Ветер над островами - Андрей Круз

Полковника, того самого, что с нами тогда говорил, звали Георгием Кузнецовым, как я только теперь узнал. Едва мы прибыли и разместились в казарме, он вызвал Ивана Большого и взводных на совещание, а мы же, бойцы рядовые, остались маяться в казарме в ожидании новостей. Потом пошли на обед, где нам налили сначала наваристого горохового супу, а потом навалили картошки с мясом. Поели, посидели в тени во дворе, потом и командиры наши вернулись. Иван принес свернутую в рулон карту, повесил ее на стене в казарме, собрал народ полукругом.

– Значит так, воины, – начал он, причем «воины» прозвучало несколько издевательски, – план будущей баталии примерно так…, – он задумался на секунды, поскреб в бородище. – Мы выделены в пеший отряд. Выдвигаемся вот сюда, в устье Кривухи, – указал он кончиком узкого и длинного кинжала на место, где синяя жилка реки встречалась с голубым пятном моря. – Нам дадут проводников из местных охотников. По сведениям разведки противник о нашей экспедиции не подозревает. Племя на месте, откочевывать не собирается. Наша задача – совершить скрытный марш и ударить со стороны леса, заставив их отступать в степь. Отсюда… вот отсюда, в юго-запада, подойдет еще отряд, в общем, нас примерно до сотни будет, сила немалая, так что племя в бой не вступит, они хоть и дикие, но не дурные.

– В степь пойдут? – уточнил кто-то.

– Точно, – кивнул Иван. – Но несмотря на то, что племя конное, они отягощены будут имуществом, женщинами и детьми, так что конный эскадрон их должен настигнуть. Вот с этого направления, – указал он кинжалом. – Отсюда как раз Кривуха путь отхода перекрывает, отсюда мы подойдем, тут овраги, так что путь у них будет один, вот сюда, на конную засаду.

На мой взгляд план выглядел разумно. Более того, даже если разведка племени засечет подход наших сил лесом, то племя, привыкшее к набегом и отходам, все равно решит от нас убежать, они всегда так делают, если местным верить. И все равно наткнутся на кавалерию, которая прижмет их в узости. Потерь у них будет меньше, наверняка многие уйдут, но достанется им немало.

– Петр, – посмотрел Иван на Байкина. – Твое отделение пойдет дальше берегом. Переправитесь скрытно через Кривуху и пойдете вдоль нее вверх по течению. Вам задача – перекрыть вот этот брод, – кинжал перескочил по карте. – Это племени единственный путь прорваться за реку, а там из в лесах ищи-свищи. Понял?

– Понял.

Петр это и так знал, похоже, говорилось уже больше для нас, личного состава, то есть. А ничего, личный состав, то есть мы, внимали.

– В усиление придадут бомбомет во вьюках, – продолжил Иван. – Он пойдет к броду, остальным в лесу от них только проблемы будут, мулы не пройдут. Байкин, вы по тропе двинете, так что возьмете. С ним три человека расчета и еще два мула с боекомплектом. Как понял?

– Все понял, – кивнул Петр.

– Следом за вами морем пойдет яхта «Смелый». На ней будет дополнительный боекомплект, туда же будем передавать раненых и пленных, если такие на марше случатся. Ввиду берега, разумеется, далее мы уже сами по себе будем.

– Как связь с ними осуществлять? – спросил уже я.

– Ракетами. Выдадим командирам взводов. Выбрать место пригодное для высадки с лодки, дождаться подхода «Смелого» и пустить ракету. Дальше разберетесь.

– Понял.

– Противник вооружен однозарядками с дымарем, – продолжал Иван. – Не все, но с половину мужчин, туркам спасибо, это они подкидывают. Есть револьверы, есть несколько винтовок нормальных, но в общем – против нас они слабы. Боевого порядка нет, но расслабляться при этом не надо, там каждый охотник с рождения, так что в лесу они как лешие, поди найди и поди не напорись на пулю. Смотреть под ноги, ставят и ловушки, и самострелы, и ямы копают.

Из форта в город никого не выпускали, даже местных. Думаю, для того, чтобы кто-то, приняв на грудь, не проболтался о плане. А может и просто не хотели чтобы воинство с утра похмельем маялось, что более вероятно.

Поскольку делать было нечего, отбился я как можно раньше, завалившись на скрипучую кровать с пружинной сеткой. Хоть высплюсь, по крайней мере. И уснул как провалился, практически моментально, без снов и любых беспокойств.

Подъем объявили в четыре утра, так что я себя похвалил за то, что не стал с вечера засиживаться – выспался. Подхватился с койки, оделся, побежал к умывальнику, возле которого быстро собиралась толпа. Снова себя похвалил, на этот раз уже за проворность, успел одним из первых. Завтрак все жевали без особого аппетита, еще не проснулись, хоть готовила кухня форта хорошо, жаловаться грех.

В казарме потрошили тюки с боекомплектом, каждый норовил взять патронов побольше. Я тоже не отставал, догрузился к штатным двум сотням, так что рюкзак начал серьезно оттягивать плечи. Вес-то у патронов раза в два с чем то больше, чем у наших «гвоздей» пять-сорок пять. Но три сотни патронов взял помимо всего остального, в бумажных пачках, обмотанных нитками. Выдали всем по четыре гранаты, похожих на обрезки труб, с торчащими хвостиками запалов. Ну, вроде и нормально.

Еще и рассветать не начало, как наш отряд, выстроившись в колонну по два, прошел через город. За нами топали три мула, груженные всяким железом и ящиками – отделение огневой поддержки, получается. Только шли с ними не трое, как Иван огласил нам численность расчета, а четверо. Ошибся, получается. За мулами шли еще пешие взводы из состава местного ополчения, всего численность до роты доходила, примерно.

Сапоги дружно топали по мостовой, иногда у кого-то звякало железо, все сосредоточенно молчали. Настроение было таким… чуть возбужденным и в то же время решительным. На войну ведь идем, теперь-то это стало ясно всем. Не на шхуне путешествуем к месту, а вот прямо построились – и пошли именно воевать.

Темно в городе, лишь редкие огни за стеклами домов, а на улицах так вообще хоть глаз выколи. Фонари здесь только в центре, а нас явно стараются по окраинам вести, мимо порта. Берегом, склады да лабазы, а потом просто каменистая дорога, ведущая вдоль сперва пляжа, а потом понемногу поднимающаяся в гору.

Понемногу светать начало, уже привычное огромное солнце поднималось из лохматых черных джунглей, раскинувшихся перед нами. Ночная прохлада быстро отступала, уступая место привычному дневному зною. Мне еще подумалось, что в тот день, когда я попал сюда, в Москве царила грязная и мерзкая, ветреная, холодная весна. Та самая, которую я ненавидел примерно так же, как и московскую осень, ну разве совсем чуть-чуть поменьше. А тут пожалуйста, курорт настоящий. Пусть подчас жара и зашкаливает – а все одно лучше, чем слякоть и холод. И цветет здесь все круглый год, и зелень кругом, и море теплое.