Академия Клементины (СИ) - Цезарь Юлия "Skazka569"

Боги. О чем она думает? Она всё-таки смогла лишить его девственности! Как же приятно это било по самолюбию… И наконец-то она может ему ответить на его слова о девушке:

— У нас, кажется, с тобой был уговор. Ты побеждаешь — я твоя. Я побеждаю — мой секс, разве нет? — Это было так жестко, да еще и таким холодным тоном произнесла! Будто бы не она сейчас собиралась стонать на всю школу от того, как ей хорошо? — Разве нет?

Неужели она сейчас так и уйдет? По виду и по голосу, это явно было так. Но хоть что-то человеческое в ней должно быть? Айка чему-то усмехнулась. Её шаги стали приближаться к Робертту, и когда она ласково коснулась его щеки, ей показалось, что она ощутила под ладонью холодный пот.

— Но ты всё-таки догнал моё сердце, — прозвучало во сто крат теплее, по сравнению с прошлыми словами. Айка приподнялась так, чтобы во тьме Роберт смог её разглядеть, и только тогда она улыбнулась и подмигнула ему, давая окончательный ответ на его желание, которое он выказал перед процессом.

Запечатлев свои слова коротким поцелуем в губы, Айка пошла к шторам, чтобы аккуратно выскочить в зал.

Роберт уже был готов пойти утопиться после ее слов, но она опять поиздевалась над ним, вызывая вспышку гнева. Прибил бы ее, да любит. Из-за нее его бросало из крайности в крайность, меньше, чем за минуту, он испытал отчаяние, злость и неописуемую радость. Наблюдая, как шторка, задетая Айкой, колышется, он улыбался, как самый настоящий дурак. Однако сам выйти, пока все не разойдутся, не рискнёт. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, Роб привалился к стене. Она всё-таки сделала это с ним — развернула дорогу в сторону подальше от храма. А он и не был против.

— Принцесса Айка — моя девушка, — шепнул он, будто хотел, чтобы кто-нибудь услышал это. Будто только тогда эти слова станут настоящими. Только вот после известия о ее свадьбе никому об этом не расскажешь. Нужно отменить ее, и чем скорее, тем лучше.

Легкая невидимая рука опустилась на плечо Генриха, но рядом с ним никого не было. Только голос:

— Спасибо. Шторка задвигается, через минуту снимай заклинание невидимости. — Рука исчезла с плеча, но стук каблучков не последовал. Айка продолжила говорить: — Даю слово, что через силу или по собственной воле Риз в оранжерею придет.

И только после этого принцесса удалилась.

***

Сбежать в оранжерею даже для самого Генриха показалось задачей невыполнимой, потому что Винсент и Ева следовали за ним по пятам. Они волновались за него, он это понимал, но ему сейчас было немного не до их заботы. Пообещав, что кроме оранжереи больше никуда не свернёт, вернётся до отбоя и вообще перемещаться по академии в одиночку будет только под пологом скрытности, Генри всё-таки смог от них оторваться.

Старая оранжерея встретила его молчаливой мрачностью. Она будто бы чувствовала внутреннее состояние и отображала его. Кучерявые облака почти не пропускали лунный свет через стеклянную крышу, и Генриху пришлось создать магический шар, чтобы осветить себе дорогу. Он прошел к месту, где все ещё продолжал работать над восстановлением сада, но сегодня у него не было настроения, чтобы что-то делать.

Его сердце терзали сомнения. Профессор Ридмус помог ему справиться с первым впечатлением, и теперь Генриху предстояло обдумать все серьезно. Здравый смысл подсказывал, что женитьба на принцессе могла открыть для него новые возможности. Если Вильгельм думал, что, заручившись поддержкой соседнего королевства, Генри будет отсиживаться в стороне, то он сильно ошибался. Но Генрих не хотел захватывать свое же королевство извне. Возможно, так было бы проще, но он сам хотел стать достойным королем, а не быть марионеткой в руках короля Серии. А ведь так о нем и подумает народ. «Разве мог сын безумного короля что-то сделать? Он такой же, как его отец», — будут думать они. Но разве это имело значение, если люди будут спасены?

