Кровь и сахар - Лора Шепард-Робинсон

Мне хотелось поскорее покинуть это замкнутое пространство, которое действовало на меня удручающе, и я, хотя немного обеспокоенный отсутствием Вогэна, вернулся к люку. Снова сунул пистолет за пояс и, держа фонарь в одной руке, неуклюже взобрался по лестнице.

Когда я добрался до верха и моя голова показалась на верхней палубе для рабов, от черных теней отделилась темная фигура и бросилась ко мне. Я потянулся за пистолетом, вынужденный бросить фонарь, но мужчина – я знал, что это мужчина, – ударил меня ногой в лицо. Я упал обратно в трюм и ударился головой об пол.

Фонарь разбился, и я выронил пистолет. Я шарил рукой в темноте, пытаясь найти его, глядя в сторону люка. Я услышал глухой стук, когда мужчина спрыгнул в люк.

Сверкнула молния, и все осветилось тусклым серым светом. Мужчина шел ко мне. Я стоял на четвереньках, все еще ощупывая пол вокруг. Наконец мои пальцы коснулись пистолета. Я перекатился на спину и развернулся, выстрелил, ударник опустился, – но ничего не произошло. Все вокруг погрузилось во тьму. Я снова выстрелил. Снова щелкнул ударник, и я в чудовищном отчаянии понял, что порох, вероятно, промок, пока я добирался сюда. Мужчина почти настиг меня. Я вскочил на ноги. Путь к лестнице был отрезан. В темноте я ничего не видел. Мной овладел первобытный инстинкт. Бежать!

Я не ушел далеко в темноте. Больная нога зацепилась за полку, и я упал во второй раз. Снова сверкнула молния. Я повернулся и увидел, как мой преследователь несется ко мне. Он держал в руке цепь и размахивал ею, готовясь к удару. Снова тьма. Я услышал свист цепи, разрезающей воздух. Потом – треск и грохот посланного Господом грома.

Глава пятьдесят девятая

Холодный металл касается моей кожи. Кровь на моем лице. Ужас в моей душе.

Я сразу понял, где я. В каюте хирурга. Меня привязали к стулу, а лодыжки обмотали цепью. Руки скованы за спиной.

Мигал фонарь. На стене напротив я видел рабские клейма, тиски для пальцев, расширители, которые вставляют в рот. Словно инструменты средневекового тюремщика. Он снял с меня мундир и рубашку. Я видел их на полу. На столе лежал мой пистолет и набор отмычек. Капли пота блестели на моей коже. Печь была растоплена. Мой взгляд остановился на этой невысокой и широкой черной печи. Я содрогнулся.

Я услышал шаги в коридоре. Дверной проем закрыла чья-то фигура, и в каюту вошел Сципион. Он подошел к печке и отодвинул заслонку.

– Я догадался, что это ты, – сказал я. – Хотя меня долго уводил в сторону подготовленный тобой ложный след.

Этот след и убийца Амелии Брэдстрит, которого я видел мельком. Розовая рука, схватившаяся за перила. Я помнил шок на лице Сципиона, когда я рассказал ему об убийстве Амелии в таверне «Йоркширское пиво».

– Арчер сломался под пытками, – продолжал я. – Он рассказал своему убийце все. Если бы убийце требовались пропавшие контракты, он мог бы пойти в номер Арчера и забрать их. Для этого не нужно было пытать Амелию и ее служанку, не нужно было убивать их. Узнав, что контракты нашли здесь, в Дептфорде, я должен был понять, что несчастных женщин убил кто-то другой.

При воспоминании об Амелии меня охватила злость. Может, Сципион и не убивал ее, но она умерла, потому что он ступил на этот путь. Я подумал про Моисея Грэма и Эфраима Прудлока. Их перекошенные в агонии лица. Я вспомнил Джупитера, подручного Сизара Джона, с которым никогда не встречался. Но больше всего я думал про Тэда, и мой голос наполнила ярость.

– Эти контракты ничего для тебя не значили. Тебе было плевать на синдикат. Как и на «Темного ангела». Как и на трагедию на борту. Ничего из этого тебя не волновало. Я все понял, только узнав, что Стоукс и раньше планировал отослать Синнэмон.

– Если ты это знал, тебе не следовало возвращаться, – заметил Сципион, раздувая угли в печи. Они светились оранжевым светом, рассыпая искры. Он повернулся ко мне: – Я не хочу быть здесь. Дело не в тебе. Не в Арчере. Я только хотел, чтобы меня оставили в покое, хотел начать новую жизнь – но вы не давали мне даже этого. Вы с Арчером сами навлекли на себя все это. Боже, мне хотелось бы, чтобы этого не случилось.

– Ты сказал мне, что Вогэн на корабле, чтобы заманить меня сюда, как заманил меня в «Йоркширское пиво» в тот вечер, когда надеялся меня убить. Ты и Арчера сюда заманил?

Сципион в эту минуту натягивал толстые кожаные перчатки.

– Нет, это сделал Брэбэзон. Думаю, он надеялся, что Джон Манди убьет его здесь. Сначала я ждал на причале, не придет ли Манди. Но у него не хватило смелости. Не могу сказать, что это меня удивило. Манди слишком повернут на своей религии, чтобы убить белого человека, а Брэбэзон способен только приказывать другим убивать. Поэтому я пришел сюда и сам разобрался с Арчером.

– А с Вогэном? Ты и его убил?

– Я собирался, но Вогэна здесь не было. Я не уверен, что он здесь когда-либо был.

Кажется, теперь температура в печи его удовлетворяла. Я наблюдал за ним, у меня пересохло во рту. Он снял со стены длинный железный прут и воткнул его в угли. Я крутил связанными руками, пытаясь освободиться, но безнадежно.

– Это было умно, – заметил я, понимая, что говорю очень быстро. – Пометить Арчера клеймом Манди, повесить его на причале, пытать наказаниями для рабов и использовать нож Манди. Все предположили, что его убил кто-то из команды «Темного ангела», и город сомкнул ряды, чтобы защитить своего.

Его лицо казалось совершенно спокойным, но глаза горели гневом.

– Пока не появился ты.

– Я предположил, что мотив как-то связан с Дептфордом, и ошибся. – Я смотрел на железный прут в огне, пот струился по моим связанным рукам. Нужно заставить его говорить дальше. – Я предположил, что дело в деньгах: мошенничество со страховкой и его последствия. Наверное, в целом так все и было, но только потому, что это угрожало единственному, что ты хотел.

Я снова представил эту цепь: каждое звено – причина, за которой следует другое звено, еще одна причина. Я предположил, что расправа на борту была первым звеном в цепи, но она тянулась гораздо дальше. К тому дню, когда восьмилетнего мальчика забрали из деревни, где жили танцоры и