Время больших пушек. Битва за Ленинград и Севастополь - Александр Широкорад

Из пятнадцати 130-мм орудий береговой обороны СОРа, которые произвели 15 985 выстрелов, у трех орудий были сменены тела, а у семи заменены лейнеры. На четырех 100-мм орудиях Б-24, сделавших 4624 выстрела, были также сменены лейнеры.

Производилась перестановка орудий с деревянных оснований на бетонные. При этом перерыв ведения огня этими батареями составлял не более одних-двух суток.

Выполнялись и другие инженерно-строительные работы по усилению защиты командных пунктов и личного состава на огневых позициях батарей.

К 10 мая 1942 г. береговая артиллерия Севастополя имела в своем составе 51 стационарное орудие калибра 100–305 мм, в том числе восемь 305-мм, одно 180-мм, десять 152-мм, семнадцать 130-мм, три 120-мм, восемь 100-мм и четыре 45-мм.

Из этого перечня почти все орудия известны читателю, неясно лишь появление одной 180-мм пушки.

В 30-е годы советское руководство разработало несколько планов усиления береговой обороны Черноморского флота и Севастополя в частности. Так, по ситуации на июнь 1934 г. в районе Севастополя (в документе сказано «в Севастополе») должны быть установлены во второй половине 1936 г. две четырехорудийные батареи 180-мм установок МО-1-180. Их производство должно было начаться на Ленинградском Металлическом заводе в октябре-декабре 1935 г. (Сх. 38)

180-мм установка МО-1-180

Еще одна четырехорудийная батарея МО-1-180 должна быть установлена в Керчи в 1934 г. Кроме того, в Керчи в конце 1936 г. должна быть построена двухбашенная батарея МБ-2-180.

Увы, сии планы так и остались на бумаге. В известной степени это связано с японской угрозой на Дальнем Востоке и необходимостью создания береговой обороны Тихоокеанского побережья.

В 1939–1940 гг. Главный морской штаб составил новый план усиления береговой обороны Черного моря, согласно которому в районе Евпатории и на мысе Фиолент должны быть построены по одной двухбашенной батарее МБ-2-180. Кроме того, на мысе Киик-Атлама (у поселка Орджоникидзе) предполагалось построить четырехорудийную батарею МО-1-180.

Реализации этого плана помешала Великая Отечественная война.

Видимо, одна из установок МО-1-180, предназначенная для крымских береговых батарей, была складирована в главной базе еще до начала войны. В начале 1942 г. ее видимо и ввели в строй.

Но вернемся к боевым действиям в районе Севастополя в феврале-марте 1942 г.

27 февраля в 3 ч. 43 мин. эсминец «Железняков» сделал 40 выстрелов по Евпатории и еще до рассвета вернулся в Севастополь. Тем же способом, то есть выйдя поздно вечером из Севастополя и вернувшись до рассвета, эсминец «Шаумян» сходил на обстрел Ялты, по которой выпустил 78 102-мм снарядов.

Между 18 ч. 10 мин. и 18 ч. 40 мин. 28 февраля базовые тральщики «Мина» и № 27 и четыре сторожевых катера вышли из Севастополя в море, имея задачей высадить демонстративный десант в районе Алушты. Крейсер «Красный Крым» и эсминцы «Шаумян» и «Железняков» вышли в тот же район для огневой поддержки демонстративного десанта.

Несмотря на сильный огонь противника (этот район занимали румыны), в ночь на 1 марта десант был высажен. Крейсер «Красный Кавказ» выпустил по Алуште и окрестностям 82 130-мм снаряда. «Шаумян» и «Железняков» выпустили, соответственно, 55 и 52 102-мм снаряда. Десантники пробыли на берегу до 4 часов утра, а затем вернулись на корабли. 1 марта в 12 часов десантный отряд возвратился в Севастополь, а отряд корабельной поддержки отошел в квадрат дневного маневрирования.

С конца февраля 1942 г. увеличились потери советских кораблей и судов. Основных причин две – действия германской авиации и собственные оборонительные заграждения.

В конце февраля подорвался на своих минах в районе Севастополя транспорт «Коммунист» (1941 брт). Никто из членов экипажа не спасся. Через несколько дней транспорт «Восток», следуя в Севастополь, встретил шлюпку с двумя обледеневшими трупами членов экипажа «Коммуниста».

1 марта транспорт «Чапаев» (3566 т) подорвался на своем минном заграждении и затонул, и тоже у Севастополя. И, наконец, 6 марта в 5 ч. 05 мин. подорвался на своем минном заграждении по пути в Новороссийск эсминец «Смышленый». Команда самоотверженно боролась за живучесть, но через сутки, 7 марта в 8 ч. 07 мин., эсминец затонул. Весь экипаж погиб.

25 февраля германские торпедоносцы впервые в 1942 г. атаковали советские корабли. В 19 ч. 15 мин. при подходе к Севастополю три Хе-111 сбросили 4 торпеды на конвой в составе танкера «Москва», транспорта «Г. Димитров» и базового тральщика «Щит». Все торпеды прошли мимо, а немцы потеряли один Хе-111, видимо, по эксплуатационной причине, поскольку советские источники не упоминают о его сбитии.

