Похищение Афины - Карин Эссекс

Уильям Гамильтон, который после своего возвращения из Александрии осуществлял надзор за погрузкой мраморов, присоединился к ним.

— Лорд Элджин, рад, что могу сообщить вам приятные новости. Я договорился с капитаном судна, проходящего ремонт в этом порту. Он согласен погрузить мраморы на свой корабль, «Браакель»

— Отлично, Гамильтон, — обрадовался Элджин. — Вы даже соперничаете с моей женой в успешности переговоров с морскими капитанами, хоть вам и приходится трудиться, не обладая неотразимостью ее чар.

Элджина откровенно нервировало любезное внимание морских офицеров к Мэри, несмотря на то что его предприятие имело успех только вследствие этой любезности. На последних балах и ужинах он непрерывно ворчал и не давал приглашенным на них офицерам ни отвесить поклон, ни пригласить на танец его супругу.

Сейчас они прибыли к докам как раз в тот момент, когда рабочие раскапывали горы песка для извлечения из-под них огромных статуй.

— Надеюсь, ваша милость не будет возражать против моих методов? — спросил Гамильтон.

Повсюду можно было видеть рабочих, разгребающих кучи морских водорослей.

— Какой странный способ раскопок, — удивилась Мэри.

— Это не раскопки, мадам. Я велел зарыть наиболее ценные экспонаты в песок и прикрыть водорослями. У лорда Элджина немало противников. Как вам известно, французы снова заполонили всю Грецию и Турцию. Греки относятся к англичанам с презрением за то, что те вошли в союз с Оттоманской империей, и мы стали бояться возможности их заговора с французами. Греки могли позволить тем похитить наши мраморы. Шпионы Наполеона кишат повсюду. Поэтому мы решили припрятать ценности, пока не найдем средств для их перевозки.

Толстые веревки, обвивавшие лебедки, с трудом вытягивали из песка огромную статую, она вставала из водорослей и мокрого песка, словно на свет появлялся новорожденный титан.

Гамильтон помолчал, его внимательный взгляд был прикован к происходящему, затем продолжал:

— Греческие ученые, находящиеся в изгнании, пишут письма протеста относительно наших действий по вывозу древностей. У меня имеется письмо от известного афинского художника, обосновавшегося в Венеции, в котором он утверждает, что Парфенон стал похож на знатную красавицу, которую ограбили до нитки.

— На этих греков не угодить, — равнодушно заметил Элджин. — В дни Перикла они критиковали его за то, что он нарядил город, как наряжают тщеславную женщину. Кажется, именно так писал Плутарх? — обратился он к Мэри.

— Именно так, — кивнула она, обрадованная тем, что муж признал ее большую осведомленность в древних текстах.

— А теперь они поднимают шум из-за того, что тщеславная лишилась своих уборов. Если греков так уж заботила сохранность их сокровищ, им следовало бы поднять восстание против турецкого владычества уже много веков назад. Я склонен предположить, что нынешнее население этой земли имеет мало общего со своими благородными предками.

Порыв ветра бросил горсть влажного песка и водорослей ему в лицо. Мэри поскорей отвернулась, глаза стало жечь от попавших в них острых песчинок, она вынула платок и промокнула слезы. Элджин, глаза которого некоторое время назад снова воспалились, стал негромко браниться. Но ветрам было не до него — они завывали, взметали вверх мусор, бросали его обратно на землю, заливали мокрый берег дождем. Мэри потесней прижалась к мужу, ища защиты.

Неожиданно одна из обвивавших туловище Диониса веревок с оглушительным треском лопнула и статуя рухнула обратно на песок. Раздался грохот. Но со статуей не случилось несчастья. Греки-рабочие, их лица были обмотаны какими-то тряпками для защиты от ветра, взволнованно загалдели. Они стояли плотной толпой, напоминая пчел в улье, и о чем-то возбужденно переговаривались приглушенными голосами. Затем отошли от поваленной статуи, ненароком образовав стену между нею и иноземцами.

Гамильтон спросил одного из них, владевшего английским и выполнявшего обязанности переводчика, о том, что произошло.

— Эти люди говорят, что своими ушами слышали, как застонала богиня Афина, когда они поднимали статую. Это статуя Зевса, ее отца, и богиня не хочет, чтобы ее увозили из Афин.

Элджин с возмущением тряс головой.

— Это просто абсурдно! Я не позволю прекращать работы из-за каких-то глупейших суеверий, Гамильтон. Капитан корабля «Браакель» предоставил нам последнюю возможность вывезти эти ценнейшие произведения искусства в Англию, где они должны находиться. Все эти годы я нес огромные расходы и не намерен отступать, особенно из-за такой откровенной чепухи. Разве эти люди не являются добрыми христианами? Спросите их, не намерены ли они отвергнуть христианского Бога и начать поклоняться языческим божествам.

Опять пошел разговор на греческом, и казалось, что рабочие не собираются отступать. Взгляды, которые они то и дело бросали на Элджина, были откровенно враждебными.

— Эти люди говорят, что они веруют в единого Бога, но верят и в то, что богиня Афина жива. Она все еще находится среди людей и бродит по Афинам, оплакивая судьбу ее храмов и ее народа. Они слышали, как она плакала, когда уносили кариатиду из храма на Акрополе. Богиня обязательно помогла бы грекам, если б могла. Но хоть времена ее кончились, греки все равно не хотят ее оскорблять. А того, кто на это осмелится, ждет расплата.

Мэри не открыла Элджину сходства между богиней мщения и теми страшными созданиями, которые в видении, посетившем Мэри, напали на него. Конечно, смешно было придавать этому значение, но фрагменты головоломки складывались в ее мозгу в общую картину, и она не могла не прийти к мнению, что несчастье с «Ментором», а теперь и это происшествие посланы на Элджина в качестве наказания.

— В таком случае скажите им, что расплата ждет их самих. И заключается она в том, что и им, и их семьям придется голодать, если эти статуи не будут готовы к погрузке на корабль еще до вечера. Я постараюсь сделать так, чтоб эти люди до конца жизни не нашли работы.

Переводчик неохотно стал переводить, греки плевались и ворчали, но все-таки вернулись к работе. Угроза лишиться средств к существованию всегда оказывается решающим аргументом, подумала Мэри, это главный закон человеческого бытия. Она была уверена, что Элджин, приведись ему столкнуться с подобным ультиматумом, и сам отступил бы.

Лишь один из рабочих, он был много старше остальных, худой, с морщинистым лицом, отбросил свой инструмент в сторону. Но прежде чем уйти, взглянул на англичан и сердито заговорил, сопровождая слова выразительными плевками на землю.