Дневник москвича. Том 1. 1917-1920 - Никита Окунев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 10 ч. утра 25-го (7-го ноября) пошли на улицу и вернулись домой во втором часу. Прошли от Сретенских ворот по бульварной линии до Страстного монастыря, оттуда по Тверской до Красной площади, а с нее обратно по Воскресенской и Театральной площади вышли на Кузнецкий мост и далее по Большой Лубянке опять к Сретенским воротам и домой. Вот район наших наблюдений. Впрочем, на других улицах и площадях могло быть не более того, что мы видели, а вернее всего, там и смотреть было нечего. Тут же тянулись бесчисленные процессии со щитами, флагами и разными значками. Группы разных профессий и служб чередовались с воинскими частями, с оркестрами музыки. Когда она играла, шествие манифестантов проходило стройно и оживленно, а в паузах им было скучно и они казались вялыми, усталыми и недовольными. Очень заметно было, что многие пошли на этот парад не по своей охоте, а по требованию партийной дисциплины, и из боязни подозрений в «контрреволюционности». Народа или публики, которая в уличных празднествах столь же необходима, как колокольный звон во время крестных ходов, было почти мало. Чем это объяснить? Тем ли, что, может быть, большая часть населения была непосредственной участницей в нынешних шествиях, или тем, что она, эта любительница уличных происшествий, — частью разбежалась из Совдепии, частью сидит в московских тюрьмах и частью сидит себе дома и ворчит на сей «пир во время чумы»? Тверская, а в особенности ее центральная часть (около бывшего генерал-губернаторского дома), Красная, Воскресенская и Театральная площади украшены разными раскрашенными плакатами и революционными надписями очень густо и, пожалуй, оригинально, ибо кубисты довлеют в итогах таковых произведений. Между прочим, на Театральной площади сделан большой балаган из рогож, и эти рогожи раскрашены яркими фантастическими цветами. Искусство в стиле Гончаровой. Над площадями все время реют аэропланы, сбрасывая листки с оглавлением «Что дала октябрьская революция». Так как у меня больше нет никаких личных впечатлений от сего праздника, то не поленюсь и впишу сюда самое существенное, что изложено в этих прокламациях, что тем более уместно, ибо надо по истечении года сделать вывод, что сделали большевики и чего еще не сделали. И сделаю это с их слов, ибо не знаю, что сказали бы о том же их политические противники в политической форме, которая теперь, как известно, строжайше воспрещена.
«Уничтожен навсегда дворянский класс и звания от него никакого не осталось. Уничтожено помещичье землевладение. Вся земля стала достоянием трудящихся.»
«Уничтожена прежняя власть фабрикантов и заводчиков: все почти крупные фабрики и заводы стали общенародным достоянием: рабочие через фабрично-заводские комитеты, через фабрично-контрольные комитеты проводят свой контроль над фабриками и заводами, над производством продуктов, над их распределением. Над многими фабриками и заводами проводится не только контроль, но и все управление этими фабриками передано в руки рабочих.»
«Копи и рудники, рыбные промыслы в Астрахани, железные дороги и пароходства, — все стало достоянием трудящихся.»
«Уничтожена власть банкиров, этой гнуснейшей породы человеческой, ради власти, алчности и барышей которых десятки миллионов людей истребляют друг друга.»
«Банки стали общенародным достоянием.»
«Кто теперь решает вопрос о том, какая должна быть плата, какой должен быть рабочий день? Рабочие, сами трудящиеся. Они создали огромные профессиональные союзы.»
«Фабриканты, заводчики не имеют теперь голоса в этих делах, они нам не указчики.»
«Значит, три самых крупных разбойника, что душили трудящихся, связаны теперь в Советской социалистической республике по рукам и ногам: дворянин-помещик, банкир и фабрикант. Очередь теперь за меньшими, и за них принялась уже революция. Толстые цепи разорваны, остались потоньше, — и их разорвем мы!!!»
«Шаг за шагом продвигаемся мы к тому, чтобы вся крупная торговля взята была рабоче-крестьянским правительством в руки самих трудящихся: рабочие и крестьянские кооперативы, потребительные общества — вот к кому должна перейти торговля.»
«Революция положила конец господству монастырей и духовенству вообще. Десятки тысяч тунеядцев должны приняться за труд. Кончается сытое и сладкое беспечное житье монахов и монахинь за счет народа. Кончились монастырские и церковные имения, посредством которых держали в руках миллионы крестьян.»
«Церковь, духовенство не состоит на содержании у правительства.»
«Церковь отделена от государства.»
«Все имущество церквей и монастырей берется на учет и становится общенародным достоянием. Рождение, брак, развод, смерть, — все это может совершаться теперь без вмешательства попов, если этого хотят те, кого это касается.»
«Прежде всего создается повсюду единая трудовая школа, где бы все население могло получить самое высокое образование. Особыми декретами уничтожены те запреты, которые раньше загораживали беднякам, пролетариям, рабочим и беднейшим крестьянам дорогу к знанию, в средние и высшие учебные заведения, плата в этих школах совсем отменена, образование дается за счет государства.»
«Наука была орудием гнета над трудящимися, а теперь наука берется беднейшими классами и становится силой освобождающегося труда. Школа отделена от Церкви, школа стала свободной от тех пут, которые мешали народу узнать правду-истину.»
«Все хлебные излишки и другие продукты в деревне у богатых взяты на учет, да так распределены, чтобы у каждого было чем прокормиться до нового хлеба, да было бы чем поля засеять.»
«А чтобы легче было беднякам вести хозяйство, чтобы, наконец, начать действительно братство на земле устраивать, устроили мы по всей стране больше двух тысяч трудовых коммун.»
«Передать средства и орудия производства трудящимся, знания — трудящимся, управление страною — трудящимся, оружие — трудящимся, — вот в чем была задача, и эта задача выполняется Российской коммунистической партией честно, неуклонно.»
«Везде установлен для трудящихся восьмичасовой рабочий день, контроль рабочих над производством. Проводится социальное обеспечение, многочисленные биржи труда смягчают остроту безработицы, кассы безработных не дают погибнуть, как это было прежде, голодной смертью тем, кто не имеет работы.»
«Диктатура пролетариата — это твердая крепкая власть бедняков города и деревни над всеми эксплуататорами, богачами, кулаками. Она ведет к полному переустройству общества: кто был ничем, тот станет всем! Вон, паразиты, из дворцов, построенных руками бедноты! И дома богачей стали общенародным достоянием. Кто не трудится, тот не ест! Не работаешь — получай по 4-й категории, т. е. четвертую часть того, что получает рабочий. И нет тебе доверия, если ты паразит: оружие в руки трудящимся, паразитам в руки — метла.»
