ВСЕ БЕДЫ ОТ ЖЕНЩИН, или Приключения Странника[СИ] - Юлия ВАРИУН

Хотя у ведьмы и было неизвестно, сколько веков за хрупкими плечами, выглядела она лет на сорок не больше. И мы уже давно старые знакомцы с этой женщиной, хотя до интима так и не дошло.

Тяжелая каштановая коса с редкой проседью, переброшенная через хрупкое плечико, тонкие губы, мелкие зубки, синие глаза и угловатые скулы. Каргана не была красавицей, но и отвращение не вызывала. Мелкие морщинки вокруг глаз, говорят об улыбчивости женщины. И тем не менее о Каргане ходят самые мерзкие слухи. Ее колдовство никогда не было добрым или хотя бы разрешенным.

— Ты опять навёл шороху в лесу. – Ведьма выглянула в окно и негодующе закачала головой, – и ты опять напугал моих питомцев…

— Каргана, они чуть не съели меня!

— Тобой и подавиться не мудрено, скажу им обходить тебя стороной, – фыркнула ведьма, – что там у тебя за мясо на руках?

Я зло скрипнул зубами, укладывая сестру без признаков жизни на единственную кровать здесь. Глаза застилал гнев и страх за Пэни. Я разгневанно сверкнул глазами на Каргану, собираясь выбивать из нее спасение сестры любыми способами и готовый платить любую цену…. Как ученик архимага, ученик сильного некроманта, я знал, что любое сильное колдовство имеет свою цену. Зачастую – страшную цену…

Картинка снова поплыла и я очнулся уже у стен отцовского замка. Здесь же был и второй я вместе с Пэни.

— Ты не должен возвращаться к ней! – Плакала горе-принцесса, ударяя мне по груди кулачками. – Не должен! Мы спрячем тебя, мы расскажем всё отцу и…

— Ты ничего не скажешь отцу, – мягко произнёс я, гладя ее по спутанным волосам, – ты никому, ничего не скажешь о произошедшем!

Я накладывал заклинание на сестру без зазрения совести, она ничего никому не сможет рассказать обо мне, как бы она не пыталась.

— Отдай отцу, – я вложил в ее ручку свиток с сургучной печатью, – а это – тебе, сестрёнка, на долгую память. – Во второй кулачок я вложил ей свой перстень с гербовой печаткой крон – принца.

— Я не отпущу тебя, Амаллир! Что… что я буду делать с братьями? Они ведь погубят меня!

— У тебя есть защитник, – я говорил тихо и вкрадчиво, что бы каждое мое слово достигло цели, – ты выйдешь замуж за герцога, он не даст тебя в обиду.

От моих слов сестра вся содрогнулась и отпрянула от моей груди.

— Никогда! – Зашипела она, – из-за него всё случилось, из-за этой помолвки…. Если бы не Рэйсмонд, я бы и не сбежала, и тебя бы не погубила…

— Пенелопа, ты же знаешь, что я люблю тебя, сестрёнка?

Я дождался утвердительного кивка и продолжил:

— И, как любящий человек, я обязан говорить тебе правду, иначе никто не скажет. Лгунов и льстецов в окружение принцессы хватает, а правду никто не скажет. Это мой долг воспитывать тебя.

Еще один кивок от сестры.

— Анвар ни в чем не виноват и ты это понимаешь, осталось только признаться самой себе и научиться не списывать на других свои промахи и ошибки. Учись отвечать за свои поступки.

Пенелопа потемнела лицом и снова расплакалась. Беззвучно текли слёзы по чумазому личику.

— Прости меня, – прошептала она, – прости меня, Амаллир, я погубила тебя, я…

— Иди, Пэни, отдай письмо отцу. Я должен возвращаться к Каргане.

