Призвание миротворца - Павел Александров

Вернулась Лейна, принеся медовые пряники, а за ней и Сурок без каких-либо известий.

— Никто ничего не слышал, никто ничего не знает.

— Это не удивительно, — ответил Марк. — В Мелисе не жалуют аделиан и их героев. О миротворцах многие вообще не слыхали. Разве что в аделианском квартале… Решено, туда и направимся.

У ворот красивого двухэтажного дома Автолика друзей встретил крепкий в плечах парень в кожаном кузнечном фартуке. Марк его помнил — это был Иолас, один из ближайших сподвижников Автолика. Сейчас он выглядел необычайно мрачным, хмурым и был скуп на приветствия.

— Что ты хотел, Маркос? — нетерпеливо процедил он, будто в последний раз видел его сегодня утром, а не три с половиной года назад.

— Мы ищем Автолика. Где его найти?

— Нет его здесь, — нервно буркнул Иолас. — И не будет. Этот дом больше не его.

— Не понимаю. А кто же глава ордена?

— Нет больше ордена. Автолик предал всех нас. Забрал орденскую казну и был таков. И секреты наши Сильвире продал.

— Что?! Автолик?! Быть такого не может! — ошеломлённо воскликнул Марк.

— Вот и я поначалу не поверил. Столько лет другом был, а тут взял и продал. Если встретишь его, передай, что я морду ему ещё начищу, прохвосту!

Иолас возмущённо фыркнул и собрался затворить двери.

— Погоди!

Марк собирался попросить приюта, но теперь, глядя на этого хмурого, рассерженного парня, уже не знал, стоит ли это делать.

— Ты что-то слышал о Восьмом миротворце, Иолас?

— Насчёт всяких сказок — это тебе к собирателю легенд Фабридию.

— Собирателю легенд?

— Да, этот старик просто кладезь всяких историй о рыцарях, принцессах, миротворцах… Живёт на Цветочной улице в старомодном доме. Увидишь — поймёшь.

— Благодарю, но Восьмой миротворец — это реальный человек, который не так давно объявился в Мелисе.

— Не слышал ничего о таком самозванце. Зайди как-нибудь в другой раз, Маркос.

Двери захлопнулись. Марк недоумённо хмурился, пытаясь найти объяснение услышанному.

«Автолик. Благородный Автолик — вор и предатель! Развалил свой орден. Украл казну. Ерунда какая-то…»

Автолика Марк знал хорошо. Для него не было секретом, что вольный стрелок не слишком чтит законы и любит пошалить. Но то, что рассказал его близкий друг, просто не укладывается в голове!

— Ты разве ничего не понял, Маркос? — прозвучал тихий голос хранительницы.

— А что тут понимать? Либо Иолас врёт, и Автолика попросту изгнали свои же. Либо…

— …Либо ты как всегда полагаешься на свои скудные знания о людях, — отчитала его хранительница. — Всё, что сказал Иолас — предосторожность, изобретённая самим Автоликом.

— Не понимаю. Объясни доходчивей.

— Автолик сам убедил своих друзей заверять всех, будто он предал Орден вольных стрелков. Только так он может защитить их от мести Тёмного Круга.

Тут Марк попрекнул себя, что сходу начал подозревать Иоласа. Да и о самом Автолике нехорошая мысль успела промелькнуть.

— Невесело ему сейчас, — проговорил он чуть слышно.

— Что там говорить, не подфартило вольному стрелку, — добавил Сурок. — И мягкие кровати в его доме нам не светят. Пойдём искать ночлежку подешевле или есть другие соображения?

Недорогой постоялый двор нашли неподалёку, где за небольшую плату сняли две комнаты. На поиски таинственного миротворца отправились следующим утром, начав с городских предместий. Для удобства решили действовать в парах. Марк ходил с Сурком, Никта с Лейной. Иногда менялись: Марк шёл с Никтой, а Сурок с Лейной. И только Никта наотрез отказывалась ходить в паре с Сурком.

На постоялом дворе собирались по вечерам, обсуждая поиски. О новом миротворце никто не слышал, и это было странно: ведь дошёл же как-то слух о нём до лесных чародеев.

— Кто тебе рассказал о Восьмом миротворце? — спросил Марк у хранительницы за ужином.

Та недолго помолчала, видимо, не желая говорить об этом при Сурке, но всё-таки ответила:

— Хозяйка Леса. Со слов Амарты.

— Вот оно что! Значит, Амарта тоже его разыскивает. Может быть, одновременно с нами. Интересно, что она предпримет, если опередит нас?

— Кто такая Амарта? — насторожился Сурок.

— Одна женщина с тяжёлой судьбой, — ответил Марк нехотя. — Дочь чёрного мага и лесной чародейки. Когда она была ребёнком, Третий миротворец со своими дружками убил её мать и сжёг её дом. Амарта мстила всем последующим миротворцам. На мне её месть остановилась… И я думал, что навсегда.

— Я слыхал об этой ведьме, — небрежно бросил Сурок. — Не будь наивным, Подорлик. Такие люди не меняются, потому что по собственной воле перестали быть людьми. Нелюдь — это ведь не просто обидное словцо. Вбирая в свои жилы магию, чародеи леса извращают саму свою природу. Меняется не только их душа, но и тело…

— Ты прямо как Глашатай Войны на помосте, — не удержалась хранительница.

— Да при чём тут Глашатай! — возмутился Сурок. — Я сам этих трепачей презираю! Ты сама-то о природе магии чувств слыхала? Чародеи лесные не могут без ненависти и человекоубийства, как пьянчуга без выпивки! Они магию из собственной злобы черпают, без неё они ничто! И твоя Амарта не может обойтись без мести, потому как месть — это её магическая сила!..

— Какая осведомлённость! — ярко-синие глаза хранительницы вспыхнули. — Похоже, ты не только Глашатаев Войны наслушался. Признайся, кем ты служил до наёмничьего войска? Уж не палачом ли ведьм из тайной службы Кивея?

— Никта, — укоризненно произнёс Марк.

— Ну что вы, ну зачем ссориться? — встряла Лейна.

Сурок отвернулся и несколько секунд глядел в пол, о чём-то напряжённо думая или попросту унимая закипающий гнев.

— Я никогда не убивал ведьм, — прошептал он тихо и сдержанно, что замечалось за ним крайне редко. — Но я видел жестокость лесных чародеев… — глаза Сурка, будто стальные, глядели в одну точку на столе. — Мой отец погиб в Лесных Войнах. Он охранял обоз, когда попал в засаду. Чародеи пообещали отпустить всех, если морфелонцы отдадут оружие и груз. Силы были неравны. Наши согласились… А чародеи казнили их всех. И знаешь каким способом? — Сурок поднял к Никте стальной взгляд.

Она не отвела взор. В её глазах светилось спокойное, тихое горение.

— Знаю. Проращивание стеблей сквозь тело было их излюбленной казнью. Вернее, стало — после того как морфелонцы начали закапывать пленных чародеев в землю живьём, утверждая, что так они возвращают нелюдь в её родную стихию…

— Это делали отдельные ублюдки из наёмничьего сброда! — оскалился Сурок.

— Ах, а лесные чародеи, значит, были ублюдками все поголовно? — со злой усмешкой бросила Никта. — Мой отец тоже погиб в Эпоху Лесных Войн. Тоже в засаде, устроенной сельвейскими чародеями и даймонами Хадамарта. Но даже умирая, он был верен своей мечте: чтобы народы Спящей сельвы отстаивали своё, не вцепляясь друг другу в глотки.