Семь стихий мироздания - Ирина Крупеникова

— Идите к Даниле. Разберитесь там с инженерной линией. Состояние корабля может оказаться хуже, чем мы думаем.

И уже не стараясь скрыть страха, он поспешил на третий ярус.

— Юля!

Она лежала на руках Доная, уткнувшись в его грудь, и часто нервно всхлипывала. Оливул присел рядом.

— Ничего смертельного, — шепотом успокоил брата Ви-Брук. — Мы тут просто слегка напугались, когда снаряд попал в ее башню.

Белый князь оглянулся за дистантерский отсек, закрытый прозрачной стеной аварийной блокировки. За ней просматривался покореженный терминал и осколки разбитого вдребезги внешнего купола.

— Пострадавших нет, — продолжал Донай. — Она будет умницей и сейчас успокоится. Правда, Юлька?

— Что я теперь с прической делать буду? — жалобно пробормотала та и глубже спрятали голову под руку брата.

— Волосы подгорели, — пояснил тот. — А так — ни ссадины, ни царапины.

— О, господи, — облегченно вздохнул Оливул, и, заметив багровые следы ожогов на руках Доная, нахмурился.

— Ерунда, — отмахнулся Ви-Брук, перехватив его взгляд. — Каляда призвала Космос?

— Да.

— Где она?

— Надеюсь, скоро вернется.

Сквозь стену протиснулся Пэр.

— В машинном отделении потоп, — сообщил он. — Водный резервуар треснул по всему основанию. Я частично задраил щель, но необходим тщательный ремонт, — и добавил, когда Юлька подняла головку: — Между прочим, форма Стихии вполне реальна и из ничего не появляется.

— Извини, Пэр, я не знала, как еще потушить огонь, — девушка всхлипнула последний раз и вытерла тыльной стороной ладони глаза. — Что смотрите? Уродина, да? — она пригладила остатки некогда золотистых длинных кудрей, лежащие сейчас серыми клоками на плечах. — Ну уж потерпите меня такой, пока не наведем порядок на Волке.

Она браво вскочила и направилась к лестнице. Оливул улыбнулся, глядя подруге вслед.

— Вот за что я люблю сестренку! — весело воскликнул Донай.

Когда братья вернулись в кабину управления, Каляда сидела в кресле капитанского мостика, а над ней скользили искрящиеся струи Жизни. Данила стоял напротив, окруженный разноцветным живым кольцом Стихии.

— Она материализовалась минуты две назад, — вполголоса сказал Гор. — С сознанием ее все в порядке, а вот с телом, вроде, не очень.

Серафима шевельнулась. Гаюнар отступил на шаг.

«Не беспокойтесь за меня, — услышали друзья мысль капитана. — Космос прогнал Кочевников. Волку никто не угрожает… Мне нужно немного времени, чтобы восстановить функции человеческого организма. Спасибо, Данила, ты очень мне помог. Приведи в чувство Аполлона. Бедный пес был медиумом Великого и теперь нуждается в твоей заботе. Займитесь кораблем. Я скоро присоединюсь к вам».

11

Прошло не меньше часа, прежде чем общими усилиями была восстановлена поврежденная взрывом сеть датчиков. Картина, которую показал анализатор, обработав сигналы рабочих станций, оказалась удручающей: орудийные установки и б(льшая часть внешних устройств вышли из строя, имелись пробоины в корпусе, модуль преобразования улавливаемой из пространства энергии, благодаря чему функционировали двигатели, находился в аварийном состоянии. Однако главная неприятность заключалась в том, что собственные энергетические ресурсы корабля составляли всего двенадцать процентов от былой мощности.

Причина катастрофической потери энергии стала ясна, когда друзья наугад вскрыли несколько топливных блоков и обнаружили внутри слой серо-белой пыли. Грег и Гор проверили оставшиеся боксы — все, как один, заполнены едкими серыми хлопьями. Любые сомнения, если они и оставались, теперь растворились в очевидном: на Крылатом Волке побывали Кочевники.

Но растерянность и смятение превалировали в команде только первые минуты после неприятного открытия. Пэр со словами: каждый, кто не успел удрать, сейчас крупно об этом пожалеет — окунулся в стены корабля. Юлька не менее решительно взяла за ошейник Артемиду и пошла проверять жилой ярус; еще в Мире, где протекала Игра кланоида, друзья заметили, что собаки каким-то образом чуют присутствие Кочевников. Данила сконцентрировался, заставив зрение воспринимать «пустоту», и двинулся в машинное отделение. По знаку Каляды Грег и Гор обеспечили ему сопровождение. Оливул и Донай вслед за капитаном вернулись в кабину управления.

