Зимнее солнце - Влада Ольховская

Почуяв неладное, Андрей решил разыграть карту с обвинением насильников из Охотничьей Усадьбы. Что-то у него получилось: полиция действительно сосредоточила все свое внимание на богатых наследниках. И «журналисты» должны были, Андрей действительно следил за ними, знал об их вылазке в Усадьбу… А вот о видеозаписях, оправдывающих Третьякевича и компанию, не знал.

Когда Таиса устроила провокацию, он понял, что придется уезжать. Все бросать, как прежде, и начинать сначала… Не из-за ее оскорблений, ловушку он распознал сразу. Он слишком хорошо понимал: раз ловушку ставят, значит, верят, что зверь еще на свободе.

Но он не собирался покидать свою территорию с поджатым хвостом, Андрей хотел уйти красиво. Он подставил Григория Серенко лишь для того, чтобы выиграть себе время на последнюю охоту. После смерти Таисы он собирался уехать подальше от этих мест, в гараже его уже дожидались и собранные вещи, и внушительная сумма денег, украденных из кафе, и даже документы на новое имя. Вероятнее всего, он был готов и к пластической операции, для таких людей ни внешность, ни имя не имеют большого значения, им важен лишь тот образ жизни, который делает их счастливыми.

Но Таиса своим неожиданным сопротивлением спутала ему все карты. Андрей так и не понял, где она взяла одежду и обувь, и никто не собирался ему пояснять. Потом еще Нина Любимова влезла… Когда стало ясно, что и она его вычислила, Андрей убедился, что засиделся на одном месте. Десять лет, подумать только! Больше он такой ошибки не допустил бы, он готовился переезжать каждые два-три года, да не сложилось. О покинутой семье он так ни разу и не упомянул.

Теперь Андрея ожидал суд, результат которого был вполне предсказуем.

– Полагаю, в течение года он совершит минимум одну попытку самоубийства, – задумчиво указал Форсов. – Возможно, даже преуспеет.

Отправиться за решетку предстояло и четырем насильникам из Охотничьей Усадьбы, даже при том, что они ничего не знали об убийствах. Их преступления были достаточно серьезными, и скандал разразился такой, что никакие связи уже не могли позволить им выйти сухими из воды. Впрочем, Таиса признавала, что эти четверо все-таки достойны разных сроков.

Надежду Барабашеву и Олега Ладынина сочли свидетелями, недостаточно вменяемыми для того, чтобы нести ответственность за сокрытие улик… А жаль. Таиса считала, что, если бы Барабашева сообщила о криках в лесу, а Ладынин – о женских вещах и пятнах крови, жертв у Андрея было бы меньше. Но доказать это все равно никто бы не смог.

Теперь Таиса считала эту историю для себя завершенной – зато ей хотелось продолжить кое-что другое.

– Ну что, босс? – улыбнулась она. – Я прошла испытание?

– Босс! – ворчливо повторил Форсов. – Нахваталась уже от Гарика всякой чепухи!

– И тем не менее, каков вердикт?

Форсов окинул внимательным взглядом сначала ее, а потом стены больничной палаты.

– А ты этого хочешь? Разве тебе не положено сказать, что ты представляла себе работу профайлера совсем не так?

– В том-то и дело: я никак себе ее не представляла. Мне хотелось этому научиться – и почувствовать, каково это, быть погруженной в такое.

– По-моему, погружение получилось слишком экстремальным.

– А по-моему, в самый раз! – рассмеялась Таиса. – Во всех смыслах!

Она не кривила душой, она действительно не готова была отступить. Да, ей было страшно, она пострадала – она могла умереть! Но потом ее не покидало чувство, что она сделала нечто по-настоящему важное. Ведь если бы не она, Андрей мог уехать незаметно, не подставившись этой последней охотой… А мог убить жену и дочерей, это тоже вариант.

Таиса чувствовала, что она на своем месте, что все было не зря. Это для нее оказалось важнее всего.

– Надеюсь, ты понимаешь, на что подписываешься, – покачал головой Форсов. – Но мне-то что? Я тебя предупредил, моя совесть чиста! Потенциал у тебя определенно есть. К тому же ты неплохо влияешь на Гарика.

– Ага, он мне уже сказал, что стал меньше пить…

– Не в этом плане… Хотя в этом, пожалуй, тоже. Дело в том, что до всей этой… хм… охотничьей истории он испытывал некоторые сложности с определением своего будущего. Думаю, он хотел приостановить обучение хотя бы на время. Теперь такие разговоры прекратились.

– Надо же, хоть на кого-то я хорошо влияю! Но – да, можно, сказать, что с Гариком мы поладили. А с Матвеем нет, – помрачнела Таиса. – Знаете, он ведь так ни разу не зашел ко мне…

– И не зайдет. Он сразу же проконсультировался с врачом, убедился, что ты не в опасности. Именно поэтому его можно здесь не ждать.

– Он все еще протестует? Считает, что я не гожусь для этого, что для меня это забава? Да я чуть не умерла там! Что еще мне сделать, чтобы доказать серьезность своих намерений? Я уже и не знаю, что в его системе ценностей выше смерти идет!

– О, он убежден, что ты настроена серьезно, в этом можешь не сомневаться. Также он согласился с тем, что ты достаточно талантлива для этой работы.

– Ну а в чем тогда проблема? – растерялась Таиса. – Я ему настолько не нравлюсь?

– Нет. Я не знаю наверняка, но на основании своего многолетнего опыта общения с Матвеем рискну предположить, что ты ему как раз симпатична. И что проблема именно в этом. Но тебя это волновать не должно. Ты пожелала учиться у меня не для того, чтобы общаться с Матвеем. Или я чего-то не знаю?

– Только во имя интеллектуального развития, Матвея трогать не буду, честное пионерское!

– Вот и славно. Свяжись со мной, когда выйдешь из больницы, и подумаем, что еще можно для тебя сделать.

– Спасибо!

Он поднялся и направился к выходу. Чувствовалось, что Форсов устал, да и говорить им больше было не о чем. Таисе следовало просто отпустить его, а она не смогла. Он был уже у двери, когда она его окликнула.

– Николай Сергеевич, подождите!

– Что еще?

– Я спросить хотела, раз вы знаете Матвея лучше всех… Там, возле озера, когда он переодевался, я увидела на его коже… Кое-что странное… Я тогда не поверила своим глазам, потому что меня здорово трясло, мне что угодно померещиться могло! Но я все думаю об этом… Решила, что вы знаете наверняка. То, что я видела, – это реально?

Форсов все так же улыбался, наблюдая за ней, но взгляд его стал жестким, как будто льдом затянутым. Таиса невольно сжалась под одеялом, она испугалась, что только что вырыла себе яму, в