Отступник - Робин Янг

Джеймс находился в Париже, когда стало известно о кончине его отца. Годом ранее Роберт Брюс прибыл в фамильный замок Дугласов, чтобы похитить Джеймса и его мать по приказу короля Эдуарда, который хотел воспользоваться ими, дабы убедить лорда разорвать союз с мятежниками. Но так случилось, что Брюс отказался выполнить королевский приказ и отпустил их на все четыре стороны. Впрочем, мать Джеймса отправила его в Париж, к дяде, переждать смутные времена. Получив известие о смерти отца в Тауэре, Джеймс узнал и о том, что земли Дугласов, которые он должен был унаследовать, были дарованы человеку по имени Роберт Клиффорд, одному из фаворитов короля.

Джеймс взбунтовался, осыпая проклятиями Эдуарда и всех, кто служил ему, но в конце концов ярость его сменилась холодной ненавистью, и как-то утром, сидя на берегу Сены, он поклялся памятью отца, что вернется на родину и получит то, что принадлежит ему по праву. Такая возможность представилась ему в конце осени, когда дядя познакомил его с Ламбертоном, входившим в состав делегации, которая прибыла ко двору французского короля в надежде способствовать реставрации Джона Баллиола на троне. Но подписание мирного договора между Францией и Англией окончательно похоронило эти чаяния. Без ведома самого Джеймса его дядя попросил Ламбертона стать опекуном племянника, на что епископ согласился.

Все немногочисленные пожитки, которые Джеймс взял из дома дяди, уместились в одном мешке. В его распоряжении имелась некоторая сумма, которую дал ему дядя, запасная смена белья и одежды да меч, висящий сейчас под накидкой, рукоять которого впивалась ему в бок. Он был лордом по рождению, но ощущал себя бездомным бродягой. Впрочем, в отсутствии корней и привязанностей была и своя прелесть — ему нравилась свобода. Он воображал себя искателем приключений, выступившим на поиски богатства, славы и отнятого у него имущества.

— Как вы думаете, у меня будет возможность сразиться с врагом, ваше преосвященство? — негромко поинтересовался Джеймс, так, чтобы его не услышали Умфравилль и другие рыцари, сопровождавшие двух хранителей.

Первые краски рассвета упали на лицо Ламбертона. Он задумался.

— В Париже мы получили дурные известия. Летом король и его сын захватили большую часть Шотландии. Вместо того чтобы вернуться в Англию по окончании кампании, Эдуард предпочел остановиться на зиму в Данфермлине. Полагаю, на будущий год, когда сойдет снег, он намеревается добить нас. — Епископ вновь уставился на скалы, иззубренные и морщинистые склоны которых отливали кровью в лучах рассвета. — Кое-кто из моих товарищей полагает, что нам остается лишь капитулировать.

Джеймс впился взглядом в лицо епископа.

— Но у вас еще есть надежда? — Он слабо улыбнулся. — Иначе вы не обещали бы мне помощь в возвращении моих земель.

Ламбертон встретил его взгляд, и в его странных глазах вспыхнул огонь восходящего солнца.

— Надежда есть всегда, мастер Джеймс.

Ральф де Монтермер лежал без сна в своей постели, закинув руку за голову. От покрывала пахло оливковым маслом и травами; запах Джоан впитался в ткань. Ральф закрыл глаза, и перед его внутренним взором возник ее образ: распустив по плечам свои роскошные волосы, она склоняется к нему, чтобы поцеловать, и пламя свечей золотит ее кожу…

Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену. Ральф рывком сел на постели, и его сладкие грезы разлетелись вдребезги, когда в комнату ворвались четверо слуг короля.

— Ради всего святого, что вы себе…

— Сэр Ральф, по приказу короля вам предъявлено обвинение в изнасиловании. Мы должны взять вас под стражу.

Ральф спустил ноги с кровати на пол и встал. На нем были лишь короткие кожаные бриджи.

— Изнасилование? Это что, какая-то шутка, Мартин?

— Никаких шуток, — мрачно ответил Мартин. Он взял штаны и нижнюю рубашку, лежавшие на сундуке, и швырнул их Ральфу, который машинально поймал их. — Советую тебе одеться. В конюшне прохладно.

— В конюшне? — пробормотал Ральф и изумленно уставился на рыцаря. — Где содержат преступников?

— Мне очень жаль, друг мой. Я просил короля поместить тебя в более подходящее место до тех пор, пока вопрос не разрешится, но он не пожелал меня слушать. — Мартин озабоченно нахмурился. — Что ты наделал, Ральф? Она — дочь короля!

Сердце замерло у Ральфа в груди. Мысли путались. Вслед за шоком, который он испытал оттого, что его тайна выплыла наружу, пришел страх.

— Я не поверил своим ушам, когда король сказал мне об этом, — продолжал Мартин, — но он заявил, что слезы леди Джоан стали тому подтверждением.

Ральф ни на мгновение не усомнился в том, что Джоан просто не могла обвинить его ни в чем подобном. Обвинение в изнасиловании выдвинул король, когда узнал об их связи; в этом он был уверен. Преступление считалось тяжким, и ему грозила кастрация, если его признают виновным. Вслед за шоком пришла ярость, когда он сообразил, что наверняка это Роберт Брюс предал его.

— Сукин сын дал мне слово! — выкрикнул Ральф и опрокинул столик с кубками и кувшином. Красное вино расплескалось, и кубки зазвенели по полу. — Я убью его!

Мартин кивнул, и рыцари подступили к нему. Ральф ударил одного из них в лицо, но, когда тот отшатнулся, зажимая разбитый нос, на него накинулись его товарищи. Они заломили Ральфу руки за спину и вывели из комнаты.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Лошади медленно брели по снегу, и от сотрясения с веток деревьев вниз срывались целые лавины. Ясени и сосны раскинули паутину голых ветвей по небу, а горизонт на западе окрасился багровым пламенем заката. В большом мире солнце уже садилось, но здесь, в глубине Селкиркского леса, царили вечные сумерки.

Вчера утром, двигаясь по замерзшему руслу реки, над которой змеилась, повторяя ее изгибы, полоса чистого неба, они получили краткую передышку от гнетущей полутьмы. Но прошло совсем немного времени, и длинная колонна рыцарей и оруженосцев повернула на юго-запад, в сторону от реки, и углубилась в Лес. Дорогу им преграждали колючие ягодные кусты и заросли шиповника, в которых скрывались глубокие овраги с отвесными стенами, рассеченные замерзшими ручьями. Перед ними простиралась казавшаяся бесконечной снежная пустыня с черными силуэтами стволов, белизну которой лишь время от времени нарушали ярко-алые брызги лесных ягод.

— Узнаете эти места, а, Брюс?

Роберту, ехавшему на пегой лошадке, которая была на несколько ладоней короче Хантера в холке, что позволяло ей пробираться сквозь густой лес, можно было не оглядываться. Он и так знал, что голос подал Валанс.