При виде людей Аполлон, лежащий на расстеленном одеяле, слабо вильнул хвостом. Донай подсел к собаке.

— Серафима, — Белый князь остановился возле линии бортинженера, пестрящей аварийными огнями, — сейчас Волк больше Экзистедер, чем когда-либо. Код «Берег» — чистейшая Игра, созданная Александром. Значит, Кочевники захватили его экзорный поток?

В тоне Бер-Росса звучало скорее утверждение, чем вопрос.

— А экзистор-корректор? — поднял голову Ви-Брук. — Уж не нас ли они намеревались использовать в этой роли?

— У Кочевников была иная цель, — негромко сказала Каляда. — И они ее достигли: повредили корабль настолько, что мы практически остались без энергии.

— Они внедрились на борт Волка, как?! — воскликнул Оливул.

— Возможно, это Игра. Но управлял ею не экзистор-корректор из кланоида и даже не внемиренец.

— Великий? — проговорил Донай.

Серафима помедлив кивнула.

Других следов Кочевников на корабле не обнаружили. Пришлось признать, что единственным местом их пребывания были топливные блоки. Когда же Серафима поделилась с друзьями своими подозрениями по поводу Великого, Грег и Гор неожиданно представили ситуацию под другим углом зрения.

— Энергоконвертор создан, конечно, вместе с Волком, — начали они, — но энергия, которая через него проходит и накапливается в топливном модуле, поступает извне. В принципе, ее могли «заместить» на любом этапе. И творение Великого осталось неприкосновенным, как и должно быть!

Внемиренцы заметно приободрились. Никому не хотелось верить, что тот, чьим детищем являлся Крылатый Волк, обратился против избранников Семи Стихий. Серафима вроде бы приняла мысль Гай-Росса за истину, но Оливул, внимательно наблюдавший за капитаном, убедился, что согласие ее носит внешний характер и предназначено исключительно для поддержания духа команды. «Она не считает нужным настаивать, — решил Белый князь. — Хотя опровергнуть вывод Грег-Гора просто: замещенную энергию конвертор принять не мог, сработала бы защита. А чтобы заместить ее непосредственно в резервуарах, надо проникнуть на борт, что без помощи внешней силы невозможно».

Опасаясь новой атаки Кочевников, друзья в течении трех часов не покладая рук восстанавливали поврежденные двигательные и орудийные модули, латали дыры на обшивке и налаживали жизненно важные системы корабля. Из-за острой нехватки энергии капитан распорядилась полностью снять обеспечение бытовых и вспомогательных помещений. Выигрыш получился небольшой, но отблески Надмирий уже просматривались за иллюминаторами, и появилась надежда дотянуть до места назначения и не лечь в дрейф где-нибудь посреди Пути.

И вот громада Темных Миров, издали похожая на мифический рельеф покрытых снегом гор, полыхнула перед Крылатым Волком заревом разноцветных зарниц. Будто запертые в хрустале свечи мерцали пики фантомных скал, каждая из которых таила под своими сводами лукавый или бесхитростный, суровый или мягкий, многолюдный или пустой Мир. Глядя со стороны на живую, ни секунды не стоящую на месте массу света и красок, принимающую самые причудливые формы, невозможно было понять того, кто назвал это Темными Мирами. Они казались чисты и свободны, они жили своей собственной жизнью, не связанной цепями установленных судеб.

Данила пилотировал израненный звездолет, зажатый непоколебимым каналом, и думал о незнакомом Мире, хранящем память об отце. Какой предстанет перед ним эта память? Он ждал встречи с нетерпением и затаенным страхом. Путь приближался к сияющей плеяде, но миг, когда Волк нырнул в фантастическое море, Гаюнар не уловил. Ему показалось даже, что не корабль вошел в Мир, а сам Мир нахлынул на звездолет, сделав его своей частью.

Иллюзорные блики Структурного пространства потухли в черноте космоса. Мягкое скольжение по выстроенному Пути пропало, и пилот почувствовал, как застонал корабль. Засбоили передающие цепи, рулевое управление потеряло прежнюю легкость, а двигатели начали задыхаться, будто рыбы, выброшенные на сушу. Даниле стоило немалого труда продолжать полет в условиях совершенного дефицита энергии. Каляда отдавала лаконичные команды, Гаюнар выполнял их автоматически не сколько от того, что усталость притупляла рассудок, сколько от необходимости концентрировать внимание на пилотаже. Так продолжалось, пока Пэр, летавший от монитора к монитору, не воскликнул: