брешь в этом первом речном барьере к северу от Тревира, но Рихтир уже воздвиг второй барьер дальше на север. Смеха по этому поводу было меньше… И смеха вообще не было, когда второй ряд затопленных барж не помешал броненосцу пройти прямо через него и обстрелять армию Серидан, отступавшую по буксирным путям и проселочным дорогам, которые шли вдоль реки на север.
Генерал также не удовлетворился чисто оборонительными мерами, и взрывные плоты должны были добиться большего, чем получилось. Конечно, люди, которые вызвались добровольно взяться за опасную работу, пошли на свое задание со всей верой и мужеством, о которых могли просить архангелы, и условия казались близкими к идеальным. Ночь нападения была пасмурной, дождливой, холодной и безлунной. Десять плотов — дощатых платформ, уложенных поверх плавучих бочек, — каждый был загружен полутонной пороха, выкрашен в черный цвет и смазан смолой, чтобы их было труднее разглядеть и чтобы защитить бочонки с порохом от дождя и речной воды, и они дрейфовали по течению, как более темные, более прочные куски ночи. На каждом плоту находилось по полдюжины человек, которые управляли кормовыми веслами и направляли маленькую флотилию к цели. Если хотя бы одному из них удалось приблизиться к броненосцу и взорваться, это должно было нанести серьезный, вероятно, калечащий и, возможно, смертельный ущерб.
Но еретики поставили на якорь тяжелую стрелу между тремя баржами выше по течению от стоящего на якоре военного корабля, и разместили полевые орудия и эти адские пехотные
