О всех созданиях – больших и малых - Джеймс Хэрриот

— Не стараюсь? В каком смысле не стараюсь?

— А, ладно! Забудем. Вот и виски.

Стопки наполнялись снова и снова, а они говорили, говорили, говорили. Я помалкивал и только слушал, по-груженный в сладкую эйфорию, и каждую вторую свою стопку незаметно придвигал к Стьюи, а он мгновенно небрежным поворотом кисти осушал ее.

Зигфрид повествовал о собственных успехах, и меня поразило, насколько Стьюи была чужда зависть. Толстяк с искренней радостью слушал про быстро растущую практику, про красивый старинный дом, про необходимость обзавестись помощником. Зигфрид, когда рассказывал мне о своих студенческих днях, описывал Стьюи как «полноватого», но теперь он был просто жирен, несмотря на нелегкую жизнь. И я слышал от Зигфрида про это пальто «с военно-морским» ворсом, которое в колледже служило ему единственной защитой от капризов погоды. Вряд ли оно и тогда выглядело особенно элегантным, но теперь, безусловно, являло собой жалкое зрелище, почти лопаясь по швам под давлением тела, раздавшегося в ширину.

— Послушай, Стьюи... — Зигфрид неловко повертел стопку в пальцах. — Я уверен, что в Хенсфилде у тебя все будет в порядке. Но если что-то все-таки не задастся, надеюсь, ты не постесняешься обратиться ко мне. До Дарроуби ведь не так уж далеко, сам знаешь. Собственно говоря... — Он умолк и сглотнул. — У тебя сейчас все в порядке? Если несколько фунтов могли бы помочь, так они у меня найдутся.

Стьюи опустошил минимум десятую стопку и посмотрел на старого друга с мягкой благожелательностью.

— Доброе у тебя сердце, Зигфрид, старина, но, спасибо, нет. Я же сказал, на жизнь нам хватает, и все будет хорошо. Но я благодарен тебе. Ну, да ты всегда был добрым. Странноватым, но добрым.

— Странноватым? — с интересом повторил Зигфрид.

— Да нет, не то слово. Не странноватым, а непохожим. Вот именно: чертовски ни на кого не похожим.

— Непохожим? — осведомился Зигфрид, проглатывая виски так, словно оно давно утратило всякий вкус. — Тут ты ошибаешься, Стьюи. Ошибаешься!

— Выбрось из головы! — сказал Стьюи и потянулся через столик, чтобы похлопать старого друга по плечу, но промахнулся и сбил котелок у Зигфрида с головы. Он покатился под ноги субъекта за соседним столиком.

Пока длилась беседа за нашим столиком, я замечал, как этот джентльмен вдруг стремительно выбегал вон, а затем медленно возвращался, вновь утыкался в свою газету и возобновлял атаку на пирожки и пиво. Теперь он поглядел вниз, на котелок. Его лицо выражало глубокую горесть и разочарование, рожденные избытком пива и полупрожеванной свинины, а также неудачными ставками. Он судорожно пнул котелок, и лицо у него сразу посветлело.

Котелок с глубокой вмятиной взмыл в воздух прямо к Зигфриду, который поймал его и водворил на голову с невозмутимым апломбом. Казалось, это происшествие его ничуть не рассердило: видимо, поступок нашего соседа показался ему вполне естественным.

Мы встали, и я слегка удивился тому, что все вокруг слегка закачалось и затуманилось. А когда все пришло в норму, меня ждала еще одна неожиданность: большой бар был почти пуст. Пиворазливочные аппараты бармен укрыл белыми тряпками. Официантки собирали со столиков пустые кружки и стопки.

— Стьюи, — сказал Зигфрид, — скачки кончились. Ты понимаешь, что мы проболтали тут больше двух часов?

— И хорошо отвели душу. Куда лучше, чем отдавать заработанные тяжким трудом медяки всяким акулам букмекерам. — Стьюи ухватился за край столика и несколько секунд отчаянно моргал.

— Вот только одно, — сказал Зигфрид. — Мои друзья. Я привез их сюда, и они, наверное, удивляются, куда я пропал. Знаешь что? Пойдем, я тебя с ними познакомлю. Они поймут, когда узнают, сколько лет мы не виделись.

Мы кое-как добрались до лож. Никаких следов генерала и прочих. В конце концов мы отыскали их на автостоянке возле «ровера» и были встречены без единой улыбки. Почти все машины уже разъехались. Зигфрид направился к ним уверенной походкой, помятый котелок был лихо сдвинут набок.

— Простите, что оставил вас так надолго, но произошло настоящее чудо. Позвольте представить вам мистера Стьюарта Брэннана, коллегу и моего дорогого друга.

Четыре холодных взгляда обратились на Стьюи. Его широкое мясистое лицо было даже краснее обычного, и он ласково улыбнулся росистыми от пота губами. Я заметил, что пальто с военно-морским ворсом он застегнул не на те пуговицы, — вверху виднелась пустая петля, а одна пола была заметно выше другой. В результате это тесное, натянутое до предела одеяние выглядело еще нелепее.

