Свиток 6. Поход за амулетом - Егор Дмитриевич Чекрыгин

…Или, может, переложил на свои? Потому как теперь, чертов ящик, станет моей вечной заботой. И что-то подсказывает мне, что это еще отнюдь не последний наш разговор об Амулете. Священный долг принципа — «Пацан сказал, пацан сделал», требует чтобы Лга’нхи как можно чаще осведомлялся об успехах камланий и исследований возможностей Амулета.

Увы, с ремонтом у нас не заладилось. Буря сильно потрепала наш кораблик и если проблемы с мачтой и парусами были вполне решаемы, то начавший изрядно протекать корпус, стал серьезной проблемой. А самое главное — малопонятной. …Ну, в смысле, была бы пробоина, смогли бы залатать. А когда все доски корпуса расшатались и решили в массовом порядке переквалифицироваться в решето, такую беду с налета не решишь.

Консилиум, собранный из моряков во главе с Дор’чином и Отуупааком, провозившись три дня, вынес решение, что дело дрянь — судно надо конопатить и смолить заново, это как минимум. А как максимум, — перебрать всю обшивку, заново привязав доски к шпангоутам. …А это — дело недели на две. А может и все три-четыре. В конце концов, наши вояки в кораблестроительстве были не сильны, так что рассчитывать мы реально могли на пять-шесть человек моряков, включая и меня.

Нет, в принципе, можно было плыть и так, не слишком заботясь о сохранности груза и установив постоянную вахту черпальщиков воды. Вот только гарантий, что доплывем, не было никаких, потому как еще один такой шторм, и черпальщики уже могут не справиться. Море беспечности не прощает.

Но и сидеть тут вечно мы тоже не могли. — И смысла никакого не было, да и до Аоэрооэо, как оказалось, отсюда было рукой подать. Не говоря уж о том, что караванщики, которых мы отпустили, могли либо проболтаться кому-нибудь, либо самостоятельно привести толпу аиотееков, желая поквитаться с нами за все беды.

Я уже даже начал жалеть о том что проявил такую доброту. Но что поделать — тогда, отпуская их, мы думали что быстренько решим свои проблемы, и вот-вот уйдем в море, так что особых опасностей, в том чтобы поступить по-человечески, не предвидели. А поганить карму массовым убийством, перед броском через море, честно говоря, было неохота.

…Нет, в принципе эти ребята показались мне довольно вменяемыми. И судя по старательно постной роже, с которой Руудаак принимал слюду взамен отобранных у него товаров, — уж как минимум, в цене он не прогадал, а может еще и нажиться умудрился. (Можно только предполагать, сколько тут стоила слюда, учитывая давнишнюю монополию на нее у аиотееков «крышующих» Драконьи Зубы). Но народ, в этих краях, слабо знакомых с Учением Дебила о том, что все люди — дальние родственники, придерживается довольно простых первобытных принципов. Выгода-выгодой, благодарность тоже может быть бесконечной. Но за побитую родню надо мстить, а корабль с товарами есть корабль с товарами, а пути Икаоитииоо неисповедимы, и подарки он может дарить весьма необычными способами, и не сразу.

Короче, если эти аиотееки-торговцы встретят отряд более воинственных аиотееков, могут и предложить им попробовать откусить от лакомого кусочка. Пусть и получат от этого дай бог десятую долю, но даже десятая доля — больше чем ничего, и карман не тянет.

…Самое разумное предложение сделал Отуупаак. Осторожненько плыть вдоль берега, пока не найдем подходящего места где можно было бы починить корабль. По его словам, парочка таких была сравнительно недалеко отсюда. В конце-то концов, места тут довольно обжитые, (ага, на каждые сто — стопятьдесят километров, поселок стоит), зато живут в тех поселках моряки да рыбаки, так что смола и иные материалы да запчасти для корабельного ремонта, у них найдется.

Ну мы и поплыли.

— Так вы, все-таки, того… — Просительно заглядывая мне в глаза, уже раз в двадцатый наверное, произнес Отуупаак.

— Не боись. Все будет чики-пуки! — Ответил я ему на чистом русском, потому что отвечать на аиотеекском мне уже надоело. А народ тут русского языка малость опасался, потому как привык что его я обычно использую для особо сильных заклинаний. Отуупаак достаточно давно тусовался в нашей компании, чтобы разделить эти опасения.

…Нет. В принципе мужик был отчасти прав. Когда ведешь такую стаю волчар как мы, в гости к своей, пусть и дальней, но родне, лучше лишний раз заручиться уверениями, что ей не причинят обиды. …Но ведь не двадцатью же уверениями подряд?!?!?!

А с другой стороны, он сам нас убедил идти именно туда. Клятвенно заверяя что там и местечко достаточно укромное, и персонал чрезвычайно квалифицированный, ибо свой кораблик, он делал и переделывал именно там. Так что все что требовалось от нас, это заплатить за работу, и никого не убивать в процессе ее выполнения.

Мы конечно же согласились со столь выгодным предложением. Хотя и пришлось, ради этого идти лишние километров триста на протекающем корыте, да еще и подниматься вверх по какой-то узенькой извилистой речке, где подчас о гребле не было и речи, и приходилось, аки герои картины Репина, самим впрягаться в бечеву и тащить кораблик фактически на своих плечах.

Зато, как объяснил нам Отуупаак, благодаря речке, в окрестностях росли деревья, благодаря чему и существовала небольшая верфь. И она позволяла подвести корабли к задней стороне, стоявшей возле моря деревеньки. А это, во-первых, обеспечивало скрытность от лишних глаз, а во-вторых, — защиту от бурь, приливов-отливов, и прочих волнений.

Но чем ближе был поселок, тем чаще наш морской Сусанин, требовал уверений что мы будем вести себя как паиньки, и вовремя оплачивать наши счета… И надо сказать, уже изрядно всем надоел с этим.

И вот, наконец этот поселок. …Только людей нет. Будто вымерли все. Впрочем, это дело уже привычное. Подпихнул Отуупаака в плечо, и тот, стоя на палубе, начал орать во всю глотку, о том, кто он сам, и почему не надо бояться странных людей на непонятном корабле, что пожаловали к ним в гости.

Не сразу, …очень даже не сразу, но сработало. Постепенно из-за казавшихся брошенными хижин, начали показываться люди… — все взрослые мужики с простеньким оружием в руках.

Потом последовала церемония обнюхивания и осторожного сближения. И какой-то час с небольшим, после нашего появления, после