Дом аптекаря - Эдриан Мэтьюс

— Я вас не знаю. Что вам нужно? Знаете, какое время?

— Это я, Рут. Рут Браамс. Здесь раньше стояла моя баржа. Помните? Прошу извинить, но мне нужно срочно с вами поговорить.

Мистер Мун открыл стеклянную дверь и приподнял решетку ровно настолько, чтобы Рут смогла поднырнуть под нее. В магазине пахло смолами, экзотическими специями и несвежим ладаном.

Хозяин включил настольную лампу. Основанием лампы служила чугунная ласка, застывшая в агрессивной позе с оскаленной пастью, а абажур представлял собой шар из многоцветного стекла. Медленно вращаясь, он разбрасывал по углам помещения чередующиеся, как в калейдоскопе, алые, желтые, голубые и зеленые полоски, будто вознамерился превзойти в причудливости психоделический галстук мистера Муна.

Владелец всех этих сокровищ тяжело оперся о прилавок, щедро усыпанный шелухой от земляных орешков. Мистер Мун ждал объяснений.

— Я взяла у вас несколько книг, — поспешно выпалила Рут. — Извините… нужно было вернуть, но я не успела. Обещаю, что верну в самое ближайшее время.

— Вы для этого сюда пришли?

Да, начало получилось не совсем удачное. Что-то вроде скверной шутки. Рут покачала головой и перевела дыхание.

— У меня проблемы. Большие проблемы. Неприятности.

— Да, — согласился он с вежливой дельфиньей улыбкой. — У вас большие неприятности. Такова жизнь. Жизнь не кусок пирога. Легко ничего никому не дается.

Улыбка исчезла, словно он всосал ее через зубы.

— Книги по алхимии, — продолжала гнуть свое Рут, никак не находя разумно звучащего объяснения своего позднего вторжения. — В них много непонятных, странных слов. Хочу разобраться и не могу. Вот я и подумала, что в городе, наверное, есть и другие, те, кто читает те же самые книги. Понимаете, что я имею в виду? Другие люди могли бы мне помочь. Мне нужны имена. Адреса. У вас наверняка есть список… список постоянных клиентов?

Лицо мистера Муна исказила гримаса крайнего неудовольствия.

— Это частное дело. У меня магазин, а не клуб по интересам.

Она чуть не расплакалась от досады.

— Покажите мне список. Прошу вас. Умоляю.

Столь бурное выражение эмоций напугало беднягу — он сделал шаг назад и выпрямился в полный рост. Губы его скривились.

— У меня нет никакого списка. Вы заявляетесь ко мне среди ночи. Вам нужна помощь, чтобы прочитать какую-то книгу. С чего такая спешка? Почему бы вам не подождать до утра? — Он презрительно цыкнул и замахал руками. — Уходите. Придете завтра.

Рут поняла, что пора менять тактику. Она стукнула по прилавку кулаком и, твердо глядя в расширившиеся от испуга глаза, заговорила тихо, но с напором:

— Видите вон ту белую машину? В ней меня ждет полицейский. Делом занимается полиция, ясно? Если вам так хочется, я выйду, позову его, и тогда мы сделаем все официально — с протоколом, свидетелями, описями и так далее. Другой вариант проще — вы показываете мне список, и все не займет и минуты. После этого я уйду. Неприятности мне не нужны. Как и вам. Итак, сосед, решайте — по-хорошему или по-плохому?

Он опустил глаза, признавая поражение, и кивнул. Выдвинул ящик. Достал толстую тетрадь в твердом переплете и, положив на прилавок, подтолкнул коротким и толстым, как сосиска, пальцем с экзотическим серебряным кольцом в сторону Рут.

Она подвинула тетрадь к лампе и, открыв на первой странице, провела пальцем по списку фамилий и заказов.

Маатиус, ван дер Гейст, Рийдер, Сикман, Вундеринк, Феенстра, Йагер…

Оно было там — на третьей странице, потом на пятой и на восьмой…

Невероятно!

Неужели Лидия с самого начала была права?

Рут не верила ей… Мерзкий, пропитанный злобой и ненавистью старикашка.

Конечно, он. Я всегда вам говорила, что это он.

Невероятно.

И тем не менее доказательство было налицо, черным по белому — «Э. Скиль».

А вот и заказ на книги: «Книга минералов», «Алхимическая смерть и воскрешение», «Bibliotheca Chemica Curiosa», «Secretum Sectorium», «История оккультных наук», «Учение Гермеса Трисмегиста» и многое-многое другое.

С фактами не поспоришь.

Неудивительно, что Лидия его терпеть не могла.

Итак, ее врагом, ее таинственным преследователем был Скиль — сморщенный калека в инвалидном кресле. Нет, невозможно! Физически невозможно.

