Советско-Польские войны - Михаил Мельтюхов

В результате удалось добиться того, что Лондон и Париж рассматривали действия СССР как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией всей польской территории. Это вынужденное признание прозвучало 1 октября 1939 г. в радиовыступлении У. Черчилля, заявившего, в частности, что "для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае эта линия существует, и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть"845 . Подобный намек на трусость Берлина открыл новую главу английской политики по провоцированию германо-советской войны.

Действия СССР в отношении Польши в сентябре 1939 г. оцениваются в современной отечественной историографии противоречиво. Практически все авторы осуждают тогдашние утверждения советского руководства о распаде Польши и прекращении ее существования, но при этом некоторые из них оперируют именно этой аргументацией846 . А.С. Орлов считает, что раз СССР ввел войска в тот момент, когда польское правительство утратило управление страной, а эмигрантское правительство еще не было создано, то международное право было соблюдено847 . Из этих рассуждений не ясно, почему в момент смены правительства международное право не действует, а также какое отношение к этой проблеме имеет вопрос о способности правительства управлять страной? Некоторые авторы связывают момент ввода советских войск в Польшу с подписанием советско-японского соглашения о прекращении огня на р. Халхин-Гол, что, по их мнению, обеспечило СССР тыл на Востоке848 .

Одни авторы полагают, что вступление Красной армии в Польшу было предопределено договоренностью с Германией о разделе сфер интересов в Восточной Европе849 . По мнению других, успешные действия вермахта в Польше и ее быстрый разгром оказались неожиданностью для советского руководства, которое было вынуждено предпринимать ответные меры850 . Возросла угроза советским границам, возникли опасения, что Германия не будет соблюдать пакт, и поэтому СССР должен был ввести войска851 . Правда, эти авторы не объясняют, почему в таком случае германское руководство так настойчиво приглашало СССР оккупировать Восточную Польшу. По мнению М.И. Семиряги, оттягивание вступления Красной армии в Польшу было связано с необходимостью психологической подготовки населения, опасениями столкновения с Англией и Францией, необходимостью успокоить мировое общественное мнение и ожиданием падения Варшавы. В советской прессе, отмечает автор, была развернута антипольская кампания, польские дипломаты в СССР стали объектом пристального наблюдения НКВД и 17 сентября подверглись репрессиям. По мнению некоторых авторов, 17 сентября 1939 г. Советский Союз нарушил все свои договоры с Польшей и совершил против нее агрессию852 . Указывая на военное сотрудничество вермахта и Красной армии в Польше, ряд авторов делает вывод, что 17 сентября 1939 г. Советский Союз фактически вступил во Вторую мировую войну на стороне Германии853 .

В новейшей отечественной историографии советско-германский договор от 28 сентября 1939 г. оценивается, как правило, резко критически. По мнению ряда авторов, поскольку договор был заключен с воюющей страной, СССР отошел от нейтралитета и стал на путь сотрудничества с Германией854 . Другие отмечают, что, заключив пакт о ненападении в преддверии германо-польской войны, СССР поддержал агрессивные устремления Германии и вовсе не был нейтрален, а оказывал содействие Германии, помогая ей разгромить Польшу855 . В литературе советское руководство осуждается за нарушение международного права, выразившееся в установлении советско-германской границы в Польше без ее согласия (?!), планировании совместных антипольских акций и договоренности о насильственном переселении населения Польши856 . В качестве положительных последствий договора многие авторы называют установление границы по "линии Керзона", получение СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, свободы рук в Прибалтике и создание барьера на пути германской экспансии в Восточной Европе857 . Тем не менее в историографии превалирует мнение, что договор от 28 сентября 1939 г. - это политическая ошибка. Более того, А.Д. Богатуров считает, что теперь "союз между Москвой и Берлином был оформлен полномасштабным межгосударственным договором"858 . М.И. Семиряга также полагает, что СССР фактически вступил в военно-политический союз с Германией, а по мнению А.М. Некрича, советско-германские отношения с сентября 1939 г. до ноября 1940 г. представляли собой "как бы незавершенный военно-политический союз"859 .

