Пассажир «Полярной лилии» - Жорж Сименон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он нахмурился.
— Если только Ренэ не захочет поехать с тобой в Европу. Ведь ты приехал за ним, так?
Майор не посмел отрицать. Он не смог бы солгать Тамасену.
— Он поступит так, как сочтет нужным… Такова будет воля божья…
Майор первый раз почувствовал, что перед ним — священник.
— Неужели ты считаешь, что эти деньги когда-нибудь смогут создать ему такую жизнь, как здесь?
Оуэну было почти стыдно, что он так взволнован. Еще секунда, и его глаза увлажнились бы… А может быть, это из-за сухости в горле? Это он-то, старый пьяница! А вчера их было двое — два старых пьяницы, умничающих под луной.
— Ты поговоришь с ним. Скажешь все, что собирался ему сказать.
Здесь ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить вульгарную физиономию Мужена, вспомнить его слова, его угрожающий взгляд. Все это казалось таким далеким…
Неужели человек, приехавший из Панамы, и в самом деле нанял шхуну, чтобы плыть навстречу Марешалю? Неужели девушка, которую, как ему казалось, он любил в горячке жизни в Колоне, бросится ему на шею, чтобы сказать ему:
— Я тебя люблю…
Это казалось невозможным. Даже Лондон с миллионами крохотных черных существ, копошащихся среди каменных глыб, Лондон с господами Хэгом, Хэгом и Добсоном, ждущими в своей мрачной конторе неизвестно существующего ли сына Арлетт Марешаль, тоже утратил свою реальность.
Может быть, как и в Муассаке, Оуэну захочется присесть на камень и остаться здесь навсегда?
Нет. Его мучила жажда. Его всегда мучит жажда. Он уже подумывал о прохладном «Английском баре», о заговорщическом взгляде Мак-Лина, наливающего ему двойное виски.
Он был всего лишь старой развалиной, насквозь пропитанной алкоголем, как доктор, и поэтому на глаза у него наворачивались слезы.
Они вышли из дома, и пастор размял в пальцах листья ароматного растения, вьющегося по стене.
— Ваниль, — объявил он. — Ваниль с островов самая пахучая в мире… Иди сюда!
Он снова пригласил его войти в дом. Шофер где-то отыскал гитару и играл, окруженный кольцом ребятишек.
Зачем заходить в дом? Оуэну было нечего сказать. Несмотря на все свое достоинство, ему казалось, что ему не место среди них, он ощущал себя страшным грешником.
Пожимая сильную руку Тамасена, он прошептал:
— Я сделаю все зависящее от меня, чтобы…
Чтобы что? Чтобы Марешаль остался на Таити? Чтобы они удержали своего Ренэ?
Он чувствовал необходимость опять окунуться в реальность, снова увидеть все в истинном свете, а не в виде наивных картинок, изображающих земной рай.
— Возвращайся, когда захочешь… Ты всегда будешь дорогим гостем…
Он поселил в них тревогу. Когда машина отъехала, он обернулся и увидел, что пастор, слегка ссутулившись, вернулся на свою верфь и стал собирать инструменты.
Он вовсе не ощутил неловкости, когда, заехав за подружкой, Тетуа, подмигнув, предложил ему выпить. Тетуа его знал. У туземцев при виде белых срабатывает интуиция, и они сразу же определяют их достоинства и недостатки.
Он выпил. А почему бы и нет? Разве это он жил по соседству с церковью, ловил рыбу гарпуном и обвенчался с дочерью пастора?
Смех на переднем сиденье возобновился. Неожиданно машина остановилась там, где водопад, срываясь с утеса, образовывал чистое холодное озеро справа от дороги.
— Подождешь пять минут, господин?
Парочка выскочила из машины. Тетуа снял свой роскошный белый костюм и остался смуглый и гладкий, как бронзовое изваяние, в трусах, выделявшихся белым пятном на его темном теле. Девушка с той же непосредственностью сняла через голову платье в красную полоску. У нее были уже налитые груди, на бедрах — узкие трусики.
Они кинулись к воде, как молодые животные, погрузились в нее, взбивая вокруг пену, и принялись гоняться друг за другом.
«Нет, мсье Альфред…»
Что с ним? Неужели он опять будет произносить свои бесконечные монологи?
«Я совсем не такой, каким вы злобно пытались меня представить… Я старая развалина… Я прекрасно это понимаю… Но видите ли…»
Молодые люди, не обсохнув, натянули одежду, и машина рванулась вперед. Снова проехали мимо дома Мансель, дамы уже не принимали солнечные ванны — их не было видно на пляже…
«Честно говоря, доктор…»
Чего он ждет? А что произойдет, если, как это с некоторым садизмом предсказал Бенедикт с пьяных глаз, Альфреду удастся избавиться от Оуэна?
Утром шхуна еще стояла в порту. Мак-Лин сказал, что она сможет выйти в море не раньше, чем через несколько дней. Так ли это?
Теперь он испугался, что, когда вернется, шхуны уже не будет. Мужен ничего не знал о женитьбе Ренэ. Он еще верил в лоттины чары.
Нет! Он слишком хитер, чтобы полагаться на это средство. Подставной Марешаль — куда удобнее, чем настоящий! И чтобы сделать возможным появление этого лже-Марешаля, нужно убрать настоящего…
— Быстрее, Тетуа…
Тетуа, изнемогая от смеха, с радостью жал на газ. Это была игра. Для них все превращалось в игру… Машина подъезжала к городу. Над крышами возвышались две мачты шхуны.
— К почте!
— К почте? — удивился Тетуа.
— Да. Нет, сперва остановись на минутку возле бара.
Он толкнул решетчатую дверь. Наверное, на лице у него появилось какое-то новое выражение, потому что Мак-Лин смотрел на него с изумлением. Было три часа дня, мертвое время, когда майор обычно отдыхал. Он ничего не ел, даже не открыл корзинку мсье Руа…
— Двойное виски.
Это была его судьба. И он любовно оглядывал бар, и в его взгляде промелькнул оттенок иронии.
— Вы ездили туда, сэр?
— Ездил, Мак.
— Ну и…
Ничего. Ему нечего было сказать. Это касалось его одного.
— Мужен дважды приходил утром, это не в его привычках… Мне показалось, что он искал вас…
— А!
— Он нанял кучу людей на ремонт шхуны. Один понимающий человек сказал, что они смогут выйти в море уже сегодня ночью…
— Не думаю, что они выйдут в море.
— Есть новости, сэр?
— Побыстрее, Мак. Еще двойное виски. Если придет доктор, передайте ему, что я вернусь через полчаса.
На почту! Должно быть, он разбудил служащего, дремавшего за окошком.
— Я хотел бы послать телеграмму в Лондон.
— Вот бланки…
Он много раз писал, зачеркивал и наконец аккуратно переписал текст набело.
— Это будет дорого стоить, мсье.
— Неважно… Пожалуйста, распишитесь, что телеграмма принята, вот здесь, на черновике.
— Как хотите.
— В Папеэте есть английский консул?
— Вице-консул, господин Дженкинс… Ему принадлежат магазины напротив порта.
Там продавалось все на свете: бакалея, вино, сельскохозяйственные машины, запасные части для автомобилей и лодок, мужская и женская одежда.
— Мсье Дженкинс…
— Он только что вышел. По личному делу? Подождите минутку.
