У Великой реки. Битва - Андрей Круз

Эти выстрелы попали в цель. Обезьяна взвыла, дернулась, огромная лапа с громким хлопком закрыла морду, из-под пальцев потекла кровь. Ага, работают пули! Да и от пулеметной очереди, что Балин в тварь засадил, шерсть у нее на груди вся промокла от крови. Остроконечная высокоскоростная пуля – это вам не картечь.

Однако точку в поединке поставил Орри. С поднятым штуцером он выступил из-за колонны, прицелился и… Сверкнуло, все мгновенно оглохли, сноп пламени, как будто вырвавшийся из главного калибра канонерки, разогнал тьму, гном чуть не сел на задницу, а обезьяна будто попала под невидимый грузовик, сбивший ее с ног и покативший по полу. Вылетевший из лапы топор беспомощно закрутился на камнях, после чего замер.

Я ничего не слышал, но понял по шевелению бороды и усов, что гном выругался, сам пораженный мощью своего оружия. Я перевел взгляд на обезьяну. Она лежала на полу, упав мордой вниз, и из полуоткрытой пасти на камень вытекала красноватая, смешанная с кровью пена. Кровь текла и из пустой глазницы, куда угодила пуля из карабина. Конечности и спина твари мелко подергивались, что сразу наводило на мысль о предсмертной агонии.

Медленно, прижав приклад ружья к плечу, я приблизился к твари, но так, чтобы оказаться за пределами досягаемости ее длинной лапы, навел стволы ей в лоб, низкий, покатый и морщинистый. Такой «колотухи» могут и не пробить. Зато мозги через уши вышибут.

Краем глаза увидел остановившиеся возле меня тяжелые гномьи ботинки – подошел Орри. Что-то сказал, но за звоном в ушах я его не расслышал.

– Что? – переспросил я.

– Видал, какая моща? – рявкнул он, продолжая целиться из штуцера в чудовище.

– Видал, – ответил я излишне громко. – Сам как?

– Чуть не упал, – нервно хохотнул он.

– Надо стоять по-другому, не как с обычным карабином. Я потом покажу.

Увидев, что он опять собирается выстрелить, я положил руку на ствол штуцера и направил его в пол, сказав:

– Не надо! А то совсем оглохнем, и патроны жалко. Мы вот так!

С этими словами я вытащил из кобуры револьвер, обошел лежащую тварь так, чтобы зайти со стороны темени, и дважды выстрелил. Там кость была тоньше, и в куполообразном своде черепа появились две дыры, а тварь лишь дернулась пару раз и затихла. Светящиеся красным глаза погасли. Пальба из «сорок четвертого» тоже по ушам прошлась как катком, но все же не столь ужасно, как из гномьего «громобоя».

Нежить. Маша сказала про нежить. Хоть с ней что-то не так, но я даже само слово не люблю. Напрягает оно меня и расстраивает.

– Занять круговую оборону! – крикнул я.

Раз нежить вокруг нас, то вокруг и будем обороняться. А я все же посмотрю, что там такое. Кстати, после смерти твари туман начал быстро развеиваться, словно где-то включилась мощная вытяжка. Обезьяна его напустила? Очень может быть: ведь природную магию, данную существу от рождения, я не умею ощущать. Вот и не ощутил. Границы зоны видимости начали постепенно раздвигаться, лучи фонарей достигали все дальше и дальше, равно как ярче становился свет, падающий через световодные колодцы. Они же были и вентиляцией, судя по всему, только неэффективной.

– Пошли посмотрим, – услышал я над ухом и вздрогнул.

Ну что за манера у тифлингессы так бесшумно приближаться? Неприлично. Некультурно. Но с другой стороны, я уже не раз убеждался, что смотреть на новую потенциальную опасность лучше вдвоем с Лари, чем без нее. Вот мы и пошли – я с ружьем, а она с карабином на изготовку – в темноту, туда, где должны быть стены зала. Но вместо стен лучи фонарей высветили массивную стальную решетку, украшенную символами Солнца. Но никакой магии, и замки вполне обычные, под ключ. А за решеткой… за решеткой были тюремные камеры, узкие, утонувшие в глубине массивной стены и такими же стенами между собой разделенные.

Некоторые из камер были пусты. А в некоторых были… люди? Нет, не люди. В некоторых были вампиры, ослабевшие, отощавшие от бескормицы, похожие на очень бледных людей, которых морили голодом по нескольку недель. Мужчины и женщины, все одетые в серые, грязные балахоны с капюшонами, напоминающие клобуки монашеских орденов. Все выглядели безразличными ко всему, на нас даже никто не смотрел, кроме одной вампирши, выглядевшей посвежей и поздоровей других. Видать, недавно сюда угодила. Из пришлых вампирша, совсем молодая, в смысле и обращена недавно, да и, когда обращали, ей не больше восемнадцати было.

Мы встали напротив ее камеры, глядя на нее и не говоря ни слова. Она попыталась привстать с каменного ложа, но свалилась назад – на нее еще и ошейник был надет, от которого цепь вела к стене. И не простой ошейник – рунный, наверняка для того, чтобы ее смирять можно было.

– Кто вы? – разлепив сухие губы, спросила вампирша.

– Неважно, – ответила Лари. – Кто ты?

– А это разве теперь важно? – невесело усмехнулась та. – Узник. Не знаю чей, не знаю зачем.

– Как ты сюда попала? И откуда? – спросил я.

Вампирша помолчала пару секунд, затем пожала плечами, как будто говоря: «Да что теперь терять?» – и сказала:

– Я из Царицына. У нас там было гнездо. Но как оказалась здесь – не спрашивайте, понятия не имею. Очнулась на каком-то столе, голая и привязанная. Потом мне дали эту одежду… – раздраженно тряхнула полой балахона, – и приволокли сюда, приковали.

– Давно?

– Не знаю, – пожала та плечами. – Здесь нет времени. Раз давали кровь, совсем немного. Не хотят, чтобы мы ослабели окончательно, наверное. Но и стать сильнее не дают, посмотрите на остальных.

– Кого ты видела?

– Слуг, в масках. И колдуна, очень сильного, даже страшно стало.

Вот это уже интересней. Мы тут, знаете ли, одного колдуна разыскиваем – сильного, аж страшно.

– Расскажи о нем.

Она чуть улыбнулась:

– Зачем? Разве вы меня отпустите? Если я не ошибаюсь, у господина на шее бляха охотника: я для него добыча.

Она не сказала «мы», она сказала «я». Все верно: вампиры без гнезда неспособны думать о ком-нибудь, кроме себя самого.

– Отпустим, почему нет? – пожала плечами Лари. – Вампиром больше, вампиром меньше…

– Отпустим, – кивнул я. – Мы не за тобой пришли. Правда, выбираться будешь отсюда сама, помочь ничем не сможем. У нас свои дела.

– А это?

Тонкие, бледные пальцы вампира коснулись ошейника. Тот откликнулся едва заметной магической вспышкой. Явно модификация обычного рабского ошейника, только не душит, а что-то другое делает. Для нашей колдуньи – раз пальцами щелкнуть.

Я обернулся к Маше, жестом пригласил подойти, что она и сделала. Показав через решетку на ошейник, я спросил ее:

– Сломать сможешь?