Дороги - Яна Завацкая

— Вот я тебе все это говорю, а… сама боюсь, что этот сон кончится. Что ты моим словам поверишь. Что ты скажешь - да, действительно… и уйдешь.. глупо, да? Я просто боли боюсь, Арнис, - беспомощно сказала она, - наверное, ты меня любишь… а я-то… конечно, я тебя очень… но любовь, это такая штука странная, завтра она пройдет, и ты эти все мои недостатки увидишь… и будет так больно… но ведь и если ты сейчас уйдешь, тоже будет больно. Хотя, может, не так сильно.

Он поднялся, подошел к Ильгет. Сел рядом и обнял ее, прижал к себе.

— Солнышко ты мое, Иль… я скорее умру, чем сделаю тебе больно. Неужели ж тебе этого не хватило… неужели ж я это забыть смогу…

Ильгет всхлипнула.

— Иль, ты не бойся. Правда. Любовь, она, наверное, связана с болью. Но ведь сагонов бояться - в космос не летать. Если всегда всего бояться, то и вообще ничего не будет.

— Я с тобой не боюсь, - она обвила его шею руками, ткнулась носом в плечо, - как ты скажешь, так и будет. Я, Арнис, уже ничего не боюсь.

В начале октября Ильгет все-таки удалось между делом сдать экзамен на воинское звание, сразу не самое первое, а второе - дектора.

Экзамен этот длился трое суток и включал в себя: теоретическую подготовку (самая легкая часть), наземную боевую и тактическую подготовку, физическую, рэстан (чего Ильгет особенно боялась) и наконец - последняя часть проводилась на учебном крейсере, находящемся на орбите Бетриса - самостоятельный космический полет на ландере с облетом четвертой планеты системы Квиридана и учебным космическим боем (могли дать и воздушный по выбору комиссии).

И вот справившись со всем этим, Ильгет получила вместе с рукопожатием префекта Космического крыла простую карточку дектора - вооруженных сил Квирина, командира декурии или, если как в ДС, декурия была отдельной и выполняла особые задачи - отряда. Впрочем, в 505м отряде никого ниже дектора по званию не было - все-таки это ДС.

В Третьем - учебном космопорте за ксиоровой стеной Ильгет и Миру - ее как-никак наставницу - ожидал весь 505й отряд ДС в полном составе. И еще пришла Белла с букетом цветов. У Ильгет даже слезы навернулись на глаза.

Если человек заранее планирует праздник - он снимает какой-нибудь зал, заказывает дизайн и кухню. А если праздник спонтанный - можно просто пойти в "Синюю Ворону", и результат будет ничуть не хуже.

И вот весь отряд сидел в "Синей Вороне", и пили за Ильгет и за все, что положено, пели песни, разговаривали и ходили танцевать на небольшой пятачок за эстрадой. Ильгет сидела между Арнисом и Мирой, наставницей, получившей свою долю поздравлений, и медленно осознавала: теперь она такая же, как все. У нее есть профессия. Ильгет прошла тот же путь, что и все ее друзья, все квиринцы. Она действительно ничем не отличается от них.

— Ну все, - говорила ей Мира, - до первого звания я тебя довела, а теперь уж твоя работа дальше. Если хочешь, конечно. Хочешь - учись, зарабатывай повышение.

— Ох… до того ли нам?

— Да, может быть, и не до того, - согласилась Мира, - я вот тоже как попала в ДС, так все… так центором и останусь до конца жизни. Да это неважно, тем более, женщине. Может, у тебя еще дети будут…

Ильгет почувствовала радостный толчок внутри. Едва заметно взглянула на Арниса, сидевшего рядом. Поймала его взгляд. Он показался ей вопросительным, и Ильгет поняла вопрос и утвердительно опустила веки. Арнис нашел под столом ее ладонь (снова - теперь, когда она позволяла себе думать об этом, ощущать - теплый жгучий ток прокатился по всему телу, от одного лишь прикосновения его пальцев). Поднял руку, привлекая общее внимание.

— Товарищи! Эй, ребята!

— Тихо! - резкий голос Иволги мигом перекрыл гвалт.

— Ну вот, - сказал Арнис и крепче сжал ладонь Ильгет, - я хочу сказать… Объявление хочу сделать. Мы с Ильгет собираемся пожениться. Свадьба через две недели после возвращения с Визара. Приглашаем всех!

— Вот это да! - выдохнула Лири, нарушив общую тишину, и тотчас посыпались поздравления, Ильгет почти ничего не слышала, вцепившись в ладонь Арниса, полуприкрыв глаза - ей казалось, что все это происходит с кем-то другим.

Так просто не бывает.

— Знаешь что? - сказал Арнис, - пойдем ко мне? Или к тебе, если хочешь. Завтра не надо вставать рано.

— Ко мне, - кивнула Ильгет.

Арнис посадил машину на стояк возле балкона. Ильгет вылезла первой, собака метнулась к ней пушистой серой молнией. Ильгет погладила Ноку.

— Идем домой.