Затем 2 марта в 3 ч. 55 мин. одиннадцать Хе-111 у мыса Утриш атаковали транспорт «Фабрициус» (3721 брт), шедший из Новороссийска в Камыш-Бурун. Одна торпеда попала в правый борт. Получив серьезные повреждения, транспорт выбросился на берег и был полностью разрушен штормом.

В тот же день германские Ю-88 потопили в Керченском порту тральщик ТЩ-491 «Кизылташ». 21 марта германские бомбардировщики потопили в Севастопольском порту транспорт «Г. Димитров» (3689 брт).

23 марта одиночный Хе-111 атаковал в 40 милях южнее мыса Херсонес транспорт «Чапаев» (4760 брт), [261] шедший из Поти в Севастополь. В 19 ч. 55 мин. «Чапаев» получил попадание торпеды и в 20 ч. 09 мин. затонул. На транспорте находилось 233 бойца, восемь 122-мм, три 107-мм и десять 47-мм орудий, шесть автомашин, 195 т чугунного литья, 25 т обмундирования и 276 лошадей. Корабли охранения (эсминец «Шаумян» и два сторожевых катера) подобрали 173 человека. Погибло 86 красноармейцев и 14 человек из команды транспорта.

В тот же день, 23 марта, в 16 часов германские бомбардировщики бомбили порт Туапсе. В результате был потоплен минный заградитель «Островский» и гидрографическое судно ГС-13. На следующий день немцы повторили налет на Туапсе и потопили в порту транспорт «Ялта» (611 брт). А на плавбазе «Нева» (в других документах «Нева» именуется учебным кораблем) близким разрывом бомбы был разрушен корпус между 111 и 112 шпангоутами, и она села на грунт на глубине 8 м.

Из-за мартовских штормов погибли буксир «Гарпун», шхуны «Краб» и «Украина».

20 марта 1942 г. нарком Кузнецов издал приказ, где говорилось: «Перерыв коммуникаций противника есть часть борьбы за Крым». [262] Далее следовало: «Для увеличения радиуса действия применять буксирование и лидирование торпедных катеров и сторожевых катеров. [Любопытно, а ранее ни он, ни Октябрьский до этого додуматься не могли, особенно когда Одесса и Измаил были в наших руках? – А.Ш. ]

Немедленно приступить к оборудованию части сторожевых катеров МО под приемку мин, используя опыт бронекатеров Дунайской военной флотилии; базой развертывания катеров иметь Севастополь.

Минные постановки авиацией производить с аэродромов в районе Анапы, а в случае необходимости использовать для подскока Херсонесский аэродром; выделение для этой цели трех самолетов недостаточно, количество их для минных постановок необходимо увеличить…

Военный Совет Черноморского флота доложил Военному Совету Крымского фронта, что в связи с усилением активности вражеской авиации на море дневной обстрел противника кораблями может немедленно привести к потере этих кораблей. Прикрывать же корабли достаточным количеством истребителей (не менее шести самолетов) в течение всего времени пребывания их в море невозможно вследствие ограниченного количества самолетов и малого радиуса их действий. Поэтому Военный Совет флота просил разрешения продолжать использование кораблей для обстрела берега только ночью…

Так как эскадренные миноносцы были заняты охранением транспортов и кораблей, Военный Совет флота считал невозможным выделить постоянный отряд кораблей для артиллерийской поддержки армии". [263]

Опять же, риторический вопрос, зачем нужно было выделять эсминцы, а то и крейсер для охранения транспортов? Может от того же «призрака супермарине»? Ведь на март 1942 г. у немцев по-прежнему не было на Черном море ни надводных кораблей, ни подводных лодок, кроме паромов «Зибель».

Между прочим, 30 марта 1942 г. Октябрьский указал командирам военно-морских баз, соединений и кораблей, что корабли конвоя при движении с караванами уходят от транспортов на дистанцию до 10 кабельтовых. Командующий предупредил всех командиров кораблей, что подобные действия граничат с преступлением и что задача конвоя – охранять транспорты от надводного противника и прежде всего от его авиации – невыполнима, если корабль охранения будет находиться не в двух, а в 10 кабельтовых от транспорта.

А кто мешал Октябрьскому вооружить транспорты зенитными автоматами и 76-мм зенитными пушками?

Согласно данным «Итогов работы артодела Черноморского флота», к 22 июня 1941 г. на кораблях и складах Черноморского флота имелось 37-мм автоматов: корабельных 70К – 18, армейских колесных 61К, состоявших в ПВО Севастополя – 18, и, наконец, одна спаренная 37-мм установка 66К, предназначенная для строившихся кораблей. Кроме того, имелось 258 12,7-мм зенитных пулеметов типа ДШК. Зенитных 7,62-мм пулеметов типа «Максим» было несколько сот, но эффективность их по воздушным целям была невелика.