Прячься - Джейсон Пинтер

намерения Рейчел неизвестны. А Талли заставила его тревожиться, не совершил ли он ошибку, доверившись Рейчел. Некое потрясение заставило ось семейства накрениться. Эти дети перенесли травму. А Серрано лучше, чем кто бы то ни было, знает, что одна травма часто порождает другую. Люди, пострадавшие от зла, часто чинят зло. Может, этого было достаточно, чтобы толкнуть Рейчел на совершение чего-то ужасного?

Порой больше всего ужасают преступления, лишенные смысла. Лишенные причины. Лишенные мотива.

— Ладно, — уступил Серрано, — приглядимся к Рейчел Марин. Но если впереди ничего не замаячит, ставим крест. Эти дети и так натерпелись.

— По мне так пойдет, — согласилась Талли. — Давай-ка отправимся повидать Алексея Бачика из «Айронгейт Пропертиз». Он оформлял покупку дома Марин вместе с Джимом Франклином. Ему что-то известно.

— Без ордера пакет документации по сделке он нам не покажет. А без реального преступления или достаточного основания нам его ни за что не получить.

— Мне ордер не нужен, — заявила Талли, ведя Серрано к машине. — Я просто поведаю мистеру Бачику, что кто-то может допустить в прессу утечку о том, что им интересуется полиция, и пусть наблюдает, как список его клиентов испаряется быстрее, чем лужа в пустыне. Он заговорит.

«Заговорит», — подумал Серрано. И мысль о том, что может сообщить мистер Бачик, пугала его.

Глава 35

Первое, что заметил Серрано, входя в здание «Айронгейт Пропертиз», — что там пахнет печеньем. Впрочем, не совсем таким печеньем, какое пекла его мать, кладя в тесто больше шоколадной крошки и грецкого ореха, чем муки. В этом же здании пахло печеньем, которое оросили освежителем воздуха и оставили в пыльном шкафу на неделю.

— Полиция Эшби, — довольно громко огласила Талли. — Мы ищем мистера Алексея Бачика.

Две дюжины холеных риелторов прервали все свои дела и встали с выражением испуга во взгляде, напомнив Серрано подростков перед самым первым экзаменом по вождению.

Риелторы — ястребы. Волей-неволей. Им приходится состязаться с десятками других фирм, а зачастую и с собственными коллегами, и даже намек на неподобающее поведение может стоить им бизнеса. Так, вместо пары копов, нагрянувших в контору безо всякого предупреждения, они узрели лишь комиссионные, вылетающие в трубу. Прекрасно зная эту их слабинку, Талли ловко пустила ее в ход, чтобы постращать.

Серрано увидел, как взрослые люди робко выглядывают из-за перегородок, будто дети, проверяющие, нет ли под кроватью чудовища. Полдюжины человек указали в направлении одной и той же кабинки. Бачик и сам поднял руку. Серрано и Талли медленно зашагали к нему. Вовсе незачем давать понять, что они всего на минутку.

Алексею Бачику было чуть за сорок. Его густая темно-каштановая шевелюра слегка поседела на висках, но так противоестественно неравномерно, что у Серрано сложилось впечатление, что он сам красит их под седину, чтобы выглядеть более зрелым и опытным. Малость ниже шести футов, кожа загорелая, сильно увлажненная. Согласно документам, Бачик родился в Словакии, эмигрировал вместе с семьей в возрасте пяти лет, окончил Университет Лойолы и сейчас проживает на Барристер-авеню в квартире, купленной четыре года назад за 2,2 миллиона долларов.

Карьера у него на подъеме. Хорошо зарабатывает. Хорош в своем деле.

Но изюминка в том, что после колледжа он четыре года проработал в сфере недвижимости в Дариене, штат Коннектикут. Всего в двух кварталах от «Франклин и Розато Ассошиэйтс» — конторы, представлявшей Рейчел Марин.

Клетушка Бачика была настолько тесной, что лежа Талли вряд ли смогла бы вытянуться во весь рост. Талли села. Серрано зашел в соседнюю кабинку и спросил у оцепеневшей рыжей дивы за тридцать, можно ли позаимствовать стул. Та кивнула, искренне обрадовавшись, что ее не будут допрашивать. Серрано отнес стул в отсек Бачика и сел рядом с Талли.

Бачик тоже сел:

— Чем могу вам помочь, офицеры…

— Я детектив Талли, это детектив Серрано. Мы недавно говорили по телефону.

— Да? — сказал Бачик, будто ему задали вопрос.

— Мы насчет Джима Франклина, — продолжала она. — И дома, который вы продали Рейчел Марин.

— Это стандартная продажа дома, — дрожащим голосом сообщил он. — Я не сделал ничего дурного.

Серрано поглядел на Талли. Она засмеялась.

— Знаете, — поведала Талли, — всякий раз, когда я говорю с кем-то, начинающим со слов: «Я вовсе не расист»… угадайте, что дальше? Да можно на дом поспорить, что во время дальнейшего разговора он либо ляпнет словцо на «н», либо расскажет, как какой-то чернокожий отобрал у него работу. Улавливаете, куда я клоню? Никто не говорит: «Я не сделал ничего дурного», если только…

Талли выжидательно замолчала.

Когда же Бачик не обмолвился ни словом, досказала:

— …если не сделал чего-то дурного.

— У меня СОН, — ответил Бачик.

— Простите? — вклинился Серрано.

— Я подписал соглашение о неразглашении. Я не могу с вами говорить.

— Вы подписали соглашение о неразглашении при продаже дома Рейчел Марин?

Бачик кивнул.

— Ни разу не слыхал о СОН на покупку дома, — заметил Серрано, — разве что какой-нибудь знаменитости вроде Питера Динклэйджа.

Бачик пришел в полное недоумение.

— Питер Динклэйдж! Тирион Ланнистер! «Игра престолов»! Вам следует держаться в русле современной культуры, мистер Бачик.

— Я бы поспорила с примером современной культуры, прозвучавшим из уст моего напарника, — подхватила Талли, — но факт в том, что соглашения о неразглашении заключаются между двумя сторонами в отношении гражданских дел. На них распространяется действие ордеров, а закон их не защищает.