Любовь по-английски (ЛП) - Карина Хейл

С этой утверждающей мыслью мы приехали в аэропорт. Я обняла Клаудию и Рикардо у обочины, не желая больше откладывать наше прощанье.

Клаудия крепко в меня вцепилась и плакала, уткнувшись в мои волосы. - Я обещаю приехать в Ванкувер. Рикардо и я. Мы сделаем это, как только накопим деньги. Может быть, зимой, чтобы покататься на лыжах? Ты могла бы отвезти нас в горы Уистлер.

- Обязательно, - сказала я, надеясь, что Клаудия останется верной своему слову, что она не забудет про меня со временем, не забудет о том, что она значит для меня. Мне хотелось, чтобы она была моей подругой на всю жизнь, той, с кем можно было преодолевать расстояние и культуры. Я думаю, что мы могли бы сделать это.

По крайней мере, я так думала.

Я вытерла слезы костяшками пальцев, стараясь не размазать макияж. Затем улыбнулась им обоим, делая храбрый вид. - Ну, - сказала я. - Adios.

Клаудия с Рикардо махнули мне с грустью. Я потащила свои чемоданы к кассе и обернулась, чтобы увидеть их в последний раз. Клаудия плакала в плечо Рикардо, а он вел ее обратно к машине. Я почувствовала, что мое горло опять сдавили рыдания, желающие прорваться. Я глубоко вздохнула и втянула их.

Я пошла к стойке Эйр Канада и натянула фальшивую улыбку, которая едва мне удалась, получая свои билеты и проверяя сумки. Все это время я продолжала оглядываться через плечо и выискивая Матео. Он собирался приехать? Он бы появился? Черт возьми, он должен был сделать это в ближайшее время. Он знал, каким рейсом я вылетала и в какое время, он купил этот чертов билет.

- Вы путешествуете одна? - спросила меня представительница авиакомпании, заметив мой блуждающий взгляд. - Или ждете кого-то еще?

Я отрицательно покачала головой. - Нет, - сказала я. - Одна.

Должно быть, она уловила печаль в моем голосе, потому что одарила меня мягкой улыбкой. - Мне нравится летать в одиночку. Это один из немногих случаев, когда можно уделить внимание себе.

Я почти зарыдала на этом. Я Фальшиво улыбнулась ей, мои глаза наполнились слезами. Я поблагодарила ее, получила свои билеты, и пошла на контрольно-пропускной пункт.

Я хотела остановиться по дороге туда, зная, что Матео не мог пройти без билета. Я хотела, чтобы он догнал меня и заключил в свои объятия и сказал, что любит меня и что все будет хорошо. Я хотела, чтобы он снова был моим домом.

Я хотела его всеми возможными способами.

Но он так и не пришел.

После службы безопасности я направилась к своему выходу, все еще питая крошечную долю надежды, что он, так или иначе, пройдет. Может быть, он был в моем самолете, как нелепо это не было бы.

Я была такой мечтательницей. Романтиком в глубине души. После всего, что я оттолкнула, я все еще верила в ту большую любовь, что можно создать свои звезды и галактику, и вселенную.

Когда началась посадка на самолет, я добралась до своего места возле окна, моего любимого, пристегнулась ремнем безопасности и свернулась в клубок, прислонившись к окну и пытаясь оградить глаза от пассажиров, которые все еще производили посадку. Я чувствовала, как люди садятся рядом со мной, но не решалась смотреть на них. Я не решалась и звука издать. Я просто позволила слезам течь по моему лицу, пока смотрела свой последний раз на Испанию. Я тихо рыдала во время взлета. Я пыталась успокоить себя, когда мы набрали высоту. Это было личным моментом для меня. Так я прощалась с Испанией.

Я закрыла глаза и попыталась представить себе все мои лучшие воспоминания, прекрасное лицо Матео, его руки на моем теле, ощущение в его объятиях, улыбка Клаудии, бессонные ночи, солнечный свет, воздух, вкус вина. Если бы я сильно постаралась, то могла бы даже прочувствовать запах одеколона Матео, свежесть океана. Это принесло мне маленькую часть комфорта.

Я должна быть в порядке.

Как страна Испания стала далекой землей подо мной, как облака, сформированные над Португалией, как континент Европа обозначил себя в Атлантике, так же и я должна была быть в порядке.

Я глубоко вздохнула и заглянула в себя для ответа.

Была только я.

И я знала, что была сильной. Я была несгибаемой. И не такой уж плохой я была, как люди говорили обо мне.

Я была Верой Майлз.

И я, возможно, была отрицательным героем своей собственной истории.

Но я все же была героем.

Я буду в порядке.

Глава 32

Я выдохнула и устроилась на своем месте, стараясь не задеть моего соседа, что было невозможным. Я совершенно сбила его локти с подлокотника.

- Извините, - пробормотала я, все еще пытаясь сохранить свой дерьмовый красный нос и опухшие глаза скрытыми от посторонних глаз.

- И ты извини.

Кровь во мне застыла.

Голос.

Этот голос.

Нет.

Нет, это ж, блядь, не могло быть.

Я очень медленно повернула голову к пассажиру, сидящему рядом со мной, смотря на него в первый раз.

Матео был прямо там, глядя на меня, его спокойная улыбка и мягкие глаза в нескольких сантиметрах от моих.

У меня перехватило дыхание от шока. Я была мертва, не так ли? Самолет разбился при взлете, и я была мертва! Или спала. Я спала.

Я медленно оторвала свой взгляд от него и оглянулась на других пассажиров в самолете, задаваясь вопросом, все ли они умерли, или спали, или были странными, или что-то произошло из ряда вон выходящее, какой-то знак, что я спала или Бог играл самую жестокую в мире шутку со мной.

- Я надеялся привлечь твое внимание раньше, - сказал он, пожав плечами. - Но ты ни разу не посмотрела в эту сторону. И я вижу почему, твой маленький нос красный.

Я продолжала смотреть на него, как баран на новые ворота. Я начала трясти головой с недоверием. - Нет. Нет, к-как ты можешь быть здесь?

- Разве плохо, что я здесь?

Я еще раз покачала головой, облизывая свои губы, пытаясь найти слова, которых не было. Все вокруг меня происходило, как в замедленной съемке. Я просто лишилась разума, а остальная часть меня изо всех сил пыталась прийти в себя.

Матео.

Здесь.

Рядом.

Летит в Ванкувер со мной.

- Я сказал твоей маме, что хотел, чтобы ты была со своей семьей и людьми, которые любят тебя, - просто сказал он. - Веришь ли ты мне, хочешь ли ты этого, Вера, но ты моя семья. Ты моя Вселенная. И я люблю тебя больше всего на свете.

- Это так мило, - восторгалась женщина рядом с ним, явно подслушивая. На самом деле, я была уверена, что весь самолет, вероятно, подслушивал.

Я взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, жалея, что у нас не было уединения. Но в действительности, это не имело значения. Все, чего я хотела, было здесь.

- Ты простишь меня? - спросил он, положив свою руку на мою. Меня переполнило теплом, а по спине пробежала дрожь.