Изгнание владыки - Григорий Адамов

— Вот как! — усмехнулся Иван Павлович, принимаясь надевать костюм. — И ветчину ловить в воздухе тоже можно его научить? Ты уже два часа разговариваешь, а так и не сказал, что ты такое замечательное придумал.

— Так я же говорю про скафандр! — в отчаянии от непонятливости Ивана Павловича воскликнул Дима. — Надо Плутона засунуть в него… в скафандр. Неужели вы не понимаете?

— Засунуть? — недоумевающе спросил Иван Павлович.

— А что он там будет делать?

— Будет плавать с нами под водой…

— Уж не думаешь ли ты научить Плутона открывать патронташ и управлять скафандром? — удивился Иван Павлович.

— Да нет же! — горячо заговорил Дима, сползая в одной рубашке на пол. — Не надо открывать! И не надо управлять! Я его потащу на веревке за собой…

— Браво, Дима! — воскликнул майор. — Ты будешь когда-нибудь знаменитым изобретателем. Сдавайтесь, Иван Павлович! Ты, наверное, всю ночь не спал и думал о Плутоне? — обратился майор к Диме.

— Нет, я перед рассветом проснулся.

— Ну, значит, во сне думал, — уверенно заключил майор, докрасна вытираясь влажным полотенцем.

— Гм… Вот выдумщик! — произнес Иван Павлович и, видимо, не желая сразу сдаваться, добавил: — Ладно, надо будет подумать… Ты его сначала научи влезать в скафандр, а там видно будет. А ты подумал, как он там, несчастный, поместится? Куда он денет лапы? А голова? Посмотрите на нее. Ведь это же не голова, а котел! Даже в шлем Дмитрия Александровича она не войдет. Сам погляди.

— Ну, Иван Павлович… — умолял Дима, торопливо натягивая брюки. — Иван Павлович… голубчик… Ну как-нибудь устроим его там… Пожалуйста…

— А может быть, у нас в запасах найдется скафандр большего размера? — вмешался Комаров.

— Есть!.. Есть!.. — обрадованно закричал Дима. — Я помню… Я записывал… Там есть нулевой номер, а он больше первого номера, который у Дмитрия Александровича!

— Ну ладно, посмотрим, — закончил разговор Иван Павлович, направляясь к выходу. — А теперь умываться и готовиться к завтраку!

Захватив с собой большую кастрюлю, он отомкнул дверь и выбежал наружу. За ним последовали Комаров и Дима с электрифицированными полотенцами на плечах. Плутон уже весело лаял, носясь огромными прыжками по лагерю.

Солнце еще не взошло, но день обещал быть тихим и ясным. Высоко плыли в чистом небе легкие облачка с золотисто красной каймой. Восток пылал в багровом пламени сквозь прозрачную дымку утреннего тумана. Вершины торосов алели и сверкали, окрашивая своими отблесками окружающие снега и ледяные обломки во все оттенки розового цвета.

Майор остановился у дверей кабины.

— Смотри, Дима, — сказал он, обнимая мальчика за плечи и прижимая к себе, — какая красота кругом! Вон тот высокий сугроб… Он как будто усыпан рубинами, весь горит и сверкает. Или тень того тороса… Она синяя, а кругом все красное и розовое. Всмотрись, Дима, внимательно в каждую мелочь, а потом посмотри на все сразу.

Дима остановился, постоял с минуту неподвижно, медленно оглядывая все вокруг. Глаза его стали темнеть и углубляться, ноздри расширились, и детское лицо сделалось вдруг вдумчивым, серьезным, мужественным, как будто он увидел что то драгоценное, мимо чего минуту назад мог пройти, не заметив.

— Как хорошо… — тихо проговорил он.

Но в этот момент на мальчика бурно налетел с веселым, оглушительным лаем Плутон, вскинул передние лапы ему на плечи, сразу сделавшись на голову выше Димы и чуть не опрокинув его. Спрыгнув на снег, пес начал кружить вокруг мальчика, точно вызывая его на игру.

Иван Павлович тем временем отошел подальше в сторону, плотно набил кастрюлю чистым снегом и, вернувшись в вездеход, поставил ее на электроплитку.

Комаров уже натирал лицо снегом. Глядя на него, то же проделывал и Дима, отбиваясь и увертываясь от расшалившегося Плутона.

Вытирая раскрасневшееся лицо теплым полотенцем, Дима случайно взглянул на восток и вдруг неистово закричал.

— Солнце! Солнце! Смотрите скорее, Дмитрий Александрович! Что это такое?

Комаров быстро обернулся и увидел нечто необыкновенное.

Солнце уже на три четверти показалось над землей. Но что это было за солнце!

Матово-красный кирпич с горизонтальными темными полосами лежал на горизонте. На чистом небосклоне виднелось как бы приплюснутое окно с продольной решеткой, за которой рдели отблески пожара.

Показавшийся из кабины Иван Павлович посмотрел на это странное, без лучей, словно голое, светило, на изумленные лица своих товарищей и покачал головой.

— Скоро будет солнце, — сказал он.

— А это что? — удивленно спросил Комаров.

— А это только приподнятое рефракцией85 и искаженное изображение солнца. Само солнце еще находится под горизонтом. Погода сегодня морозная, воздух наполнен мельчайшими ледяными иглами, в которых и происходит сильное преломление солнечных лучей. Вообще вам надо, товарищи, привыкать ко всем неожиданным шуткам рефракции. Их не перечислишь… Ну с, вода скоро вскипит, готовьтесь к завтраку. Я сейчас приду за вами.

— Есть готовиться к завтраку, товарищ командир! — ответил Комаров и направился к вездеходу.

Дима остался на льду, любуясь необыкновенным восходом. Раскаленный кирпич через минуту стал тускнеть, линии на нем искривились, и вскоре он совсем растаял в разгорающемся пожаре неба. Наконец высоко взметнулись кверху, словно золотые стрелы, яркие лучи, на все лег золотистый отблеск, мириадами радужных искр ослепительно засверкали снег и лед, и над горизонтом величаво и торжественно начало всплывать солнце.

Насмотревшись вдоволь, Дима вздохнул и откликнулся наконец на призывы моряка:

— Иду, иду, Иван Павлович…

После завтрака Иван Павлович с помощью Комарова и Димы привел в порядок еще два скафандра — для себя и мальчика; потом все трое, одевшись в стальные доспехи, долго упражнялись: разговаривали по радиотелефону, приводили в движение заспинные моторы и винты, управляли рулями с помощью ступней.

Плутон оглушительно лаял, глядя на странные фигуры, закованные в металл, узнавая и не узнавая своего хозяина и новых друзей.

После обеда Иван Павлович разыскал в складе огромный, рассчитанный, по-видимому, на гиганта, скафандр нулевого номера.

Когда он был собран, Дима облегченно вздохнул:

— Войдет, Иван Павлович! Правда, войдет? А?

— Пожалуй, будет достаточно просторно. Надо только приучить Плутона держаться в скафандре…

— Он будет сидеть в нем, Иван Павлович. Задние лапы опустит в обе штанины, а передние сложит на груди…