Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

Ледедже подняла бровь.

— И вы придумали что-нибудь правдоподобное?

— Ну, у меня несколько концентрических слоев подготовленных историй прикрытия, — сказала аватара. — Хотя по большому счету я крайне эксцентричный и немного психопатичный пикетный корабль класса «Ненавидец», и я вовсе не обязан отвечать на вопросы всяких недоумков. Но большинство моих алиби предназначены для скромного бродячего корабля класса Палач, а одно из них довольно туманно говорит об интересах в Цунгариальном Диске или о некой связи с тамошней миссией Культуры. Уловка, в которой в известном смысле нет нужды, поскольку эта миссия взывает о помощи в связи с инфекционной вспышкой гоп-материи. Так что присутствие здесь любого корабля Культуры имеет идеальное обоснование.

Ледедже покачала головой.

— Я понятия не имею, что такое инфекционная вспышка гоп-материи.

— Беглая нанотехнология. Свармата. Остатки МГП — монопатического гегемонизирующего проявления. Иногда их называют роильщиками. У вас от этой терминологии глаза остекленели. В общем, часть их проникла на Диск… что такое Диск, вы ведь знаете?

— Множество заброшенных инопланетных кораблей, которыми никому не позволяется пользоваться, да?

— Множество заброшенных инопланетных фабрик, которыми никому не позволяется пользоваться… вроде бы не позволяется, — сказала, кивнув, аватара. — Но так или иначе в далеком и туманном прошлом гоп-материя проникла на Диск, и потому одна из наших категорически благонамеренных команд скорой помощи расквартирована там и пребывает на Диске, вероятно, гораздо больше, чем требуется (ну, вы знаете — это одна из тех работ, которые никогда не заканчиваются, потому что тем, кто их делает, нравится находиться там, где они находятся), но вот теперь, кажется, там произошла внезапная вспышка, и нашим друзьям приходится глушить серьезно беглое событие. — Демейзен помолчал, на его лице появилось то отстраненное выражение, которое иногда появлялось у аватар, когда сверхмощные корабли, воплощениями которых они были, наблюдали за чем-то бесконечно очаровательным, происходящем в таинственных царствах высокого разрешения, недоступных для простых смертных. Аватара тряхнула головой. — Уморительно.

— И вы собираетесь помочь им? — спросила Ледедже.

— Упаси господь! — сказал Демейзен. — Этим должен заниматься Паразит-контроль. Они приняли решение заволокитить это, пусть теперь все и расхлебывают. — Он пожал плечами. — Хотя, сказав это, я, вероятно, могу сделать вид, что иду им на помощь. Или же тот, кто нас преследует, может проникнуть взглядом сквозь мой волшебный плащ благопристойности. — Аватара забарабанила пальцами по консоли под экраном. — Действует на нервы. — Он вздохнул. — И еще любопытно. Это — возможно — не первая странная вещь, происходящая в этой глуши. Девять дней назад имел место абляционный выброс всего в миллионе километров от места того рандеву, которое они пытались организовать для вас в Семсаринском пучке.

Она покачала головой.

— Из вас бы получился совсем большой мальчик, — сказала она аватаре.

— Что-что?

— Вы все еще думаете, что девчонки тают, услышав всякие загадочные слова. Очень мило, я полагаю.

— Вы говорите об абляционном выбросе?

— Да что это еще за херня такая?

— Ну вот, это те самые штуки, с которыми мне приходится иметь дело, выход из того кривожопого пространства, в котором я провожу время. — Если бы Ледедже не знала, что аватара не способна обижаться, она бы решила, что та обиделась. — Абляционный выброс, — сказал он, вздохнув. — Это то, что происходит, когда корабль пытается с ходу прорваться через энергетическую решетку, но ему это не удается; его полевые двигатели не в состоянии эффективно соединиться с решеткой и — нет, он не взрывается, его не вышвыривает искалеченного навсегда на берег — его двигатели аблятируют часть себя, чтобы самортизировать энергетический взрыв. Это замедляет корабль, хотя и немалой ценой. Требуется немедленный ремонт двигателя. Суть в том, что возникающий при этом выброс виден очень издалека по масштабам э-решетки, так что он может использоваться как сигнал СОС. В мирное время это чревато серьезными последствиями, а в военное — может обернуться катастрофой. — Аватара замолчала, явно обдумывая это странное событие.

— Э-решетка? — осторожно спросила Ледедже.

— Ну что вы, в самом деле! — чуть не с раздражением сказал Демейзен. — Неужели вас ничему не учат в школе?

Кто-то звал ее по имени. Все вокруг было каким-то смутным, даже ее самоощущение. Например, она не знала точно, как ее зовут. Вот опять — кто-то позвал ее.

