Странный мир - Сергей Калашников

Вот и здесь такая же двойная мораль, но уже со стороны Робина. Или не двойная? Русские не пакостят. Не обижают и не отнимают. Не убеждают в неправом — просто немного уменьшают лишения, выпадающие на долю тех, кто не владеет имуществом, приносящим устойчивый доход.

Папенька неспроста выбрал для сына это удалённое место службы. Ниже впадения Огайо в Миссисипи, плавание по текущей в Мексиканский залив реке часто затруднено. Она мелеет, распадается на рукава, нередко, совсем пересыхает. Поэтому выход из внутренних областей страны в океан и налажен через озеро Онтарио и реку Святого Лаврентия. Там достаточно гарнизонов, чтобы отразить нападение русских, если они сунутся сюда с оружием в руках. Стараниями отставного полковника офицеры этих частей оповещены и, верят они или не верят в возможность такой угрозы, выполнят свой долг.

Имеются войсковые части и в том районе, где от верховий Потомака существует удобная дорога внутрь континента. Совсем иначе обстоят дела здесь. Дело в том, что река Теннеси и Саванна, впадающая в Атлантический океан — полноводны. И верховья их находятся не слишком далеко друг от друга. Менее сотни километров сухого пути, и из одной реки можно перебраться в другую, по которой без проблем будет пройти водным путём в самое сердце Штатов. И именно сюда отправлен служить самый надёжный человек отставного полковника — его родной сын.

Если бы речь шла о военной угрозе, Робин действительно стал бы отцу вернейшим помощником. Но папа ничего не понял за те три месяца, что провели они в самом сердце заокеанской страны. Эти люди приходят не с огнём и мечом, но с клистирной трубкой и больнючими горчичниками. И еще — с эффективными противозачаточными и абортальными средствами. Теми самыми, которые он готовил в аптеке для гарнизонных прачек вместе с прекрасными кремами для нежных женских рук. А его считали большим любителем женщин! Справедливо, но оттенок не тот.

Капитан вволю отведал привезённого лейтенантом бренди и очень не прочь поговорить. Сержант, несомненно, проверяет посты или пересчитывает мешки с мукой, так что служба несётся, работы ведутся, а командир может позволить себе расслабиться.

— И как Вам лейтенант показалась наша крепость?

— Хороша. Её строили по вашим чертежам, господин капитан?

— Какие могут быть чертежи в этой глуши? Была баржа бревен и куча чумазых индейцев, соблазнившихся ящиком гвоздей и парой зеркал, размером с Вашу сумку. По здешним ценам, запросили они безумно дорого, но не мог же я отвлекать личный состав от несения гарнизонной и караульной службы! За полмесяца поставили это безобразие, где негде даже плац устроить. А представьте себе, что здесь было бы, вздумай мы привезти сюда свои семьи! По головам бы друг у друга ходили.

— А разве индейцы умеют строить из дерева? — недоумевает Робин. — Они же живут в кожаных шатрах.

— Эти умели. Одеты они были в одежду из верёвок и их вождь, Короткий Улей, расспрашивал меня о том, что даст ему Большой Белый Отец, если его племя откочует за Миссисипи, как и полагается. Будет ли присылать муку и одеяла, без которых им не выжить в безводных степях. В общем, эти индейцы были мирными, и ушли туда, куда им было предписано, — Колхаун с удовольствием вспоминает эту встречу. — Наши разведчики проводили их до резервации. Думаю, они никуда не денутся. Как только тут появятся плантации — придут продаваться в рабство за пару бутылок огненной воды за каждого человека.

Ну вот, планы правительства понятны окончательно. Жить в пустыне не смогут даже дикари. Разве только донецкие индейцы, из числа которых, как он помнит, был родом друг Натин по имени Коулько. Однако стоит ещё раз убедиться в том, что не ошибся.

— Вождь Короткий Улей воистину стар и мудр, — лейтенант уважительно опускает взор.

— Это был юноша, вероятно удачливый охотник. Дикари не ценят ум. Ловкость и успешность — вот что приносит власть ныне и присно и во веки веков. Везде и всюду.

Молодой человек смиренно выражает согласие. Пора завершать разговор. Летние ночи коротки, а вставать он привык рано.

