Паутина - Элейн Каннингем

Дроу пнула ее еще, на сей раз по ногам; колени северянки подкосились, заставив ее опуститься. Тремя быстрыми шагами Лириэль обогнула противницу, взглянув ей в лицо. Стоя на коленях, гораздо более высокая Дагмар была немногим ниже уровня глаз дроу, и Лириэль какое-то время удерживала ее остекленелый от боли взгляд. Затем, сжав кулак, она ударила ее в висок. Дагмар зашаталась, но не упала, в немалой степени потому, что Лириэль все еще держала ее косу. Удерживая северянку на весу за ее собственные волосы, дроу хладнокровно нанесла еще один удар, потом третий. Наконец глаза Дагмар закатились.

Вся сила ее самоконтроля понадобилась Лириэль чтобы не превратить красивое лицо в кровавую маску. Она швырнула потерявшую сознание женщину наземь и повернулась к Ибну, готовая, если понадобится, сражаться вновь.

Но Ибн лишь кивнул, и спокойно вынул трубку изо рта. “Тебе стоило убить ее”, прокомментировал он.

“Я хотела”, ответила Лириэль с яростной искренностью. “Федор бы умер еще раз, услышь он, но это было так приятно!”

“Легко могу представить”, согласился Ибн, с хмурой гримасой глядя на распростертую у его ног женщину. “Давно пора этой мерзавке — эльфолюбке, получить по заслугам”.

Лириэль отступила на шаг. “Я что-то пропустила, не так ли?” осведомилась она, совсем не уверенная, стоит ли ей считать Ибна врагом или союзником.

“Не меньше, чем я”, неохотно признал он. “Похоже, пора нам разобраться во всем, и сыграть в открытую”.

Дроу отреагировала осторожным кивком.

“По мне, так все беды Руатима идут из моря”, начал Ибн. “Я приглядывал за морскими эльфами, и за тобой, раз ты с ними водилась. Пытался предупредить Хрольфа, но разве ж он слушал? Так я ждал с того дня, как мы сошли на берег. Ничуть не удивился, когда рыбаки выловили тех двух. Но одного из них я увидел еще раз, вместе с Дагмар. Я следовал за мерзавкой с тех пор — даже до Хольгерстеда, хоть тамошним это не сильно помогло”.

“Так вот почему ты отправился в Хольгерстед”, задумчиво проговорила дроу. “Удивительно, как ты не заподозрил, что она отравила мед”.

Ибн сердито взглянул на дроу. “Не начинай опять!” Затем его лицо чуть смягчилось. “Она врала насчет твоего друга. Молодой Первый Топор был жив и здоров когда я оставил деревню”. Сердце Лириэль наполнилось радостью, а на лице, словно нежданный рассвет, вспыхнула улыбка. Импульсивно она обхватила моряка руками в мимолетном объятии. Отскочив, прежде чем он пришел в себя от шока, она пустилась в пляс.

“Эй, эй”, запротестовал Ибн. “Вот это уже лишнее. Эльфов я сейчас люблю ничуть не больше, чем прежде. И кончай носиться вокруг как пчела, упившаяся сидра, нас ждут дела!”

Вместе они разыскали Федора, поскольку только воин вправе созвать Тинг. Когда вся деревня собралась, Ибн рассказал совету о виденной им встрече Дагмар и длинноволосого морского эльфа, и полностью обличающем ее разговоре с дроу. По настоянию Федора, слово дали Лириэль. Она напомнила им о трех кораблях, напавших на Эльфийку, и показала кольцо, снятое с отрубленной руки командовавшего нападением — кольцо одного из пяти Старших Капитанов Лускана. Аумарк осмотрел кольцо, и признал его подлинность, и даже, по описанию дроу, смог установить имя: Ретнор, честолюбивый чернобородый гигант, любивший Руатим еще меньше чем его сородичи.

После мига ошеломленной тишины, люди начали планировать отражение близящейся атаки. Лириэль довольствовалась ролью слушательницы, зная, что руатанцам привычна война, и они сумеют справиться с угрозой Лускана. Для гордых северян, именно Лускан был истинным врагом, а морские создания всего лишь инструментами. Нужно лишь одолеть лусканский флот в морском бою, полагали они, и все остальное уладится само собой.

Лириэль считала иначе, поскольку сама пообещала открыть врата, которые позволят войскам Аскарлы вторгнуться на остров — а ей освободить рабов, удерживаемых в плену в подземной крепости. Она не искала помощи Федора, не смея подвергать его силам, к которым ей придется обратиться прежде, чем открыть портал.

Так дроу оставила воинов разрабатывать свои планы, и направилась в бухту. Снова она позвала Кзорша. Когда морской эльф явился, она описала ему погребенный под водой город, и силы, которыми он располагает.

“Значит, Аскарла в самом деле существует, и мерроу базируются там”, прошептал рейнджер. “Ты права; эту опасность необходимо уничтожить. Я соберу как можно больше наших воинов, — и если получится, добровольцев среди тритонов, — и немедленно двинусь к Пурпурным Скалам”.

“По крайней мере, именно так ты и передашь по Сети”, согласилась Лириэль. “Пусть в Аскарле готовятся к нападению извне, с моря. На самом деле ты соберешь свой отряд у берега Интара, и будешь ждать моего сигнала. Я пошлю тебя сквозь портал прямо в город. Но будь осторожен: одно слово, оброненное Ситтлу, и все пропало”. Кзорш все еще сомневался. “Может, ты неправильно поняла, что он говорил той женщине?”

Дроу зашипела в отчаянии. “Если ты отказываешься прислушаться к голосу разума: держи план в секрете, и я обещаю, что ты получишь свое магическое обучение!” Короткая вспышка радости в глазах эльфа сменилась печальной улыбкой. “Всю жизнь я мечтал услышать эти слова. И все же я отдал бы этот шанс с радостью, ради того чтобы ты ошиблась. Ситтл мой друг, и его доверие для меня важнее магии”.

Лириэль отвернулась, больно уязвленная сожалением в словах эльфа, и его согласием расстаться с мечтой ради того, чтобы не предать собственные ценности. Несмотря на все, случившееся с дроу и с теми, кого она любила, она знала, что сама не поступила бы так же.

“Делай как я говорю и готовься к своему бою”, резко бросила она и уже направляясь прочь добавила шепотом, слишком слабым даже для ушей эльфа, “и предоставь мне мой”.

Прежде чем встретиться со смертоносным противником, — и еще более опасным союзником — Лириэль надо было еще кое-что сделать. Она прекратила носить Ветроход с той ночи у подножия Дитя Иггсдрасиля, поскольку задача артефакта была выполнена, даже если само их путешествие еще не закончилось. Единственным украшением в эти дни ей служил ее жреческий амулет Лолт. Даже подаренный ей Федором кулон, паук заключенный в янтаре, она не надевала, не желая провоцировать ревнивую богиню даже таким ничтожным соперничеством.

Но теперь она вернулась домой к Ульфу, еще раз наполнить амулет магией. Она попросила семью шамана не беспокоить ее уединения, но это была, пожалуй, излишняя предосторожность. Новости о предательстве Дагмар и о том, что девушка взята под стражу, сдавили всех домашних Ульфа тяжелым весом стыда, горя и беспомощной злости. Умолк даже острый язык Санджи, узнавшей что Игрейн — любимая дочь, считавшаяся умершей — в плену у врагов, а тихая и послушная Дагмар таила столь разрушительные замыслы.