Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти - Луис Броули

Затем он, задыхаясь, начал говорить Махешу о том, что хочет убраться из этой комнаты и остаться один. Снова возникла неловкая пауза. Я подумал: «Это уже слишком, он хочет, чтобы мы ушли». Я чувствовал, что мы начинаем его душить. Схватив компьютер под мышку, я встал и вышел. Остальные почти сразу последовали за мной. Возможно, пришло время, чтобы Махеш и Рэй посадили его в машину и отвезли обратно в Швейцарию.

Как только мы оказались снаружи, я предложил всем разъехаться, чтобы он мог спокойно умереть. Похоже, у всех были такие же мысли. В тот момент, когда мы это обсуждали, вышел Махеш и сделал последнее объявление. Юджи велел передать нам, чтобы мы все возвращались туда, откуда приехали, чтобы он мог умереть.

ГЛАВА 79

«Это подобно тому, как вода находит свой собственный уровень — такова её природа».

Возникла короткая пауза, а потом все начали двигаться. Он хорошо нас натренировал: когда он говорил, что пришло время уходить, люди уходили. Конечно, до меня неожиданно дошло, что у нас с Йогиней нет машины.

Для Чандрасекара, Сугуны и Булбуль новость оказалась очень тяжёлой. До приезда они не предполагали, насколько он слаб. Теперь они надеялись хотя бы остаться с ним, но каждый час приносил новое крушение надежд. Сначала он согласился, чтобы эти трое остались жить в соседней комнате, однако вскоре резко изменил своё решение: «Скажи им всем, пусть едут туда, откуда приехали!»

Они были вынуждены освободить дом. Сердца их были разбиты. Со слезами на глазах Сугуна сказала Йогине: «Он всегда относился ко мне с таким уважением, а теперь всё кончено». Это казалось таким жестоким, таким бездушным. После всех этих лет, когда они принимали его у себя в Бангалоре, в доме, купленном им для них, они были не нужны. Дело в том, что во время последнего визита Юджи в Индию Чандрасекар сказал ему, что не хочет быть свидетелем его смерти. Его желание было исполнено в точности.

Толпа распалась. Я поднялся в квартиру и сидел там в оцепенении. Я не знал, что делать. Мы с ней оба чувствовали, что можем остаться на месте до тех пор, пока не решим вопрос с транспортом. Махеш попросил нас пока не уезжать. Казалось, сложившаяся ситуация привела его в состояние, близкое к отчаянию. Он остался с Юджи один на один, и первое, что Юджи от него потребовал, — арендовать инвалидную коляску, посадить его в неё и отвезти куда-нибудь! Юджи думал, что Махеш мог отвезти его в Швейцарию, но в его состоянии о перевозке и речи не могло идти. Кроме того, как оказалось, была ещё масса причин, по которым Махеш не мог выполнить требование Юджи.

Мы сидели за столом в гостиной, когда пришёл Махеш в панике.

— Он хочет, чтобы я взял эту грёбаную инвалидную коляску, посадил его и увёз куда-нибудь! Я не умею водить, я не говорю по-итальянски и у меня нет визы в Швейцарию! Что, чёрт возьми, прикажете мне делать?

Это начинало походить на безумие.

— Он говорит, что мне нужно пойти и попросить помощи у какого-нибудь человека с улицы!

Йогиня предложила ему арендовать инвалидную коляску в магазине медицинских товаров, расположенном вниз по улице, но вскоре ситуация поменялась. Позже Махеш снова заглянул к нам в сад, чтобы сказать:

— Забудь об инвалидной коляске, моя дорогая. Он успокоился. Но теперь он говорит о том, чтобы поехать во Францию. Я не знаю, что ещё может случиться, но не уезжайте пока!

Мы собирались пообедать с остальными на побережье. Марио и Сарито было велено оставаться поблизости, но не показываться. Марио был необходим для улаживания дел с итальянскими властями, а Сарито отвечал за вопрос оплаты утилизации тела, когда придёт время.

На закате мы шли по дороге в ресторан, когда на телефон Йогини позвонил Махеш. Юджи хотел, чтобы я срочно вернулся назад. Ему нужна была помощь, чтобы добраться до туалета. Я побежал назад с мыслью о том, не передумает ли он и не попросит ли меня остаться. Может быть, я смогу быть с ним до конца?

К моменту моего появления в доме кризис миновал. Преподобный вернулся и сидел на корточках перед огнём, а Юджи кричал на него. Йогиня топталась в дверном проёме. Я подумал, что, возможно, нужно помочь с огнём, но когда я двинулся внутрь, он рявкнул:

— Не ты!

Никто не произнёс ни слова. Внезапно я почувствовал себя гостем, который вернулся на вечеринку, когда та уже закончилась. Мы ушли молча. Он велел Рэю и Шарон вернуться, когда понял, что Махешу потребуется помощь. Они явно были самыми подходящими людьми: одна была врачом, а второй — министром, они явно знали всё про приходы в жизнь и уходы из неё. Махеш вышел вслед за нами на улицу. Мы стояли на грунтовой дороге:

— Это ещё не конец! У меня нет чувства, что с тобой покончено.

