Рыцарь - Константин Калбанов

Вскоре в дом вошли Рон и еще трое воинов, один из них имел рану на голове, но та была не опасной, так что не помешала ему участвовать в переносе стола с раненым в соседнюю комнату, временно превращенную в лазарет.

Анна вооружившись вязанием присела в голове у раненого и приготовилась к долгому дежурству.

— Не помешаю дитя мое.

— Что вы, конечно нет, святой отец. Но я думала, что вы займетесь остальными ранеными.

— Им я помочь уже не смогу. Да нет, ни чего плохого с ними не случится, если только не считать появление в будущем у них не очень красивых шрамов. Рон знаешь ли накладывает швы со всей солдатской непосредственностью.

— Ну, мне всегда казалось, что шрамы украшают воина.

— Вот и эти молокососы так считают. Но я то знаю, что женщины все же не в последнюю очередь смотрят на красоту. Керку то все равно, у него ранение в руку, а вот Кена угораздило подставиться головой и теперь у него на лбу будет несколько уродливый шрам.

— Уверяю вас у него достаточно достоинств, чтобы девушки смотрели не только на его внешность.

— Откуда вам то знать.

— Я многое о них знаю.

— Откуда.

— Ну, у меня ведь есть язык и уши, для чего они нам даны Господом, если не для того, чтобы разговаривать с ближними и слышать что они говорят нам.

— Дитя мое, ты хочешь сказать, что знаешь все обо всех воинах.

— Ну не все, но многое. И не только о воинах, но и о жителях села.

— А о своем муже, что тебе известно.

— Что вы имеете в виду.

— Ну, с ним ты так же общаешься и знаешь его настолько же, насколько его людей, — ответом было молчание и потупленный взор. С этим нужно было что то делать. Он видел пред собой прекрасную пару, более того она искренне любила его, он так же уже не был к ней безразличен, но…

— Дитя мое, конечно же ты можешь подумать, что это не мое дело, но уверяю тебя, что забота о мире в семьях своего прихода, это непременная обязанность каждого священника, ибо Господь велит пастырям своим наставлять на путь истинный чад своих.

— Я и не думала об этом.

— Вот и хорошо. С тех пор как ты приехала сюда, ты еще ни разу не была на исповеди.

— Я хотела исповедаться, как только закончится строительство церкви.

— Церковь, это просто освященное Господом место, для свершения таинств обрядов, но истинный храм находится в душах наших. Не думаешь же ты, что браки освященные мною вне стен церкви менее священны. Хорошо, давай оставим эту тему. Просто я вижу, что ваши отношения с господином Андрэ не слишком хороши, но я не могу понять, почему это происходит.

— Но я стараюсь быть хорошей женой.

— Но что то не получается, так.

— Да, — всхлипнув проговорила Анна. — Он избегает выполнения супружеских обязанностей. Он был со мной близок только два раза, сразу после свадьбы.

— И все.

— Да.

— А он хоть как то попытался объяснить это.

— Нет.

— А ты не интересовалась.

— Нет.

— Но сама то ты что думаешь.

— Не знаю. Я стараюсь быть ему хорошей женой. Я все делаю так, как научил меня падре Микаэль.

— При чем тут падре Микаэль, — удивление священника было искренним, так как он лично в своей практике не припоминал за собой ни каких наставлений, за исключением тех которые касались священности семейных уз. Тут же судя по всему, дело касалось интимных подробностей.

— Ну, я к нему обратилась с просьбой разъяснить мне, что происходит между женой и мужем.

И тут до падре Патрика наконец, что говорится, дошло. Девочка росла без матери. С детства вместо привычных игр девочек она всюду таскалась со старшим братом и росла этаким сорванцом среди мальчишеских забав, это предопределило ее круг общения и полное отсутствие подруг. Потом, когда она превратилась в девушку, скорее всего ей худо бедно объяснили причину ее недомоганий, но поговорить по душам ей было попросту не с кем. Служанки сами не решались беседовать на эту тему с господской дочкой, она сама стеснялась проявить свою полную безвестность в этом вопросе, отец попросту позабыл о том, насколько девочки отличаются от мальчиков, а потому не озаботился о том, чтобы девочку просветил кто ни будь из женщин, брату и вовсе было невдомек. Вот и оставался приходской священник, с которым можно было говорить абсолютно на все темы, во время исповеди.

— И что же тебе рассказал падре Микаэль?

— Он рассказал обо всем, без утайки и почти все произошло так как он и говорил.

— Почти?

— Да, почти, — вновь потупившись проговорила Анна. — Я все делала как говорил он, но вот только Андрэ почему то это не нравится, а ведь падре Микаэль говорил…

— Да что же тебе наговорил падре Микаэль, — уже догадываясь об ответе поторопил ее священник.

— Он сказал, что дьявол вселил в тело женщины порок сладострастия и что добропорядочная женщина должна быть стойкой и бороться с греховными порывами своего тела иначе это погубит и ее и детей ее, так как те будут рождены во грехе. Муж же только оценит такую стойкость своей жены.

— И ты следовала этому совету?

— Да. Я порядочная женщина и хочу быть добропорядочной женой, я не хочу уподобляться падшим женщинам, которые предаются наслаждениям, позабыв о спасении своей души.

Та-а-ак. Теперь послушай меня дитя мое. Господь в мудрости своей подарил женщине наслаждение, ибо в последствии ей в муках предстоит дать жизнь и продолжить род людской. Мы священники даем обет безбрачия и целомудрия, отрекаемся от мирской жизни и благ ее, принося их в жертву на алтарь Господа нашего и показывая крепость нашей веры. Падре Микаэль был не прав давая тебе совет, ибо это он, а не ты принял постриг и принес обеты Господу. Нет греха в том, чтобы получать наслаждение в объятиях супруга предопределенного тебе Господом нашим и будучи в браке, осененном его благословением. Грех в неверности, в близости вне брака, но не на супружеском ложе.

Но ведь падре Микаэль…

Священник, а потому не может ошибаться. Нет. Это не так. Мы слуги Господа, нам многое известно, но мы люди, а значит можем ошибаться. Вот меня например судили и видели в моих словах и действиях ересь, но суд Божий рукой твоего супруга рассудил иначе и слуги его были вынуждены признать, что их суждения были ошибочными. Возможно не так уж не погрешим и падре Микаэль и в своих суждениях по этому поводу ошибается. Подумай над этим.

Поднявшись священник вышел из комнаты, оставив Анну наедине с раненым и ее мыслями. С одной стороны падре был благодарен Андрэ, ведь благодаря именно его вмешательству, ему удалось избежать костра, хотя у Новака и не было выхода, ибо в этот момент его вел господь. С другой он видел отношение окружающих к нему. Люди едва узнав этого человека как то сразу проникались к нему доверием, он же старался быть честным с ними, не являясь на деле их господином, проявлял о них искреннюю заботу. Вот и дружину содержал за свой счет и едва только появилась опасность вышел ей на встречу. Не мог падре оставить Андрэ без помощи и Анне запутавшейся не по своей вине не помочь тоже не мог, ибо эти двое сами того не желая мучили друг друга, а могли жить в любви и согласии. Все это еще не поздно исправить. Просто с девочкой должна поговорить женщина и желательно не молодая и не болтливая.