Современная комедия - Джон Голсуорси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Флер пила чай в гостиной.
– Вы еще не в Париже? Как мило! Чаю хотите?
– Я уже пил, – краснея, ответил Фрэнсис Уилмот. – Пил у нее.
Флер широко раскрыла глаза и воскликнула со смехом:
– О! Как интересно! Где же это она вас подцепила?
Фрэнсис Уилмот не совсем понял смысл этой фразы, но почувствовал в ней что-то оскорбительное.
– Вчера она была на thе dansant[15] в том отеле, где я остановился. Она изумительно танцует. И вообще она изумительная женщина. Пожалуйста, объясните мне, что вы имели в виду, когда писали: «Дальше идти некуда»?
– А вы мне объясните, что это за перемена фронта.
Фрэнсис Уилмот улыбнулся.
– Вы были так добры ко мне, и мне хочется, чтобы вы с ней помирились. Конечно, она не думала того, что тогда сказала.
– В самом деле? Она сама вам это сообщила?
– Гм, не совсем. Она не хотела, чтобы мы услышали ее слова, – вот что она сказала.
– Да?
Он смотрел на ее улыбающееся лицо и, быть может, смутно сознавал, что дело не так просто, как ему кажется. Но он был молод, к тому же американец, – и не верил, что его желание помирить их неосуществимо.
– Мне так тяжело думать, что вы с ней в ссоре. Может быть, вы согласитесь встретиться с ней у меня в отеле и пожать ей руку?
Флер окинула его взглядом с головы до ног.
– Мне кажется, в вас есть французская кровь, не правда ли?
– Да, моя бабка была француженка.
– А во мне французской крови больше. Знаете ли, французы не из тех, кто легко прощает, не убеждают себя верить в то, во что хотят верить.
Фрэнсис Уилмот встал, и в голосе его послышались властные нотки:
– Вы мне объясните эту фразу в вашем письме?
– Дорогой мой! Конечно, я имела в виду, что она достигла предела совершенства. Разве вы этого не засвидетельствуете?
Фрэнсис Уилмот понял, что его высмеивают. Плохо разбираясь в своих чувствах, он направился к двери, бросив на ходу:
– Прощайте. Вряд ли вы когда-нибудь захотите меня видеть.
– Прощайте, – сказала Флер.
Грустный, недоумевающий, он вышел, еще острее чувствуя свое одиночество. Не было в этом городе никого, кто бы ему помог. Все здесь запутанно и сложно. Люди говорят не то, что думают, а его богиня так же загадочна и причудлива, как и все остальные! Нет, еще более загадочна – ибо какое ему дело до остальных?
XI
Сомс посещает редакцию
Сомс, расстроенный и взволнованный, поехал на Грин-стрит к своей сестре. Беспокоило его то, что Флер нажила себе врага, пользующегося влиянием в обществе. И упрек в том, что виной всему – он сам, казался особенно несправедливым потому, что, в сущности, так оно и было.
Вечер, проведенный в обществе спокойной и рассудительной Уинифрид Дарти, и турецкий кофе, который он всегда пил с наслаждением, хотя и считал вредным для печени, несколько его успокоили, и он снова попытался взглянуть на инцидент как на бурю в стакане воды.
– Вот эта заметка в газете не дает мне покоя, – сказал он.
– Неприятная история, Сомс, но я бы не стала волноваться. Люди просматривают эти заметки и тотчас же о них забывают. Помещают их просто так – для забавы.
– Недурная забава! Эта газета пишет, что у нее не меньше миллиона читателей.
– Ведь имен нет.
– Эти политики и светские бездельники все друг друга знают, – сказал Сомс.
– Да, дорогой мой, – ласковым, успокоительным тоном заметила Уинифрид, – но теперь не принято к чему бы то ни было относиться серьезно.
Она рассуждала разумно. Успокоенный, он улегся спать.
Но с тех пор как отошел от дел, Сомс изменился сильнее, чем предполагал. У него не было больше профессиональных забот, на которые он мог бы обратить унаследованную от Джемса способность тревожиться, и ему ничего не оставалось, как беспокоиться из-за повседневных неприятностей. Чем больше он думал об этой заметке, тем сильнее ему хотелось дружески побеседовать с редактором. Если он сможет прийти к Флер и сказать: «С этой публикой я все уладил. Больше подобных заметок не будет», – гнев ее остынет. Если не имеешь возможности внушить людям благоприятное мнение о своей дочери, то, во всяком случае, можно заткнуть рот тем, кто громогласно высказывает мнение неблагоприятное.
Сомс ненавидел, когда его имя попадало в газеты, в остальном же относился к ним терпимо. Он читал «Таймс». «Таймс» читал и его отец – Сомс с детства помнил хруст больших страниц. В «Таймс» помещали новости, больше новостей, чем он успевал прочесть. К ее передовицам он относился с уважением и хотя утверждал порой, что количество приложений можно бы и сократить, все же считал, что это достойная джентльмена газета. Аннет и Уинифрид читали «Морнинг пост». О других газетах Сомс имел смутное представление: заголовки в них были напечатаны слишком крупным шрифтом, и страницы были словно разрезаны на куски. На прессу в целом Сомс смотрел как всякий англичанин: она существует, у нее есть достоинства и недостатки, и – как бы то ни было – от нее не уйдешь.
На следующее утро, часов в одиннадцать, он отправился на Флит-стрит, подал в редакции «Ивнинг сан» свою визитную карточку и изъявил желание повидаться с редактором. Клерк бросил взгляд на цилиндр Сомса, а затем провел посетителя по коридору в маленькую комнатку. Кто-нибудь его примет.
– Кто-нибудь? – уточнил Сомс. – Мне нужен редактор.
Редактор очень занят. Не может ли Сомс зайти попозже, когда народу будет меньше?
– Нет, – сказал Сомс.
Не сообщит ли он, по какому делу пришел? Сомс отказался.
Клерк еще раз посмотрел на его цилиндр и удалился.
Через четверть часа Сомса ввели в комнату, где веселый человек в очках перелистывал альбом с газетными вырезками. Когда Сомс вошел, человек поднял глаза, взял со стола его визитную карточку и сказал:
– Мистер Сомс Форсайт? Да?
– Вы редактор? – спросил Сомс.
– Один из редакторов. Садитесь. Чем могу служить?
Сомс, желая произвести хорошее впечатление, не сел и поторопился достать из бумажника газетную вырезку.
– Во вторник вы напечатали вот это.
Редактор просмотрел заметку: казалось, просмаковал ее, и спросил:
– Да?
– Будьте добры сказать мне, кто это написал.
– Мы никогда не сообщаем фамилий наших корреспондентов, сэр.
– Я-то, собственно говоря, знаю.
Редактор открыл рот, словно хотел сказать: «В таком случае зачем же вы спрашиваете?» – но вместо этого улыбнулся.
– Видите ли, – начал Сомс, – автор этой заметки имеет в виду мою дочь, миссис Флер Монт, и ее мужа.
– Вот как? Вы осведомлены лучше, чем я. Но что вам не нравится в этой