Мне стало легче, и я поверил ему на слово. Мы снова пошли наверх. В этот момент я не понимал, какое чувство мне испытывать. Его звонок реально снова выбил меня из колеи. Она размышляла о будущем, а я о том, не профукал ли я только что возможность остаться с ним до конца из-за несостоявшегося ужина.

Она напомнила мне о его предложении денег, «чтобы начать новую жизнь». Я отказался от идеи взять деньги, но на душе у меня было тяжело. Мозг сверлила одна забота: «Что дальше?» Играясь с идеей о получении наличных, я поймал себя на мысли о том, что, по крайней мере, мне не придётся возвращаться к тому образу жизни, который я вёл раньше. Принятие денег попахивало чем-то, что совершается из страха. Я знал, откуда растут ноги у этого ощущения. Почему я должен брать деньги, которые дали ему другие люди, за то, что любой из них выполнил бы для него с великой радостью? Это было отвратительное чувство. Ещё одна невысказанная мысль не давала мне покоя: я понимал, что никакая совместная жизнь у нас с Йогиней не получится. Моя жизнь в Нью-Йорке не получится. Я был в полной жопе. «Рассчитывай уже только на себя» — это было всё, о чём я мог думать: защищавшего меня укрытия больше не было.

Последнее, что он сказал мне, было:

— Пришло время тебе начать новую жизнь.

И как это должно было выглядеть? Я понятия не имел.

Вечером мы вернулись и встретили остальных в квартире у моря. Сидя на балконе, мы переваривали шок и обсуждали произошедшее, прежде чем спуститься вниз на ужин. Солнце садилось. Побережье Франции на западе было фиолетовым с мерцающим ожерельем светящихся в сумерках точек.

После ужина мы вернулись к себе на квартиру. Дым из трубы его «пещеры» уходил столбом в небо и рассеивался где-то вверху. Шторы пылали, как красные угли. Впервые с момента нашего знакомства я чувствовал себя лишним.

На следующее утро она напомнила мне о деньгах. На подъезде к дому стоял Махеш, я пошёл прямо к нему и вывалил ему все свои самые страшные страхи. Мне это было жизненно необходимо, я не хотел уезжать, утаив о себе хоть самую малость. Я рассказал ему, что даже представить не могу, что меня ждёт с работой, что у меня практически совсем нет денег и нет медицинской страховки. В свете этих страхов о деньгах, с одной стороны, было, конечно, глупо отказываться от предложенной суммы, но, чёрт возьми, я точно знал, что пришёл к Юджи не за деньгами. Его разговоры о награде взрастили во мне мерзкую, изводящую меня одержимость.

К моменту, когда я кончил говорить, я полностью раскис, я был эмоционально сломлен.

— Я даже не доверяю этим грязным эмоциям! — плакал я.

Махешу это очень понравилось!

— Наконец-то, мой дорогой! У тебя есть чувства по поводу всего этого! Вот оно! Ты ещё не умер! Оставь весь этот духовный бред, тебе самому чего хочется? Ты должен закончить это! Я сказал ему, что ты хочешь увидеться с ним ещё раз. Он сказал, что ты можешь прийти, только чтобы никаких разговоров.

И я вошёл внутрь, чтобы увидеться с ним в последний раз.

ГЛАВА 80

«Вы не сделали ни единого шага. Вам не нужно делать никаких шагов».

Он лежал на диване с закрытыми глазами и сложенными на груди руками. Всё было так же, как и раньше. Рэй и Шарон сидели на своих обычных местах напротив него. Я не знал, спит он или нет — вроде нет, но это было не важно. Я подошёл и сел на пол напротив него. Едва заметное движение грудной клетки указывало на дыхание. Мне нечего было ему сказать. У меня не было вопросов. Я только хотел избавиться от этой одержимости деньгами, а для этого надо было просто сидеть там и позволить этому быть сожжённым. Я знал, что он знал. Это витало в воздухе. Глядя на него, лежащего в расслабленном великолепии, я думал об одном: «Я приехал сюда, потому что у него было то, что мне было нужно, и это были не деньги». Несмотря на все его разговоры о деньгах, он был к ним абсолютно равнодушен. Сейчас он умирал, и его по-прежнему ничто не беспокоило. Именно по этой причине я приехал сюда, именно это было мне нужно.

В этот момент по ковру передо мной полз паук. Мне пришла мысль: «Этому пауку деньги не нужны». Конечно, у пауков нет экономики, они не испортили свой образ жизни развешиванием ценников на вещи (по крайней мере, насколько мы знаем). Если такому простому организму, как паук, не нужны деньги, почему я так сильно о них волновался? Мои страхи испарились. Я ещё немного посидел, глядя на него. «Что-нибудь ещё?» — спрашивал я себя. Думая о том, что всё закончилось, я не чувствовал, что закончилось хоть что-либо. Я оставлял эту комнату, я оставлял это тело лежать там, но разве что-либо где-либо происходило? Кто уходил? Кто оставался? Я не мог придумать причину, чтобы продолжать сидеть там. Работа была закончена.