Закон крови - Олег Микулов

Жилище Колдуна. Древнее, замшелое, как он сам.

– Колдун! Я у твоего дома.

– Входи, вождь.

Внутри было все как несколько дней назад. Лежанка, покрытая той же шкурой; очаг (только дым какой-то едкий!). Старый Колдун, казалось, только что купался в этом дыму. Глаза его слезились.

– Мир тебе, вождь. Я ждал.

– Ты видишь: тебя обвиняют открыто. И должно быть, знаешь, чего требуют.

– Знаю.

Молчание. Колдун окунул руки в дым очага и потер ладони:

– Вождь, мои обвинители… ошибаются. Но это – не важно.

– Я верю: ты не давал ему любовный корень для приворота. Но почему ты не помог ему избавиться от наваждения?

Колдун улыбнулся:

– Вождь, я бы не смог дать это зелье кому бы то ни было и для чего бы то ни было, даже если бы очень хотел. Любовного корня нет!

Сказанное было так нелепо, что вождь даже не удивился.

– Да, да, его нет… Ты не понимаешь?

– Не понимаю.

– А все очень просто. Послушай, вождь. Я могу многое… Наверное, больше, чем думаешь даже ты. И знаю многое. Никому бы этого не знать! Но любовного корня – нет!

– Но даже я…

– А что – ты? Да, ты собираешь духов на празднества, ты просишь их помочь, и они помогают. Но кого и о чем ты просишь?

– Кого? Тех, кто мне был поручен. О чем? О любви и соединении.

– Вспомни, пойми: ты просишь духов открыть глаза тем, кто уже связан. Соединить уже соединенных. И они охотно помогают. Но, вождь, поверь: все твои духи бессильны отвратить сердце молодого охотника от той, кому оно принадлежит изначально. И бессильны отдать его сердце другой.

– Может быть. Но ты…

– А что – я? Я могу дать любовную силу даже старому Гору, да так, что и молодая застонет. Или отнять ее даже у молодого, хоть бы у сына твоего, Йома, так что и самые красивые девушки всех трех Родов его не возбудят… Ну и что? Полюбит ли от этого Гор хоть кого-нибудь? Разлюбит ли Йом свою Нагу?.. Вождь, есть две силы, два духа: Эйос и Аймос. Первый – веселый, любит человеческий смех и детей любит. Его можно призвать, можно попросить. О многом, в том числе соединить не связанных. Его помощники служат и тебе. Второй – мрачный и одинокий, звать его бесполезно, просить – тем более. Он не служит ни радости, ни горю. Он не соединяет тела, он связывает душу. Тот, на кого упал его взгляд, может стать и самым счастливым… Но чаще всего он делается самым несчастным. Отвести этот взгляд невозможно!

– Он…

– Вождь, сегодня можно называть имена. Сегодня худшего не будет.

– Хорошо. Мал в самом деле приходил к тебе? Зачем?

– Да. Приходил. Просил приворожить или отворожить твою дочь. Дать любовный корень. Я сказал то же, что и тебе говорю: этого зелья нет.

– Но ты бы мог…

– Что? Отвести его взгляд? Сделать так, чтобы его потянуло к Наве? Или к кому-нибудь еще? Да, мог бы. Но это ничего бы не изменило, ничему бы не помогло. Такая мара быстро проходит. Стало бы только хуже. Я сказал ему и об этом.

– Хуже? – Вождь горько усмехнулся.

– Да. Хуже. Хуже всегда может быть, если не сразу, то потом… Был бы ты рад похоронить вместе с Айрис – Дрого? Погибнуть самому, уступив свое место Малу? Тем бы все и кончилось, женись он сейчас на другой по моему привороту. На той, кого бы он возненавидел тем быстрее, чем глубже запала в его сердце твоя дочь, Айрис. Она гнездилась там очень глубоко и очень долго. Только он сам, по своей собственной воле мог изгнать ее оттуда. Или… или хотя бы утишить. Не захотел… Нет, мое колдовство только бы усилило Аймос. Победить этого духа, пересилить его силу можно лишь самому. В одиночку. Без колдовства… Я говорил об этом Малу, но он не понял. Не захотел понять. И я его выгнал.

Мучительно хотелось пить. Колдун, постаревший и жалкий, заковылял в темноту и тут же вернулся с кожаной баклагой. Жадно сделал три глотка и протянул вождю:

– Пей. Не волнуйся: тебя это ни к чему не обяжет. Я останусь. Ваш путь тяжел, конец не ясен. Нужно, чтобы люди тебе верили. Я не боюсь. Я останусь сам.

Помедлив, вождь приложился к отверстию. Не вода. Что-то горчащее.

– Колдун, почему тебя так не любят? – Вождь и сам удивился, когда с его губ сорвался этот мучивший с детства вопрос. – Из-за твоего наставника?

Колдун помолчал.

– Да. И это тоже.

– Не хочешь – не говори. Главное я уже знаю.

– Нет, главного ты не знаешь. И никто не знает. Я хотел сказать еще тогда, помнишь? Скажу сегодня. Ты Должен знать все.

Огонь в очаге едва тлел, почти умирал. Колдун покормил его хворостом, добавил две ветви потолще. Приложился к баклаге сам, передал ее гостю. И начал.

– Тебя тогда еще вовсе не было, Арго, даже малыша Мииту еще не было. Отец твой еще ползал, а не ходил. А я – был. Еще не мужчина, но и не ползунчик. И старый Хорру меня заметил.

Вождь, пугали ли тебя – мной? Может быть, не знаю. Но знаю: пугай не пугай, а дети ко мне льнут. А мы боялись Хорру больше, чем вурра. Все боялись. Он не советовал, он правил, хотя и не был вождем.

Он пришел в наше жилище и сказал, указывая на меня, несмышленыша: «Пойдет со мной!» Мать заплакала. А отец сказал: «Пойдем к вождю!» А что – вождь? Не было у нас вождя…

Они оба умерли в один год. Отец погиб во время Большой охоты – лошади стоптали. А мать и сестренка умерли от хонки – лихорадки. Хорру лечил. Да не вылечил. А я – не заболел.

Я жил в соседнем жилище, да не долго. Когда Хорру пришел вновь, меня отдали без возражений. А как иначе? Все мы – дети Великого Мамонта, но у них-то были свои дети. И они хотели жить.

Хорру был великий колдун. Великий. И он передал мне все. Бил меня? Да, бил. Но передал – все … Вождь, ты знаешь, что такое Посвящение охотников. Но ты не знаешь, что такое наше Посвящение. А я прошел не одно…

Да, Хорру передал мне все… Хотя и не все объяснил. И умирая, обнимал мои колени и в слезах умолял, чтобы я пошел его путем. Но я не хотел. Да и не мог.

Когда настал его час, я пошел вместе с ним, как должно. Но… Вождь, как он умирал! И ты, и я – мы знаем, что такое смерть, видели ее не раз. Но тут… Мы пришли в ложбину, которую он сам выбрал. И он мучился три дня, – может, и больше, не знаю. Это я выдержал только три дня подле него. Он катался, он выл, он грыз землю и прошлогодние листья. И он умолял меня сделать то, чему он меня научил. Занять его место. А я – не мог.

Вождь спросил:

– Это была Проклятая ложбина?

Колдун кивнул.

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – продолжил Колдун. – Почему ученик не принял духов наставника, хотя обязан был это сделать? Почему он оказался таким неблагодарным? Подожди. Послушай.