Глава 41

В сопровождение молодому лейтенанту, направлявшемуся осматривать контролируемую территорию, выделили двух опытнейших разведчиков. Сын уважаемого человека не должен попасть в неприятности. Двигались верхом сначала вверх по Теннеси. Проводники объясняли молодому человеку, как читать следы, на что обращать внимание, где удобно напоить лошадь. Наставления бывалых следопытов воспринимались со вниманием и сопровождались заинтересованными вопросами в тему. Молокосос подавал серьёзные надежды.

Ночлег прошёл без осложнений. Завернувшись в одеяла у костра, путники отлично выспались и продолжили объезд территории, переправившись через реку вплавь. Юный спутник прилежно выполнял все рекомендации своих подчинённых и не пытался ничего из себя строить. Спрашивал обо всём, что им встречалось, не пробовал интересоваться личной жизнью, не доставлял хлопот, одним словом. Во время третьего ночлега, когда топот копыт, донёсшийся через толщу земли прямо в уши спящих на ней людей, разбудил разведчиков, молодой офицер молча кивнул на их жесты, требующие сохранять неподвижность.

— Индейцы. Не меньше сотни всадников, — проговорил Кастор. Криви кивнул и привёл из низины лошадей. Робин тоже молча кивнул, хотя был другого мнения. Звук металла о камень он явственно различил, а это подковы, которых дикари практически не используют. Бывают редкие исключения, но здесь лошадей действительно много, и движутся они с севера на юго-восток.

Жестом пресёк намерение солдат вскочить в сёдла и снова приник ухом к поверхности. Камушки в прерии встречаются нечасто, но регулярно. Прикинул интенсивность лязгающих звуков, слышных относительно редко. Данных для корректного расчёта у него, конечно, не было, но на глазок выходило, что если движется примерно эскадрон кавалерии, то отдельные соприкосновения копыт с камнями создадут сходное впечатление.

Спутники замерли в неподвижности. За всё путешествие молодой офицер впервые выразил намерение, пусть пока неопределённое. Властный жест — сигнал о принятии на себя командования. Экскурсант превратился в командира. Опытные службисты, всякого повидавшие в походах и гарнизонах, приняли смену ролей и ждут распоряжений. Текут минуты, подопечный время от времени прикладывается щекой к земле.

А у Робина идёт интенсивная работа мысли. Батюшка, не дождавшись появления вооруженных отрядов русских ни на южном побережье Гудзонова залива, ни на реке Святого Лаврентия, ни на Потомаке, здраво рассудил, что проникновение по Саванне и Теннеси остаётся самым вероятным направлением для экспансии. Но оно требует подготовки, создания промежуточных баз и перевалочных пунктов, что осуществимо, поскольку данные территории войсками Штатов не контролируются. Форт Тайо способен только отметить факт выхода сил возможного противника по рекам Теннеси или Огайо, в которую также можно попасть и через русла Камберленда или Кентукки, тоже проходимых для небольших мелкосидящих судов. Но если неприятель навалится серьезными силами, при наличии хотя бы минимальной артиллерии, задержать его будет нечем.

А потому разведать обстановку в окрестностях горы Митчелл, где расположены истоки четырёх текущих в Миссисипи и трёх, направляющейся в Атлантику, рек необходимо, ведь времени на подготовку пути внутрь страны вероятный агрессор имел достаточно. Вот и направляется эскадрон на рекогносцировку, а уж как и кто его послал, какие тайные рычажки и неприметные верёвочки государственного механизма или частной инициативы сработали — вопрос отдельный.

Пока ясно только то, что русскими для «приёма» племён, переселённых за Миссисипи, готовится нечто основательное силами группы донецких индейцев. Мужики они серьёзные и шуточки у них… памятны ему Коулькины выходки. Насколько молодой офицер помнит «осеннюю степь», пухнуть от голода изгнанники там не будут, а, скорее всего их неспешно переправят на южный берег Миссури, куда Штаты еще не простёрли свою загребущую длань. А лет через двадцать, когда дойдут у янки руки до этих мест, редкий человек будет возвращаться из Замиссурья по своей воле.

Перемещения других племён через окрестности форта Тайо тоже довольно логичны. Это явно распропагандированные русскими дикари стекаются к плато Камберли и оседают на нынче весьма плодородной и приветливой земле. Океанские штормы доносят туда немало влаги, почвы плодородны, и безлюдно там… было… по данным картографов… лет десять тому назад. Этот район стоит в очереди на освоение сразу вслед за долинами Теннеси, Камберленд, Кентукки и собственно Огайо. А до верховий Саванны оттуда, действительно, не слишком далеко. И как раз к этому месту направляется около сотни подкованных лошадок с всадниками.