Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Научные и научно-популярные книги » История » Москва в улицах и лицах - Лев Колодный

Москва в улицах и лицах - Лев Колодный

Читать онлайн Москва в улицах и лицах - Лев Колодный

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 114
Перейти на страницу:

Без малого век строение после Долгорукого принадлежало роду Салтыковых. Жена штабс-ротмистра лейб-гвардии конного полка А. С. Салтыкова продала каменный двухэтажный дом с двумя флигелями, оцененный в 150 тысяч рублей, полковнику в отставке московскому губернскому предводителю дворянства Александру Дмитриевичу Черткову.

Это случилось в 1831 году, когда новому хозяину пошел пятый десяток и за его плечами была служба в армии, война с Наполеоном, битвы под разными городами, двухлетнее путешествие по странам Европы... Образованнейший дворянин владел французским, немецким, латинским и итальянским языками. Но как ученый интересовался всецело русской историей, превратив дом на Мясницкой в хранилище книг и рукописей, карт, планов и видов городов, портретов и эстампов, посвященных России. Десятки лет разрабатывал Чертков одну тему, определяемую термином Rossika. На Мясницкую поступали по почте из разных стран тяжелые ящики с книгами для постоянно пополняемой библиотеки.

Чертков написал и издал описание своего собрания, в котором насчитывалось двадцать тысяч книг, под названием "Всеобщая библиотека России или Каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях".

До него такой библиотеки не было. Чертков мечтал сделать свое собрание доступным не только для избранных, друзей и знакомых. Для этого требовалось построить здание библиотеки. Его мечту реализовал сын, Григорий Александрович Чертков. Он пристроил со стороны Фуркасовского переулка трехэтажное здание с железными колоннами и мозаичными полами, чугунными дверями, противостоящими возможному пожару. Коллекцию монет, археологичские находки, особо ценные книги хранились наверху. В шести залах установили шкафы с литературой.

Заведовал Чертковской библиотекой нам известный Петр Иванович Бартенев, человек с гениальной памятью, выдающийся историк, библиограф, издатель. Он разместил и описал в каталогах, алфавитном и систематическом, книги по принципу, разработанному библиотекой Британского музея, считавшейся лучшей в мире.

На Мясницкой, 7, начал издаваться "Русский архив", редактором которого, позднее собственником, стал хранитель Чертковской библиотеки. Полвека выходил журнал, на полках лучших библиотек хранятся 598 его томов, вобравших бесчисленное множество фактов, эпизодов, воспоминаний, посвященных одной теме - России и русским.

Помощником Бартенева служил другой человек с такой же гениальной памятью, которого современники называли "изумительным философом" и "идеальным библиотекарем". Николай Федоров был из тех, кто всю жизнь спешил делать добро. О нем помнил основатель космонавтики Константин Циолковский, написавший, что ни у кого в жизни не видел такого доброго лица. Чертковская библиотека была университетом гения, который в юности стеснялся ходить на публичные лекции из-за глухоты. Федоров стал профессором Циолковского, направлял его самообразование, подбирал литературу, поощрял интерес к межпланетным путешествиям, ко всему, что теперь называют одним словом космонавтика.

"Он же давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет Федоров - друг Толстого и изумительный философ и скромник. Он раздавал все крохотное свое жалование беднякам. Теперь я вижу, что он и меня хотел сделать своим пенсионером, но это ему не удалось; я чересчур дичился".

Книги Черткова были завещаны Москве. Их перевезли в библиотеку Румянцевского музея, не смешивая с другими бывшими частными собраниями. Осюда они перешли в Историческую библиотеку, созданную в 1938 году, послужив ее основой.

Родственица Чертковых, княгиня Наталья Гагарина, став хозяйкой владения, пристроила к дому со стороны Милютинского переулка здание, где открылся магазин семян и растений Эрнста Иммера, ученого садовода, к которому хаживал Чехов и все, кто серьезно занимался садоводством. Из рук княгини дом в 1890 году переходит "московской 1 гильдии купчихе" Клавдии Николаевне Обидиной, заплатившей за него 722 тысяч рублей серебром, не считая пошлин. Откуда такие деньги? И это история, достойная памяти. Незадолго до совершения купчей умирает известный всей Москве "миллионщик" Григорий Никонович Карташев. Клейменный золотыми перьями классиков презренный Шейлок снял бы шляпу пред этим ростовщиком, не знавшим в жизни никакой другой привязанности кроме страсти к деньгам. Сделки он совершал в захудалом трактире, где доедал вчерашнюю кашу с чаем. Ходил в рванине, но давал в долг только большие суммы и под бешеные проценты. Сорок миллионов хранил не в банке, в железных сундуках, в подвальном тайнике за печкой. После его смерти в квартире одинокого миллионщика нашли пустые сундуки и разбросанные на полу и в отдушинах печи деньги, всего миллион рублей. Раньше полиции и журналистов в квартире побывала сестра покойного, она-то и оставила один миллион, с которого заплатила налог на наследство.