Что-то изменилось, подумала она. Что - не очень понятно. Положила руку на бортик, вдохнула ночной воздух. Арнис стоял рядом с ней, совсем близко, и позади чернела квартирная дверь.

— Звезды, - сказал он. Ильгет кивнула. Удивительные звезды. Знакомый рисунок созвездий сетью покрывал небо до самого горизонта, и даже полоска моря сияла отраженным светом. И казалось, что городские огни - тоже звезды, хотя и другие, и это вовсе не балкон тогда, а Палуба с прозрачной стеной. Только воздух очень хороший, свежий воздух, слегка соленый от моря. И вверху, среди небесных неподвижных светил - множество разноцветных мерцающих точек, летящих по плоскости или медленно тающих в небе. Бортовые огни кораблей.

Арнис взял ее руку. Поднял и поцеловал ладонь, наклонившись. Ильгет вспыхнула и замерла. Арнис поцеловал ее пальцы, один за другим, и прижался щекой к тыльной стороне кисти. Господи! Ильгет не двигалась, только комок застыл в горле. Господи, как же сильно я его люблю… Как сильно. А еще ведь думала - ну что, разве это любовь, все это слишком спокойно, слишком легко и приятно. А оказывается - вот. Арнис выпрямился, глядя на нее. Ильгет не отвела взгляда. Тогда он обнял ее за плечи и наклонился к ее лицу. Близко-близко. Он двигался так медленно, словно спрашивал разрешения на каждое движение. Но Ильгет не было страшно. Она давно привыкла к его рукам. К его касаниям. А теперь и вовсе бояться нечего, ведь они уже - одно целое. Губы коснулись губ.

Ильгет не знала, что это бывает - так.

Как чернота ночи. Как звезды. Можно умереть - и не заметишь этого. И руки так переплелись и обвили тела, что уже непонятно - где чье. И невозможно разорваться, разве что губами - на миг.

— Ты моя золотинка, - прошептал Арнис, - мое солнце.

— Тебе идет осень, - сказал Арнис. Они гуляли в осенней Бетрисанде, переодевшись после очередной тренировки. Ильгет улыбнулась, поправила прядь около уха, недоверчиво посмотрела на Арниса.

— В каком смысле?

— Ну… идет. Ты вся такая осенняя. Золотая. Если бы я был художником, я бы нарисовал тебя посреди осени…

— А помнишь, мы первый раз встретились осенью… Я гуляла тогда в лесу с собакой. У меня еще такое стихотворение было, я вспоминала его.

— Расскажи.

— Да, подожди, оно короткое.

У осени истерика -Дожди, лучи, дожди.Какая-то мистерия.И все, что ни скажи,Звенит в ушах, как стерео.*

*Ильдар Сафин

— Здорово, - произнес Арнис.

— Это мне лет семнадцать было, когда я сочинила.

— Ты очень талантливый на самом деле человек.

— Да? Да ну, посмотришь - на Квирине почти все талантливые.

— Ну не скажи. Все равно все по-разному. Вот у тебя все-таки стихи очень неординарные. Да и проза, собственно, тоже.

— А знаешь, в последнее время я очень много пишу. Ведь каждый день тебе новые стихи читаю. Причем именно стихов, не знаю уж, почему… Такое ощущение, что я плыву в небе, с облаками.

— Надо как-нибудь полетать с гравипоясом, по-настоящему. Сейчас не до того, конечно, а вообще… Но наверное, писать стихи - это что-то похожее. Я вот только в юности однажды сочинил стишок, но он плохой.

— Все равно, расскажи!

— Да я забыл уже. Знаешь что? Сядь, пожалуйста вот сюда, на скамейку.

— Что, опять фотомуза снизошла?

— Ну сядь, а? Что тебе, трудно?

Арнис отошел на несколько шагов.

— Ты не можешь так посидеть минут пять? - спросил он.

— Зачем?

— Ну так… просто. Я на тебя посмотреть хочу.

— Сумасшедший ты какой-то.

— Нет, Иль. Я художник. Я стал художником. Запоминаю образ.

— Так рисуй меня с натуры.

— Нет, я построю твой образ из света… когда попаду в запределку. Ты же знаешь, там можно из света лепить, как из глины.

Они замолчали. Арнис поднял руку с сервом на запястье и сделал снимок. Потом он просто смотрел. Ильгет молча, очень покойно и тихо сидела на вычурной узкой скамеечке, а за ее спиной багряным взрывом разлетался широколистый куст, а по бокам пестрел желтый и бурый подлесок, и под ногами стелился вымоченный рыжий ковер. Ильгет сидела посреди всего этого в белесом плащике, маленькие руки сложены на коленях, и узкое полудетское лицо - действительно осеннее, золотистая смугловатая кожа, волосы цвета темного меда, и в глазах огненные искорки.

— Ну все? - спросила Ильгет, - пойдем дальше?

— Пойдем, Иль… пойдем, золото мое. Ты есть, наверное, хочешь? Может, где-нибудь перекусим? Или домой пойдем? Ко мне или к тебе? Или, может, к маме, она тебя хотела видеть…