Так, они что-то говорили. Поначалу она думала, что они называют ее имя, но когда она дала себе труд задуматься, это уже не казалось ей таким очевидным.

Вроде бы эти звуки что-то означали, вот только она не могла понять что. А может, ей и было известно, что они означают, но она не была уверена, что это на самом деле за звуки. Нет, она имела в виду совсем другое. Как-то все смутно.

Йайм — так ее звали. Верно?

Она не была абсолютно уверена. Вроде бы эти звуки должны были означать что-то важное, и слово было не какое-то заурядное, ничего не значащее. Это было похоже на имя. Она была практически уверена, что это имя. Шансы, что это имя, были велики.

Йайм?

Ей нужно было открыть глаза. Она хотела открыть глаза. Она не привыкла к тому, чтобы думать: вот мне нужно открыть глаза. Обычно они открывались сами.

И все же, если уж ей нужно думать об…

Йайм? Вы меня слышите?

…этом, значит, она просто должна подумать об этом. Но вот опять, вот оно, пока она думала о том, чтобы открыть глаза; это… ощущение, будто кто-то или что-то назвало ее имя.

— Йайм? — сказал тихий, высокий голос. Какой-то дурацкий глупый голос. Притворный, ненастоящий. Или же голос ребенка, который надышался из шарика с гелием.

— Йайм? Привет, Йайм, — сказал писклявый голос. Слышала она с трудом; голос почти утопал в реве большого водопада или чего-то похожего на большой водопад; может быть, сильный ветер в высоких деревьях.

— Йайм, вы меня слышите?

Нет, в самом деле, будто кукла говорит.

Она открыла один глаз и увидела куклу.

Ну что ж, она так и думала. Кукла стояла совсем рядом с ней и смотрела на нее. Кукла стояла на полу. Она поняла, что лежит на полу.

Кукла стояла под каким-то необычным углом. Под таким углом она непременно должна была свалиться. Может, у нее были какие-то особые ноги с присосками или магнитами. У нее когда-то была кукла, которая могла карабкаться по стенам. Она решила, что у этой куклы обычные кукольные размеры — вполне подходящие для человеческого ребенка, чтобы он мог ее таскать, как взрослые носят детей. У куклы была мерцающая желтовато-коричневая кожа, черные, очень курчавые волосы и, как обычно у кукол, слишком большие глаза, голова и пухленькие ручки и ножки. На кукле были маленькая жилетка и трусики какого-то темного цвета.

— Йайм? Вы меня видите? Вы меня слышите?

Голос исходил из куклы. Рот у нее двигался, когда она говорила, но утверждать это наверняка было трудно, так как что-то мешало ей смотреть. Она попыталась поднести руку к лицу, чтобы убрать то, что мешает ей смотреть, но рука ее не слушалась. Рука словно онемела. Она попыталась поднять другую руку, но и эта рука ее не слушалась. Сигналы от обеих рук словно накапливались в ее голове, пытались сказать ей что-то, но она не могла разобрать, что. Множество таких сигналов поступало ей в голову со всего тела. Еще одна загадка. Они утомляли ее. Она попыталась зевнуть, но в ее челюстях и голове словно был песок.

Она открыла другой глаз и увидела двух кукол. Они ничем не отличались одна от другой и обе стояли под одинаковым странным углом.

— Йайм, вы вернулись! Хорошо!

— Рошо? — сказала она. Она хотела сказать «Хорошо», но у нее не получилось. Похоже, она толком не владела ртом. Она попыталась сделать глубокий вдох, но и это у нее плохо получилось. Он чувствовала себя так, будто ее заклинило где-то, словно она пыталась протиснуться через очень узкий лаз, но не смогла и застряла.

— Оставайтесь со мной Йайм, — пропищала кукла.

Она попыталась кивнуть, но… нет.

— Да, — проговорила она.

Она сообразила, что кукла всего одна — не две. Просто у нее возникли проблемы с фокусировкой. Кукла располагалась слишком близко, а в глазах у нее было что-то — что-то черное — и все размещалось под каким-то странным углом. Потолок, — если уж так его называть, — казалось, был расположен слишком близко к курчавой голове куклы. А единственным источником света в этом тесном, темном пространстве вроде была сияющая кожа куклы.

Куда она попала, черт побери?!

Она попыталась вспомнить, где была в последний раз.

Она стояла под кораблем, ее вводили в курс дела, она смотрела на изображения звезд, пучков и систем, громадный темный корпус корабля нависал над ней. Нет, она выходила из-под корабля в дождь, а тупое рыло корабля нависало над ней, словно черный стеклянный утес; гигантский плоский нож, с помощью которого можно врезаться в самое подбрюшье вселенной…