Волкодав - Мария Семенова

Волкодав двинулся дальше в лес, понимая: если боярин в самом деле послал кого-то за Ане, обратно его воины скорее всего будут возвращаться именно здесь.

Славный узорчатый меч висел в ножнах у него за спиной, но пускать его в дело он не собирался. Еще не хватало.

Слух у него был очень острый, но звериному все-таки уступал. Мыш, вернувшийся на плечо, встрепенулся и зашипел, и только тогда Волкодав уловил в лесной чаще шаги. Четверо, сейчас же определил он, по привычке накрывая ладонью воинственного зверька. Причем трое идут сами, а четвертого тащат насильно, и он, то есть она, пытается отбиваться, но мало что получается. Волкодав шугнул Мыша прочь, поскольку предполагал, что дело навряд ли обойдется без драки, и побежал навстречу.

Он увидел их гораздо раньше, чем они его. Им, с их обыкновенными глазами, света в ночном лесу едва-едва хватало, чтобы не заблудиться. Трое здоровенных громил, опричь которых Лучезара видели редко. Один из них вел рыжеволосую Ане – растрепанную, без плаща, в разодранной сверху донизу рубашке. Во рту у нее торчал кляп, а руки, умевшие так ловко подносить кувшины с напитками, были заломлены за спину и связаны веревкой. Два других отрока шагали по сторонам и от души лапали беспомощную пленницу, еле сдерживаясь, чтобы не загоготать на всю округу.

Волкодав вышел из-за деревьев на открытое место и сказал:

– Она не хочет с вами идти.

Для них он был черной тенью без лица, внезапно выросшей на дороге. Они признали его больше по голосу.

Парни остановились, но добычу свою, понятно, не выпустили. Ввязавшись в подобное дело, иди до конца, а иначе не надо было и браться.

– Э, да он тут один, – сказал тот из двоих, что стоял чуть впереди. Ведший Ане презрительно хмыкнул:

– П-шел отсюда, наемник!

Дружинные, даже отроки, редко уважают тех, кто служит за деньги. Они считают, и не без основания, что наемный воин рад переметнуться к тому, кто больше заплатит. Волкодав себя к наемникам не причислял никогда.

– Она не хочет с вами идти, – повторил он, не двигаясь с места. Он успел присмотреться к державшему Ане и уже понял, что Боги решили за что-то его наградить. Это был тот самый отрок, что замахивался на старую Киренн.

Дальше все происходило быстро. Много быстрее, чем можно про то рассказать.

– Да сказано же тебе, пошел… – досадливо прорычал кто-то из них. Двое, не обремененные пленницей, разом ринулись на Волкодава, выхватывая из ножен мечи. Венн вскинул руки навстречу опускавшемуся клинку первого и одновременно пнул ногой в грудь второго, чуть-чуть замешкавшегося впотьмах. Пинок был сокрушительный. Весной, в схватке с разбойниками на лесной дороге, точно таким ударом Волкодав убил человека. Лучезаров отрок отделался переломанными ребрами и ключицей: венн все-таки пощадил парня, исполнявшего боярский приказ. Хотя и полагал про себя, что двадцатилетнему верзиле, в охотку берущемуся за подобное, человеком уже не бывать. А значит, и цацкаться с ним незачем.

Тому, что успел выхватить меч, повезло не больше. Его клинок завершил свистящую дугу сверху вниз, но уже не по воле хозяина. Волкодав заставил отрока сунуться носом вперед и пробежать с разинутым ртом три лишних шага, а потом с силой прянул назад, взяв его вооруженную руку в живодерский захват. Что-то влажно затрещало и подалось, распадаясь под его пальцами, меч выпал наземь. Волкодав весьма сомневался, что эта рука, только что унижавшая несчастную Ане, сможет когда-нибудь удержать хотя бы ложку.

Двое тихо покоились на лесной травке, сложенные, как выразились бы веннские воины, в кучку. Третий не сразу и сообразил, что остался один. Его сотоварищи даже не закричали, потому что такая боль не сразу достигает сознания, потрясенное сознание успевает милосердно погаснуть. Ничего, еще наплачутся, когда придут в себя и поползут искать помощи. Волкодав шагнул к третьему, намереваясь и с ним поступить по справедливости, но тот проявил неожиданную прыть. Выдернул из поясных ножен нож, покрепче ухватил Ане и приставил лезвие к ее почти обнаженному животу;

– Не подходи!

Волкодав и не подумал останавливаться. Когда ему было надо, он умел двигаться быстро. Очень быстро. Он не сомневался, что успеет. Но в это время на голову его противнику, словно молчаливая смерть, откуда-то сверху беззвучно упал Мыш. Черные крылья залепили отроку глаза, острые зубы рванули бровь, когти задних лапок прошлись по щеке. Парень издал какое-то блеяние и отмахнулся ножом, но безнадежно опоздал. Мыш исчез столь же мгновенно, сколь и появился.

Волкодав одним прыжком покрыл три шага, отделявшие его от сольвенна. Его левая ладонь выстрелила вперед, разворачиваясь ребром, и с хрустом размозжила отроку нос. Придись удар на полвершка выше да чуть посильней, и не спас бы никакой лекарь. А так – ничего, отойдет, только вот смазливой рожей ему больше уже не выхваляться.

Ане, сбитая с ног, пыталась отползти прочь от побоища. У страха глаза велики: она едва не сходила с ума и уже не знала, кого больше бояться – троих насильников или телохранителя бан-рионы, искалечившего всех троих. Когда Волкодав поднял ее, она отчаянно забилась у него в руках, обливаясь слезами и мыча что-то сквозь кляп.

– Сейчас развяжу, только не беги и не кричи, хорошо? – сказал венн.

Девчонка, похоже, не услышала, и тогда он крепко встряхнул ее за плечи, так что голова мотнулась на шее. Он знал по опыту, что на перепуганную женщину это действует лучше ласковых уговоров. И верно, взгляд Ане обрел осмысленное выражение.

– Все, некого больше бояться, – проворчал Волкодав, распутывая тонкий шнур у нее на запястьях. – Только тихо, поняла?

Ане торопливо закивала. Глаза у нее все еще были величиной с блюдце. Волкодав вытащил добротно загнанный кляп, и она задышала, точно пойманная рыбешка. Венн не очень ждал, чтобы она сдержала обещание, и был готов ловить, если побежит, но девушка вскинула руки к лицу, поспешно отвернулась, и ее вырвало. Колени подламывались от пережитого ужаса, она хваталась за дерево, чтобы не упасть. Волкодав откромсал у одного из похитителей клок от рубахи, дал ей утереть рот. До нее, кажется, только тут как следует дошло, что бояться и впрямь больше некого. Она вдруг уцепилась за венна и отчаянно зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь и колотясь, словно в ознобе. Волкодав обнял ее, стал гладить ладонью мокрые от пота рыжие кудри. Чужая невеста. Кроткая, ласковая, домашняя. Чуть не рехнувшаяся в лапах у троих стервецов. Сквозь порванную рубашку Волкодав ясно ощущал жмущееся к нему теплое тело, нежную, едва прикрытую грудь.

– Плащ твой где? – спросил он негромко. Воображение успело нарисовать ему пугающую картину: рано по утру болотные вельхи, так и не дождавшиеся дочку домой, обнаруживают ее мятый плащ где-нибудь на кустах.