Помни меня - Лесли Пирс

Но мужчины не смирились с мыслью о повешении. Джеймс почему-то слепо верил в то, что находится в безопасности, потому что его срок к моменту побега уже был окончен. Сэм считал, что, если он проявит раскаяние, его выпустят. Билл и Нат просто пытались не думать о будущем. Они либо спали, либо разговаривали о чем-нибудь другом.

И все же встреча с Лондоном зажгла какую-то искру в Мэри. Она не вернула ей любовь к жизни и не облегчила ее горя, но отчетливо дала ей понять, в каком затруднительном положении находятся ее друзья.

Ни один из них не был плохим человеком, и они уже достаточно настрадались. Мэри не надеялась спасти их от виселицы, но, если бы она придумала, как добиться для них послабления тюремного режима, это, по крайней мере, сделало бы последние несколько недель их жизни более счастливыми.

Мэри размышляла над этим больше часа, а потом улыбнулась, потому что нашла выход.

— Чем вызвана такая ухмылка? — спросил Джеймс, придвигаясь поближе и присаживаясь перед ней на корточках.

— У меня есть идея, — сказала Мэри.

— Если в твоей идее присутствуют веревки и напильники, забудь о ней, — хмыкнул он. — Я уже просмотрел все наши вещи, пока мы были на «Горгоне». У нас даже ножа нет.

— Я рада, что ты не потерял свое чувство юмора, — сказала она, любовно потрепав его по осунувшемуся лицу. — Оно может пригодиться для моей идеи. Знаешь, я тут подумала: если мы знамениты, может, мы сумеем выжать из этого немного денег?

Нат продолжал спать, в тусклом свете он был похож на ребенка. Но Билл и Сэм приподнялись и сели. Джеймс лишь вопросительно поднял брови.

— Уилл думал, что сможет заработать на нашей истории, поэтому он так цеплялся за свой журнал, — объяснила Мэри. — А все эти истории еще достаточно свежи в нашей памяти. Так почему бы не продать их?

— Кому? — спросил Джеймс с сарказмом.

— Любому, кому интересно их послушать, — сказала Мэри, и в ней ожила та прежняя отчаянная женщина, которой она была когда-то, потому что снова увидела перед собой серьезную задачу.

До наступления темноты Мэри не представилось ни одной подходящей возможности, но на следующее утро, когда она услышала, как надзиратель обходит камеры, отпирая их по одной, чтобы забрать ведра, наполнившиеся за ночь, она собралась с силами, стряхнула солому с платья и поправила волосы, пока в замке поворачивался ключ.

— Давай сюда ведро! — крикнул надзиратель чуть громче, чем нужно. Он выглядел так же, как и тюремщики в Эксетере: толстый, рыхлый, с бегающими глазами и гнилыми зубами.

— Сколько за то, чтобы снять цепи? — спросила Мэри.

Надзиратель облизнул свои гнилые зубы и задумчиво окинул ее взглядом.

— Это зависит от кое-чего.

— От чего?

— От того, захочу ли я, — ответил он и загоготал.

Мэри угрожающе схватила его за грязную рубашку.

— Будет лучше, если ты захочешь, — прошипела она. — Мы дрались с каннибалами и убивали диких животных голыми руками, и нас собираются повесить за дерзкий побег из Нового Южного Уэльса. Поэтому мы не будем долго думать, прежде чем перегрызть тебе глотку. Так что, ты хочешь быть нашим другом или врагом?

Он в ужасе закатил глаза. Мэри не видела мужчин за своей спиной, но надеялась, что они делали, как она велела, и выглядели устрашающе.

— А ч-ч-что мне за это будет? — пробормотал тюремщик, заикаясь.

— Это зависит от того, как ты будешь себя вести, — сказала Мэри, потом отпустила его и мило улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты пустил слух, что мы готовы принимать посетителей. Разумеется, за плату, которой будет достаточно для того, чтобы снять кандалы и заплатить за еду, питье и горячую воду для мытья.

Мэри блефовала. Она совершенно не представляла, заинтересуется ли кто-нибудь в тюрьме или за ее стенами их рассказами настолько, чтобы платить за них.

— Ну я не знаю, — проговорил надзиратель с перепуганным видом. — Ты говоришь, дрались с каннибалами?

— Да, и у них были стрелы с металлическими наконечниками вот такой длины, — сказала Мэри, широко разводя руками.

— Я подумаю, — пообещал он и отступил, собираясь запереть дверь.

Мэри схватила ночное ведро.

— Сначала вылей это, — приказала она и сунула ведро ему в руки. — И прополощи, прежде чем принести обратно. Я не выношу этого запаха.

Тюремщик ушел с кротким видом ребенка, которого послали за хлебом, и Мэри повернулась к мужчинам и засмеялась.

— Я думаю, мы с ним договорились, — сказала она.

К полудню с новоприбывших сняли кандалы, они ели пироги с бараниной, и у них в ногах стоял большой графин слабого пива. Надзиратель, которого звали Спинкс, был таким же изобретательным, как и жадным, и они уже приняли две группы посетителей по четыре человека. Все с жадным нетерпением хотели увидеть беглецов и услышать о каннибалах.

Джеймс был прирожденным рассказчиком, и он хорошо справлялся с задачей, украшая подлинные факты о местных воинах, которые гнались за ними на военном каноэ, рассказом о рукопашной схватке на суше.

— В их деревне десятки человеческих черепов, насаженных на колья, — вдохновенно врал Джеймс. — Мы видели груды человеческих костей. Они носят ожерелья из человеческих зубов и обтягивают человеческой кожей свои щиты.

После того как вторая группа посетителей ушла, Мэри и мужчины расхохотались.

— Ну они ведь и на самом деле могли оказаться каннибалами, — проговорил возмущенно Джеймс. — Я хочу сказать, мы не так долго там пробыли, чтобы успеть это выяснить, правда?

Мэри подумала о том, как приятен звук смеха, который она не слышала со дня их ареста в Купанге. Даже на «Горгоне» они были очень подавленными. И все же она не могла не почувствовать легкого приступа грусти по поводу того, что Уилла уже нет с ними. С каким бы удовольствием он рассказывал такие истории, и они, возможно, получились бы у него более впечатляющими, чем у Джеймса.

— Ты чудо, Мэри, — сказал Сэм чуть позже, облизывая пальцы после мясного пирога. — Никто из нас не смог бы изобрести ничего подобного. Когда Джеймс рассказывал, как ты ударила каннибала веслом по голове, я чуть было не поверил. Я думаю, ты бы точно изобрела что-нибудь, чтобы спасти нас, даже если бы нас положили на сковородку.

Мэри улыбнулась. Ею снова восхищались, и это было приятно. И еще приятнее было видеть, что ее друзья стряхнули с себя уныние.

— Мы не должны слишком далеко заходить в наших фантазиях, — предупредила она их. — Мы хотим добиться сочувствия, а не репутации лжецов.

Только на следующий день они выяснили, как о них узнали другие заключенные. К ним пришел фальшивомонетчик по имени Гарри Хоукинс. Как и многие заключенные в Ньюгейте, он ждал высылки. Он был гнусным типом, маленьким и худым, с острым, как клюв, носом и длинными неухоженными волосами, что выглядело странно на фоне его хорошей одежды.