Невеста супергероя (СИ) - Вероника Ева

Он мог бы, как в детстве, просто убежать отсюда. Убежать от всех проблем и упасть на мокрую пахучую траву. Раскинуть руки в стороны и просто наблюдать за звездами. И снова пообещать себе, что не посмеет уйти из жизни, не разгадав эту загадку.

Но просто не мог ступить и шагу, понимая, что тогда она останется здесь одна. Навсегда.

Он так долго мечтал о звездах. И так поздно осознал, что ему нужно было просто опустить взгляд вниз. Все это время он искал свое счастье в недосягаемом, а нашел его здесь. На Земле. Возможно, опускай он голову почаще, то смог бы заподозрить неладное. Он должен был, обязан был это сделать.

Он должен был. Защитить. Хотя бы. Ее.

Но и здесь оказался слишком слаб. Он так и не сделал ничего, зато у нее отыскалась смелось для них двоих. Она спасла всех. Черт возьми, она защитила целый мир. Разве пара искалеченных судеб не справедливая цена?

Прикрыв глаза, Август покачал головой.

Ведь будь все хоть тысячу раз правильно, это не заглушит в его груди беззвучный отчаянный крик. Еще никогда, ни разу в своей жизни, он не ощущал такой боли. Когда не стало его родных, ему казалось, что больнее быть уже не может. Но как же он ошибался.

Да, он все еще дышал. Его сердце по-прежнему билось. Но внутри он был абсолютно мертв.

Все, что ему осталось — впиваться ногтями в ладони, до крови раздирать грубую кожу и задыхаться в немом отчаянном крике. Задыхаться в собственной беспомощности.

Боль скручивала все тело, а легкие забились едким дымом. Он задыхался. Забавно, что подвальное помещение просто не свалилось ему на голову после взрыва. Неужели хоть где-то их расчеты оказались верны? А если еще и аварийную лестницу не завалило, как они рассчитывали, то это и вовсе можно будет списать на чудо. Конечно, не хватало аварийного света, но судя по треску вырванных с корнем проводов, подвели тут именно они.

Что ему делать теперь? Пойти против своих желаний, собрать всю боль в кулак и выбираться наружу? Жить дальше вопреки всему? Делать вид, что в нем осталось хоть что-то живое и светлое?

Или просто остаться здесь?

С ней.

Навсегда.

Глупо, наверное, но он, почему-то был уверен, что они с Лив состарятся вместе. Что теперь, когда они смогли преодолеть все преграды меж друг другом, им больше ничто не способно помешать. Просто однажды каждый из нас встречает такого человека, который кажется особенным буквально во всем. Будто все это время в тебе не хватало огромного куска, и ты понимаешь это только тогда, когда встречаешь недостающую половину в другом человеке. Когда вы и смеетесь в унисон и грустите. Когда любая ваша ссора кажется немыслимой глупостью, и ты готов закрывать глаза на все обиды, лишь бы снова дышать друг с другом в унисон. Когда рядом с ней все именно так, как всегда должно было быть. Когда ты необъяснимо готов ради нее абсолютно на все. Лишь бы она всегда была рядом.

Да, это так глупо. Глупо, что он позволил своим чувствам затуманить собственный рассудок.

Как бы там не было, решать, что делать дальше, нужно быстрее, потому что вытяжка едва ли справлялась с едким дымом. Еще немного и он просто задохнется. Первобытное чувство самосохранения кричало в нем волком. Инстинкты подталкивали его двигаться вперед, искать выход, бороться за свою жизнь.

После очередного неосторожного вдоха горло снова резануло болью. Он закашлялся.

И где-то снизу кто-то закашлялся с ним в унисон.

Волна адреналина поднялась в нем со стремительной силой, вскружив голову. И ему было абсолютно плевать что это — эхо, шутки расколотого в дребезги разума или…

Метнувшись вниз, он зашарил по полу руками, наплевав на опасность быть поджаренным током. Пальцы больно резануло осколками от выбитого взрывной волной стекла, но он продолжал ползти вперед, прошаривая пространство перед собой руками, и…

— О боже, — прошептал он пересохшими губами, но из его раненного горла не вылетело и звука. Только жалкий хрип.

«Этого не может быть» — кричало его сознание, но руки, скользящие по горячей нежной коже, говорили об обратном.

Нашарив руками ключицы, тяжело дыша, он скользнул подушечками пальцев выше. Туда, где под тонкой кожей отчаянно колотился пульс. Быстро и яростно.

Ворох вопросов ворвался в его голову, но он грубо выставил их наружу. Потому что подумать обо всем он сможет и после. Сейчас гораздо важнее выбраться наружу.

И выяснить, наконец, не сошел ли он с ума?

Глава 20. Шестьдесят минут

С каждым новым рывком вверх становилось легче дышать. И каждый новый глоток воздуха придавал ему сил, хотя всего мгновение назад ему казалось, что он не сделает больше и шага. Пальцы отчаянно цеплялись за почерневший обжигающий от жара металл. Эта эвакуационная лестница уцелела единственная из многих, которые они предусмотрели на случай взрыва. Остальные просто расплавились и развалились, как шаткие карточные домики. Это говорило только об одном — его огонь шарахнул такими запредельными температурами, что даже титан не выдержал, хоть и считался одним из самых прочных. Что уж тут говорить о теле простого человека…

Но ледяные тонкие пальцы, что цеплялись за его напряженную шею, заставляли его тихо сходить с ума. Лив — если это все конечно не игра его искалеченного разума — не проронила за все то время, что он искал выход, ни слова. Да и ему самому было тяжело говорить в помещении, где выгорел практически весь кислород. Поэтому он просто подхватил ее на руки и помчался на поиски выхода, порой подолгу разгребая завалы. Освещать себе путь огнем он не решался. Была слишком высока вероятность сжечь последний оставшийся кислород, и тогда даже его не спасут суперсилы.

Что уж тут говорить о хрупком дрожащем теле, которое он сжимал в своих руках так, словно там сконцентрировалась вся его жизнь. Все, что у него когда-то было и что действительно все еще имело значение.

Это все, что осталось у него сейчас — надежда. Вот что заставляло его двигаться вперед. Сквозь треск оголенных проводов, задыхаясь от копоти и дыма, не жалея кожи, пробираясь через узкие проходы, раздирая руки до крови. И вот, осталось совсем немного. Последний рывок и он разобьет к чертям обгоревший люк над головой.

Как на зло, верхняя часть лестницы погнулась и обвалилась. Просто обмякла и растаяла, как шоколад под солнцем. Будь у него две