Уже начало дребезжать изображение, предвещая новую картинку, когда сестра бросилась мне на шею в последней попытке уговорить и завела новую слёзную оперу, но я этого уже не видел. Я помнил, как тяжело было уговорить ее уйти. А еще я помнил, что не смог вернуться в тот вечер к Каргане, как обещал. Непредвиденные обстоятельства. Так бывает, когда тебе куда-то надо, очень-очень надо и тебя само Мироздание не пускает туда. Любая мелочь превращается катастрофу.

Каргана женщина, а эти создания, как известно не хвастают терпением. Ее проклятие догнало меня уже на следующую ночь… Как и до этого картинка поддалась на мои мысли и я уже смотрел на себя в совсем иной ипостаси. В ту ночь мне не подвернулся человек и я слонялся по окрестностям в поисках пищи, мерзко рыча и поскуливая. В ту ночь обошлось. Но были и другие ночи…. И были невинные жертвы…. Проклятье только набирало силу, и на день я обратно превращался в человека. Превращение становится необратимым, когда теряешь рассудок в человеческой ипостаси. Я не успел до этого дойти, хотя и был близок. Тени, лица и видения убитых мною преследовали меня. Будучи человеком, я не мог спать, чтобы не встречаться с несчастными, попавшими мне на зуб. А превращаясь в проклятого, я снова шел и убивал.

Я плохо помню сколько длился этот ужас, к тому времени, как меня выловил и обезвредил наставник, я уже был полубезумен…

Сейчас поддаваясь моим мыслям и воспоминаниям, сюжеты сменялись один другим, показывая все те ужасы, что я творил, и которые не осознавал в животной ипостаси и не всегда помнил – в человеческой.

Я смотрел со стороны, как наставник колдует над моей проклятой тушкой, как он возвращал мне человеческий облик, как отвоёвывал моё сознание у Карганы. Он тогда хорошо ее потрепал. Я долго реабилитировался после того боя. Сражались маг с колдуньей, а колбасило меня. Худой мир был установлен и мне даровали шанс. Главное не сорваться и не пойти во все тяжкие.

Снова забвение, оглушительная тишина и непроглядная темень. Тяжелая, давящая атмосфера бесчувствия и небытия. Какое-то время меня не отпускало из этого плена, и я понятия не имел, сколько минуло минут или часов. К моменту смены декораций, меня начало накрывать отчаяньем и уже хотелось выть.

Сначала почувствовал холод. Словно он шел изнутри меня и продувал ледяным дыханием насквозь. Я застучал зубами и был приятно удивлён, услышав выстукиваемую дробь. А затем я рухнул в неизвестность, просто был в каком-то загадочном "нигде" и провалился в "никуда". Когда в моё тело вонзилось миллиарды тончайших игол и перехватило горло от холода, неожиданности и даже боли, я потерял связь с реальностью и не мог сообразить, что происходит. Резко резанувший по глазам свет поставил точку в этих издевательствах – сознание померкло, и я умер, уже и не помню в который раз.

Надо мной кто-то кричал и бранился. Я не мог разлепить век и узреть, кто так красочно расписывает все мои недостатки. Меня терзали разные не самые приятные ощущения, от боли, холода и тошноты до неописуемого ужаса, который я не в силах контролировать. Но всё это было как бы со стороны, и неосознанно.

Первое, что я почувствовал осознанно – был голод. Тот самый.

Меня кто-то тормошил и, кажется, даже целовал, я пытался отрешиться от чувства голода и открыл глаза. Над моим бренным телом колдовала островитянка. Ее мокрые волосы свисали некрасивыми пейсиками и стекали на меня холодной водой. Тут я понял, что тоже мокрый с ног до головы. Джози поймала мой, наверное, не совсем адекватный взгляд и радостно принялась меня трясти и пытаться поднять в сидячее положение, подпирая меня своими руками. Она весело выстукивала зубами оду холодной воде и еще пыталась что-то выговаривать мне при этом. Я не понимал, что она говорит. Я хотел есть. И это всё, что я сейчас мог воспринимать.