На эти карташевские деньги куплен был "Дом Черткова", который хозяйка сдавала в аренду в хорошие руки - Московскому архитектурному обществу, Артистическому кружку... Значит, стены особняка, Большой, Дубовый и прочие именные залы видали и слышали до 1917 года цвет русской интеллигенции.

После "залпа Авроры" этот дворец разделил судьбу Москвы. Его разграбили, выломали полы, даже кирпич стен понадобился для кладки печей, которые не давали людям замерзнуть в "Красной Москве". При нэпе дом отремонтировали и передали Деловому клубу, директором которого стал управляющий делами ВСНХ, Высшего совета народного хозяйства, Виктор Таратута. Именно этот деловой хозяйственник, до революции член ленинского ЦК, по заданию большевиков ухаживал за одной из сестер Николая Шмита, завещавшего деньги большевикам. По словам Ильича, он "зубами вырывал" эти деньги.

Еще один клуб в стенах особняка организовали "красные директора". Позднее их объединили в Клуб работников народного хозяйства, которому присвоили имя покойного Феликса Дзержинского. Главный чекист по совместительству с тайными делами ведал промышленностью страны победившего социализма. Главой клуба стал его заместитель, Мартын Лацис, прославившийся репрессиями в годы массового террора. По-видимому, и в клубе Лацис не забывал о своих прямых обязанностях, да и его подчиненные вслушивались, о чем говорят расслабившиеся спецы.

Имя Дзержинского до недавних дней носил Дом научно-технической пропаганды, фактически клуб инженеров. На одном из вечеров поведал о "современных проблемах науки и техники" докладчик, которого представили под псевдонимом. Скрывался под ним инженер, ставший академиком и главным конструктором ракет, Сергей Павлович Королев. Как мы помним, прошедший через Лубянку и лагеря.

(Книжку "Земная трасса ракеты" о первых секретных запусках под Москвой маленьких "изделий", где о Королеве я в 1965 году писал как о безымянном "начальнике ГИРДа", Сергей Павлович с благодарностью принял с автографом. Сказал, что любит получать подарки, какие не купишь в магазине. Но на предложение - написать о нем книгу, заказанную Политиздатом, ответил: "Рано еще, по решению ЦК я "закрытый ученый", подождите..." Через полгода после этого разговора по телефону правительственной связи Королева с воинскими почестями похоронили на Красной площади.)

Мясницкая каким-то чудом сохранила не только этот дом, чья история укладывается в триста лет, но и несколько усадеб XVIII века. Все они предстают за бульварным кольцом, где видны ограды бывших роскошных дворцов, о которых нельзя не рассказать, когда речь идет о Мясницкой.. Под номером 42 значится "Дом Бегичева". Во-первых, его построил Матвей Казаков. Он включил в структуру особняка сводчатые средневековые палаты, но придал и фасаду и залам классический вид, украсив главный вход колоннадой. Уцелели частично интерьеры времен Казакова.

Одно время домом владел Степан Бегичев, сослуживец по армии и ближайший друг Александра Грибоедова. Здесь, а не в родном гнезде на Новинском бульваре, поселился прибывший в Москву в отпуск с Кавказа автор двух актов "Горе уму. Комедии в стихах". Вскоре все узнают это сочинение под несколько другим названием. Нигде не появляясь в свете, на балах, в театрах, Грибоедов сочиняет день и ночь в предоставленном ему кабинете, где свет горит до утра. Одиночество вдруг сменяется бурной светской жизнью, посещением гостиных друзей и знакомых, где гремит музыка, танцуют, играют в карты, пьют и едят всю ночь до утра, когда в замоскворецких домах купцы встают...

- Что с тобой сталось? - спрашивал Степан Бегичев, пораженный столь крутой переменой в образе жизни друга.

- Степан, мои старания не пропадут даром!

Желание окунуться в водоворот бурной московской светской жизни вызвалось творческой потребностью, стремлением пообщаться с теми, кто вскоре заговорит на всю Россию словами Чацкого, Фамусова, Скалозуба... Все они, как бы к ним не относился автор, выражаются крылатыми словами, вошедшими в русский язык. Они звучат сегодня, когда угас обличительный пыл главного героя, как гимн Москве и москвичам:

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 114
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Москва в улицах и лицах - Лев Колодный.
Комментарии