Прежде всего следует отметить, что ни о каком военно-политическом союзе ни "фактическом", ни "незавершенном" не было и речи. Не говоря уже о том, что ни в пакте о ненападении, ни в договоре от 28 сентября не было сказано ни слова о каком-либо советско-германском союзе860 . Ни Москва, ни Берлин никогда не рассматривали свои отношения в этом ключе, хотя и допускали такие пропагандистские заявления, которые могли быть истолкованы как определенная тенденция дальнейшего сближения между ними. Однако дальше этого дело не пошло. Кроме того, не соответствует действительности утверждение о том, что Красная армия помогла вермахту разгромить Польшу. Собственно, в основе этого тезиса опять лежат тогдашние советские пропагандистские заявления. Так, Молотов, подводя итоги Польской кампании, заявил на сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 г., что "правящие круги Польши не мало кичились "прочностью" своего государства и "мощью" своей армии. Однако, оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем - Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей"861 .

Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что ни какой помощи со стороны СССР Германия в Польше реально не получила862 , да она была и не нужна. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска Польского, но и окружил практически все боеспособные части. Правда, отдельные немногочисленные отряды не были блокированы или находились восточнее р. Западный Буг, но они не могли изменить обстановку на фронте. Данные таблицы 30 также подтверждают, что участие Красной армии в событях в Польше было минимально. Конечно, не вступи в Польшу Красная армия, немцам потребовалось бы какое-то время для занятия ее восточных воеводств, но никакого реального устойчивого фронта там возникнуть не могло.

Собственно, это со всей очевидностью проявилось в ходе Польской кампании Красной армии, когда незначительным группам советских солдат сдавались многотысячные вооруженные отряды Войска Польского. О каком длительном сопротивлении в таких условиях можно говорить? Генерал В. Андерс писал в своих мемуарах, что Красная армия вторглась в Польшу "как раз в ту минуту, когда натиск немцев стал ослабевать, когда растянутые на сотни километров немецкие коммуникации стали рваться, когда мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые западные границы Германии. Советская Россия в одностороннем порядке разорвала договор с Польшей о ненападении в самую тяжелую для Польши минуту и, как шакал, набросилась со спины на истекающую кровью польскую армию"864 . Интересно, верил ли сам генерал в это, когда он с остатками своей кавбригады, выполняя приказ главкома, отступал с низовьев Нарева к верховьям Днестра.

Таблица 30

Потери сторон в сентябре 1939 г.863

Или все эти сентеции потребовались лишь в 1960-е годы, когда появилась возможность свести счеты с СССР хотя бы на страницах воспоминаний? Особенно "убедительно" звучат утверждения относительно намерений западных союзников Польши, которые палец о палец не ударили, чтобы помочь ей даже тогда, когда Войско Польское еще представляло собой значительную силу. Что уж говорить о середине сентября, когда польский фронт рухнул? Конечно, не стоит отрицать, что советское вмешательство стало возможным лишь в определенных условиях, а те или иные эмоциональные характеристики - это дело вкуса. Особенно, если вспомнить действия в отношении Чехословакии в октябре 1938 г. самой Польши, ставшей по столь же образному определению одного германского дипломата "гиеной поля боя"865 . Что ж, как показывает многовековая практика, "в своем глазу незаметно и бревно".

Как бы ни оценивать действия Советского Союза в отношении Польши, ясно, что Москва оказалась перед выбором. Формально она должна была никак не реагировать на происходившие у своих западных границ события. Понятно, что этого быть не могло. Поэтому перед советским руководством стоял вопрос, что делать? Зная о разгроме Войска Польского вермахтом и о том, что англо-французские союзники Польши не будут вмешиваться в германо-польскую войну, советское руководство решилось на активные действия. Вот в этих условиях и пригодилась аморфная советско-германская договоренность о сферах интересов. Кроме того, явная заинтересованность Германии в вовлечении СССР в германо-польскую войну позволила в полной мере использовать момент. Но тут перед Москвой встал сложный вопрос об обосновании собственных действий. Уклонившись от предложенной Берлином демонстрации "совместных" действий в отношении Польши, советское руководство объявило о распаде польского государства, что вело к прекращению действия соглашений с ним.