А ещё была Риз. Генрих не думал далеко вперёд, но хотел видеть ее рядом. У него были честь и принципы, и сделать её простой любовницей они ему не позволят. Он не мог с ней так поступить. Он должен сделать её королевой либо отпустить. Но сможет ли он разжать руки? Со дня на день должны доставить то платье, расшитое фианитами, которое ей понравилось. Генрих распорядился, чтобы к нему подобрали подходящие туфли и заколку и доставили все сразу Риз. Однако теперь думы о том, какой наряд выбрать на зимний бал, казались такими глупыми. Грустно вздохнув, он сел на обветшалую скамейку и уставился в хмурое ночное небо в ожидании Риз.

Риз не хотела приходить. Ее так задело, что Генрих даже не взглянул на нее в столовой, что сердце разрывалось от тоски. И хоть Айка долго работала с ее головой, говоря, что все это ложь, что они не собираются жениться, и что Айка уже выслала гневное письмо отцу, Риз, даже если ей и стало легче, просто поняла, к чему приведут отношения. Рано или поздно он должен взять достойную невесту с достойным приданным, чего она дать не могла. Рано или поздно, но это произойдет. Пусть не с Айкой, пусть не после школы…

Но это будет.

И все же, Айка, надавливая на то, что это первая любовь Риз и что с ней надо распрощаться так, чтобы ни о чем не жалеть, уговорила Риз сходить на встречу. Не без трудностей, но Айка выступала отвлекающим объектом для каждого, кто встречался на пути, пока подруга не дошла до башни. На ней было лёгкое розовое платье для сна, которое едва доставало до колен, а поверх бордовый махровый халат. Тапочки- чешки позволяли ей идти практически бесшумно, но даже такое наличие одежды заставляло в толстых стенах академии продрогнуть.

Она вошла в оранжерею, с целью поставить все точки, но стоило увидеть свет… Он был здесь. И сердце ёкнуло от боли. Она поняла, почему не хотела с ним встречаться — не хотела официально заканчивать отношение как можно дольше. Подольше побыть подругой самого принца.

Но отступать было нельзя. Это нужно сделать. Нужно было его выслушать.

— Генри?

Она позвала его, и принц ответил создаваемым шумом, на который пошла Риз. А увидев Генри, остановилась у сухого дерева и, опустив голову, облокотилась плечом о ствол.

— Ты хотел встретиться…

«Всё-таки пришла», — вздохнул Генрих. Он надеялся, но слабо верил. Хотя он верил в чувства Риз, она бы не ушла просто так, не попрощавшись. Обернувшись на нее, Генрих встал со скамьи, и что-то внутри просто повело его к ней, он за пару шагов подошел и заключил ее в объятия. Ему нужно было почувствовать близость как никогда. Только ей он мог показать, насколько ему плохо.

— Риз, — шепнул он, низко опуская голову и утыкаясь в ее волосы, — приказ отца… Я не допущу этого. Я люблю тебя.

Это был первый раз, когда Генрих произнес эти слова кому-то. У него даже не было родителей, которых он мог бы любить, которые показали бы ему, что это такое. Но то чувство, что он испытывал к Риз, определенно думал, что это любовь. Он не знал, как ее проявлять, делал это так, как умел. И сейчас он хотел, чтобы она это знала. Больше всего он боялся даже не гнева отца или его угроз, а того, что Риз его оставит. Как мать оставила его одного с отцом. Королева рано умерла от болезни, но для маленького мальчика где-то далеко в сознании это было равносильно тому, что его бросили.

— Генрих…

Сил не было его оттолкнуть. Хотела, но вот только не было возможности. Её руки легли на его грудь, лишь бы отодвинуть от себя… Но сил так и не смогла применить.

Она поверила в его слова, в его интонацию и в его действия — быть ближе. Айка была права, это не было изначально запланировано. И что она, что Генри, оба отпрыска королевской крови будут биться за право быть свободными, но…

— А что остается? Не Айка, так кто-нибудь другой… Тебе нужна будет королева, а не девушка, которая едва-едва стоит на пороге обычной крестьянки, хоть и зажиточной. Тебе нужно будет поднимать королевство с колен, а для этого нужна сильная поддержка супруги. — Она раз за разом, как и тогда, пыталась ему объяснить, почему всё то, что между ними происходит, бесполезно. Почему это видела она, а не он? — Ты ведь это понимаешь…