Она попыталась собрать воедино все, что знала о нем.

Скиль, человек, которому отец Лидии доверил свою собственность, сосед ван дер Хейденов, в молодости занимавшийся торговлей алмазами, хранитель картины Йоханнеса…

У меня нет никаких сомнений, что он сам продал ее немцам, но, конечно, за большие деньги. Куда большие, чем те, которыми хотел откупиться от нас. Думал, что мы соблазнимся горстью серебра! Конечно, я очень разозлилась и сказала, что не хочу иметь с ним никаких дел.

И все эти годы они жили рядом, разделенные, как дуэльным барьером, каналом, непримиримые, сохранившие ненависть до самого конца.

Неужели не ясно? Так было всегда. Он там, я здесь. Я не боюсь его. Он для меня — открытая книга. Ему не запугать меня, не сломить. Наоборот, его присутствие, его близость придают мне сил.

Если верить Лидии, Скиль за большие деньги продал картину немцам, после войны компенсировал утрату жалкой подачкой Сандеру, а потом, когда картина вернулась, заявил на нее свои права.

Почему? Чтобы насолить Лидии? Или потому, что он знал подлинную цену картины и нуждался в деньгах?

Но как он мог узнать истинную цену картины?

Значит, ему кто-то сказал. Может быть, Геринг, может быть, Ганс Поссе, специальный эмиссар Гитлера, если только у них был личный контакт. А скорее всего Алоис Мидль, немецкий бизнесмен, дилер и банкир. Человек, жена которого была еврейкой. Майлс вроде бы упоминал, что они знали друг друга. А фамилия Мидля значилась на задней стороне картины, и увидеть ее мог каждый. Точнее, каждый, кто удосужился внимательно осмотреть творение ван дер Хейдена.

Нет, получалось нескладно.

Фишер говорил, что немцев интересовала другая алхимия. Такая, которая помогла бы им устроить Большой Бамс. Они собирали все. Все, что могло содержать крупицы древних тайных знаний. Все, что могло помочь отыскать тропинку к философскому камню. К урану. К ядерному секрету звезд. К самой могучей силе уничтожения.

Так знал Скиль правду или не знал?

Картиной он владел довольно долгое время.

Может, она говорила с ним, как говорила с ней?

Может, Сандер проболтался?

Может, Скиль видел письма или по крайней мере слышал о них?

Возможностей было много, и они могли образовывать самые невероятные сочетания.

— Он, — твердо сказала Рут, поворачивая тетрадь к мистеру Муну. — Вы знаете его?

— Конечно. Эрланд Скиль. Часто сюда приходит.

— Ему это, наверное, нелегко. Я имею в виду подниматься по ступенькам в коляске…

Китаец посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Вы ему помогаете?

Тот же взгляд.

Похоже, что-то было не так. Может быть, коляска всего лишь декорация? Каприз ипохондрика? Модный и дорогой аксессуар выжившего из ума миллионера? Старческий эквивалент «порше» или «БМВ»? Может быть, Скиль разъезжал на ней только дома, а выходя в свет, пользовался своими двумя костылями?

На такое способны только извращенцы, но он в эту категорию проходит по всем статьям.

— Не важно. — Она закрыла тетрадь.

И в этот момент что-то остановило ее. Что-то, сказанное мистером Муном.

Да!

— Имя… — Рут резко повернулась к китайцу: — Как вы сказали его зовут?

— Скиль. Эрланд Скиль. Что с вами? Знаете, вы такая странная. Мне это все не нравится. Совсем не нравится. Вы же сами видели запись.

Она снова открыла тетрадку и быстро провела пальцем по странице.

— Здесь написано «Э. Скиль». Только одна буква. Вы уверены, что его имя Эрланд?

— Конечно, уверен. Он часто сюда приходит! Хороший клиент. Не то что некоторые. Берет книги и всегда возвращает.

Теперь все стало ясно. Некая невыразимая сила собрала разрозненные осколки и придала им форму.

Она вспомнила медную табличку у двери дома на другой от Лидии стороне канала. Вспомнила имя, упомянутое на заседании комиссии.

Не Эрланд, а Эммерик Скиль.

Эммерик — так звали старика.

Тогда кто же такой Эрланд?

Это она тоже знала.

Теперь Рут могла представить его, вытащить из темного угла памяти. Она видела Эрланда Скиля: стоящим на мосту с сигаретой; сидящим позади нее в церкви; потягивающим пиво в баре. Он всегда был рядом. Его — или такого, как он — она знала всю свою жизнь. Та сюрреалистическая статуя в Вонделпарке — мужчина в темном пальто с поднятым воротником, он приветствует прохожих, приподнимая шляпу.

Но под шляпой ничего нет. Даже головы.

И вот теперь все встало на свои места.