Через Кордильеры - Иржи Ганзелка

Через триумфальную арку, составленную из лепных сводов, флагов, венков и цветных лампочек, мы вступаем на территорию выставки. Мы сгораем от любопытства.

Над лавиною человеческих тел возвышаются крыши и фасады павильонов, украшенные флагами и расцвеченные неоновыми рубинами, аметистами и сапфирами, тускло мерцающими на солнце. Поток посетителей черепашьим шагом тащит нас вместе с собою и втискивает в двери первого павильона. Мы входим.

Посреди восьмиугольного зала на постаменте стоит восковая фигура женщины, скорее наряженная, чем одетая в сверкающий перламутром, купальный костюм из нейлона. Вдоль стен на шестах и вешалках сотни дамских платьев, пальто, халатов и костюмов. Всех фасонов, всех цветов, всех размеров. Стайка продавщиц шныряет среди посетителей, старательно предлагая купить хоть что-нибудь. В конце зала — отгороженные ширмами примерочные, возле дверей позванивает касса.

— Слушай, Мирек, это, наверное, ошибка. Мы ведь попали в обычный магазин дамского конфекциона!

— И продают здесь в розницу, как на ирон Унион! Нетерпеливо выбираемся из магазина, людской поток вбирает нас в себя, как разлитая ртуть две заблудившиеся капельки, и несет дальше по выставке сквозь тучи пыли. Мы стараемся пробиться хоть к краю реки любопытных, чтобы не прозевать то место, где начнется настоящая ярмарка. Через шляпы и зонтики заглядываем в витрины следующего павильона: выставка обуви… с ценами. А в выходящей из дверей толпе то там, то здесь мелькают коробки, перевязанные красной веревочкой. Да, опять розничная торговля.

В нас закрадываются первые сомнения, которые все больше и больше переходят в уверенность по мере того, как мы бросаем беглые взгляды в сторону других павильонов: белье, ювелирные изделия, часы, кожгалантерея, спортивные принадлежности и снова текстиль, резиновые товары, парфюмерия, прессованное стекло. И среди всего этого — кондитерские и карусели, распивочные и качели, тиры, бары, рестораны под открытым небом. Нас вдруг охватывает такое чувство, будто по ошибке мы попали на место прогулок лимской знати, будто очутились во втором издании ирон Унион. Те же лица, те же витрины, те же магазины, названия тех же фирм над павильонами. Только ярмарочные аттракционы приукрашивают и несколько меняют знакомую картину.

Разочарование читается и на лицах большинства посетителей. Толпы редеют. Через три часа из ворот выставки густо валит народ, возле касс уже не приходится долго стоять за билетами. Чем дальше, тем пустыннее становится территория ярмарки.

Тем не менее нам удалось обнаружить небольшую выставку механических пил, стенд североамериканских нефтяных компаний и павильон табачной фабрики. За витриной — устаревшая машина отрубает сигареты, задыхаясь от темпа, который задали ей при крестинах конструкторы двадцатых годов.

На территории выставки все же нашлась одна грандиозная экспозиция. Одна-единственная. Она принадлежала военно-морскому флоту республики Перу. В обширном, роскошно оборудованном павильоне смуглые моряки демонстрируют различное техническое оснащение военных судов, торпедных катеров, канонерок и подводных лодок. Морские офицеры знакомят посетителей с техническим мозгом военно-морской машины, навигационными приборами, радарами и вспомогательными средствами сигнализации.

Большую часть павильона занимают стенды с моделями военных кораблей и показательной школой морских кадетов. Перед зданием павильона на сложных подмостках полностью оборудованный торпедный катер в разрезе, канонерка и часть подводной лодки, для которой еще осталось место.