Генерал сухо кивнул, полковник, казалось, скрипнул зубами, дамы совсем оледенели и отвели глаза.

— Да, да, конечно, — буркнул генерал. — Но мы ждем тут уже довольно давно и хотели бы отправиться домой. — Он выставил подбородок, и его усы ощетинились.

Зигфрид небрежно взмахнул рукой.

— Разумеется, разумеется, непременно. Сейчас же и поедем. — Он обернулся к Стьюи. — Ну, до скорого, мой мальчик. Надо повидаться не откладывая. Я тебе позвоню.

Он начал рыться в карманах, ища ключ зажигания. Начал поиски неторопливо, но затем все убыстрял и убыстрял их. Обследовав свои карманы раз пять, он замер, закрыл глаза и словно бы предался глубоким размышлениям. Затем, очевидно решив вести поиски систематически, он начал выкладывать содержимое своих карманов строго по одному на капот машины, и по мере того как их куча росла, росло и мое предчувствие, что вот-вот разразится буря.

И тревожился я не только из-за ключа. Зигфрид выпил заметно больше виски, чем я, и теперь замедленное действие этого напитка начинало все больше в нем сказываться. Он слегка покачивался, помятый котелок сполз ему на бровь, он то и дело ронял предметы, которые вытаскивал из кармана, и тупо в них всматривался.

Через стоянку медленно катил тележку человек с длинной шваброй в руке. Внезапно Зигфрид ухватил его за плечо.

— Послушайте, мне надо, чтобы вы для меня кое-что сделали. Вот пять шиллингов.

— Договорились, мистер. — Он спрятал деньги в карман. — А что делать-то?

— Найдите ключ от моей машины.

Тот начал шарить взглядом у ног Зигфрида.

— Постараюсь. Вы его тут, что ли, обронили?

— Да нет же! Понятия не имею, где я его обронил, — Зигфрид неопределенно махнул рукой. — Где-то на ипподроме.

Уборщик недоумевающе посмотрел на него, потом об-вел взглядом акры и акры замусоренной земли. Ковер из программок и разорванных билетов. Потом обернулся к Зигфриду и захихикал, после чего удалился, продолжая хихикать.

Я покосился на наших спутников. Они следили за по-исками в ледяном молчании, совершенно очевидно не находя в происходящем ничего забавного. Первым взорвался генерал:

— Боже великий, Фарнон! Есть у вас чертов ключ или нет? Если он потерян, так нам лучше поискать другой способ вернуться домой. Дамы не могут больше стоять тут!

На заднем плане послышался легкий кашель. Стьюи еще не ушел, а теперь вперевалочку подошел к Зигфриду и что-то прошептал ему на ухо. Зигфрид с жаром потряс его руку.

— Черт побери, Стьюи, очень любезно с твоей стороны! Ты нас выручил! — Он обернулся к остальному обществу. — Беспокоиться не о чем: мистер Брэннан любезно предложил нам воспользоваться его машиной. Он пошел за ней на другую стоянку. — И Зигфрид торжествующе указал на широкую спину в лоснящемся пальто, которая неуверенными зигзагами исчезала за воротами.

Зигфрид старался, как мог, поддерживать разговор, но его усилия пропадали втуне. Никто не отзывался на его шутливые замечания. Затем он умолк на полуслове, увидев, как лицо генерала исказилось от бешенства, а глаза выпучились, словно он не мог им поверить. Возвратился Стьюи.

Он оказался владельцем крохотного «остина-7», который выглядел еще меньше из-за втиснувшейся за руль грузной фигуры. Разглядев пятна ржавчины на темно-бордовой краске и трещины, змеящиеся по стеклам, я заключил, что это чуть ли не самая первая «туристская» модель, чей верх давным-давно приказал долго жить и был заменен самодельной брезентовой крышей, привязанной к кривым распоркам бесчисленными веревочками.

Стьюи выкарабкался наружу, не без труда распахнул заднюю дверцу и со скромной гордостью наклонил голову. Он указал на груду мешков на полу рядом с сиденьем шофера. Заднее сиденье также отсутствовало. Его заменяли два деревянных ящика из нетесаных дощечек с яркими наклейками: «Лучшие американские яблоки». В щелях ящиках виднелись пузырьки, стетоскопы, коробки с медикаментами и шприцами.

— Я подумал, — сказал Стьюи, — можно постелить на ящики мешки...

Генерал не дал ему договорить.

— Черт побери! Это что — шутка? — Его лицо побагровело, вены на шее вздувались все больше. — Вы стараетесь оскорбить моего друга и дам? Вы заслуживаете хлыста, Фарнон, за все, что натворили. Да, хлыста!

Внезапно его голос был заглушён ревом «ровера». Полковник, человек находчивый, как ему и полагалось по чину, закоротил зажигание. К счастью, дверцы не были заперты.