Военно-морской флот республики Перу действительно отличился на ярмарке. В его экспозиции чувствовалась щедрая рука военного правительства. Но напрасно мы ломали себе голову над вопросом, чем, собственно, пришел торговать на ярмарку перуанский военно-морской флот? Или, может быть, идейные вдохновители ярмарки в Лиме тоже придерживались правила, по которому в каждой ярмарке, как в капле воды, должна отражаться организовавшая ее страна?

Мы уже успели несколько раз вдоль и поперек обойти выставку, как вдруг заметил два-три навеса с соломенными крышами — типичные лачуги индейцев бассейна Амазонки. В них были сложены груды закопченных комков сырого каучука, тюки невыделанных кож, инструменты и долбленые лодки собирателей каучука. И на бамбуковых стенах под стеклом несколько картинок вместо живого экскурсовода.

Уже поздно вечером мы забрели в самый отдаленный уголок выставки. Нашу усталость как рукой сняло. В двух улочках, среди распивочных и ресторанов, здесь выстроились в ряд лавочки кустарей с изделиями народного искусства. Ярмаркой это назвать уже было нельзя. Но это был самый прекрасный базар, который мы только могли себе представить. В одном месте здесь были собраны воедино подлинные сокровища народного искусства, замечательные работы ткачей, резчиков, художников и чеканщиков серебра.

Усталые индейцы, пришедшие сюда целыми семьями, с надеждой во взгляде стремились найти покупателей в каждом прохожем. Нанятые ими лавочки из реек и парусины были единственным их пристанищем на весь срок ярмарки. Правительство пригласило их в Лиму, заманив обещаниями обильных барышей и выгодной торговли. Но администрация ярмарки ограничилась тем, что взыскала с них плату за наем лавчонки и силой невиданной еще конкуренции заставила продавать свои изделия по самым низким ценам. Индейцы, их жены и дети умоляли прохожих словами, руками и глазами, чтобы те купили хоть что-нибудь из их товара.

После десяти вечера один за другим они улеглись, свернувшись клубочком, на голой земле за своими «прилавками». Ни одного из них мы не видели в длинных очередях изнывающих от жажды и проголодавшихся посетителей возле ресторанов и распивочных. Такую роскошь, как приличный ужин, им не позволяли их доходы.

Уже после первого дня ни для кого не было секретом, что самим устроителям ярмарки не ясно, зачем, собственно, ее устроили? По всей Америке они раззвонили о ярмарке как об экономическом событии всемирно-исторического значения и выбросили миллионы солей на ее «шумовое» оформление, однако им пришлось весьма туго, когда понадобилось хоть как-то объяснить общественности, каков смысл этого шарлатанского предприятия.

Таким образом, ярмарка оказалась действительно всего лишь шумовым оформлением, сенсационной ареной для не менее сенсационного события: для избрания королевы красоты всех трех Америк.

Анна Мария I

После первых разочарований ажиотаж вокруг лимской ярмарки вновь стал усиливаться. Наконец-то для газет опять появилось достаточное количество сенсационного материала, вечерние выпуски едва не рвались под тяжестью портретов королев размером в четверть газетной страницы. Радиорепортеры гоняли шоферов такси к самым дорогим отелям, пляжам, барам, по территории выставки и по ночным заведениям в яростной погоне за «королевами». Киножурналы и самые серьезные консервативные газеты на этот раз поддались тому же соблазну. Они начали засыпать мир важнейшими сообщениями о том, как была одета на вчерашнем приеме в президентском дворце канадская королева красоты, с каким из знаменитых тореро ужинала в самом дорогом лимском ресторане «Кабанья» королева из Коста-Рики и какими сплетнями был встречен прилет бразильской претендентки на главный королевский титул. За одну ночь реклама сделала из королев красоты главнейшую статью дохода ярмарки, Лиму охватила лотерейная горячка; чем ближе был день избрания королевы красоты, тем более дикими становились ставки лимских фанфаронов. Южный темперамент и тугие кошельки богатых папаш развязали руки заводилам золотой молодежи, позволив им перейти границы разума.