Разбитая музыка - Стинг

— Что вы читаете?

Он говорит слегка проглатывая звуки и осторожно меняя интонацию, как типичный представитель среднего класса, но я сразу замечаю знакомый оттенок в безупречном звучании вопроса. Это только след местного говора, почти незаметный, но безошибочно угадывающийся. Его манера произносить слова не совсем такая, как у меня, но очень похожая. Теперь я знаю о нем больше, чем он обо мне. Игра продолжается.

— Гессе, Германа Гессе, — отвечаю я, протягивая ему потрепанную книгу в мягкой обложке, словно это мой паспорт. Фрэнк быстро пролистывает ее.

— Он был большой любитель путешествовать, — говорит он, вертя в руках книгу. — Четыре года ходил по Гималаям. Вы читали его «Сиддхарту»?»

— Нет, не читал. А о чем это?

В разговорную интонацию своего вопроса я добавляю легкий намек на североанглийский говор. Он сразу узнает его, и в следующее мгновение мы уже знакомы. Мы — как два шпиона в чужой стране с измененными именами и фальшивыми документами, осторожные и не доверяющие друг другу, но говорящие на кодовом языке своей общей родины. Теперь он может сделать ответный ход.

— Это о двух путешественниках, которые странствуют в поисках смысла жизни. Оченьмистическая вещь, — отвечает он с некоторой иронией, чтобы вызвать мою улыбку. — Вы из Ньюкасла?

— Я из Уоллсенда, — говорю я, понимая, что для знающего человека это будет означать нечтоболее глубокое и особенное. Уоллсенд — суровое место, и там не вырастают неженки иутонченные светские люди. Я ушел далеко от ценностей и устоев моих родных мест, так же, как, вероятно, и он.

Он рассказывает мне о своих путешествиях по Непалу и Индии. Мы говорим о книгах и музыке. Мы намеренно не произносим ни слова о будущем фильме. В конце разговора мы жмем друг другу руки без малейшего упоминания о том, что я получу роль и что эта встреча может оказать серьезное влияние на его и мою карьеру. Мы соблюдаем правила поведения в подобных ситуациях.

Я знаю, что добрая половина Лондона пробуется на эту роль, но каким-то внутренним чутьем угадываю, что она моя. На следующий день звонок Пиппы подтверждает мою догадку, но даже с Пиппой я притворяюсь, что меня это не очень интересует. Кроме всего прочего я боюсь мнения Фрэнсис. Вдруг она решит, что я бесцеремонно вторгаюсь в сферу ее профессии? Как музыканту она оказала мне огромную поддержку, но как она отнесется к моим более серьезным попыткам попробовать себя в качестве актера? Пиппа — ее подруга, ее агент. Сняться в рекламе — это одно, но здесь речь идет о настоящем фильме. Когда же я все-таки сообщаю ей, что мне дали роль, она искренне рада, и я сам тихо радуюсь, что все складывается хорошо. Единственное мое беспокойство состоит в том, что съемки фильма назначены на время, почти совпадающее с началом наших давно запланированных американских гастролей. К этому времени Ян Коупленд более-менее сколотил программу наших выступлений по восточному побережью Штатов, всюду рекламируя нас и обращаясь к промоутерам, не боящимся приключений, с просьбой разделить с ним риск организации гастролей английской группы, не поддерживаемых никакой звукозаписывающей фирмой. Наши гонорары за выступления в клубах будут покрывать издержки, но не более того. И хотя нам было отказано в приветственной телеграмме и никто не вручил нам ключей от Нью-Йорка, мы тем не менее довольны теми скромными условиями, которые были для нас созданы, а все остальное зависит только от нас. Однако перед отъездом я должен успеть сняться в фильме, и мой график будет, вероятно, весьма напряженным. Размеренная и лишенная событий летняя жизнь с наступлением осени вдруг уступает место бешеной активности. Эта активность продолжится и в следующем году, когда исполнятся столь многие мои мечты. Многие месяцы я блуждал на подступах к этой жизни, но теперь водоворот событий затягивает меня все сильнее и сильнее, словно я нахожусь у края космической черной дыры. Я не испытываю страха и не сопротивляюсь. Ведь это именно то, чего я так ждал. Как доброволец перед отъездом на фронт, я хочу быть уничтоженным и в то же время — выжить. Это опасное желание.

В конце октября мы отбываем на гастроли в Америку, но за месяц до этого должны состояться съемки «Квадрофении», которые будут проходить в Брайтоне. Мой персонаж носит имя Эйс и за весь фильм произносит только несколько фраз. Это почти только картинка, но, я надеюсь, запоминающийся своим скептическим видом персонаж, который практически никак не взаимодействует с остальными героями картины. Это идеальная роль для человека, который не является профессиональным актером. Я буду на экране достаточно долго, чтобы произвести впечатление, но недостаточно долго для того, чтобы испортить его. Мне предстоит втиснуть расписание съемок в лихорадочный график выступлений на радио и телевидении, которые должны предварить выход нашего следующего сингла, «I Can't Stand Losing You», а потом и долгожданного альбома «Outlandos D'Amour». Мой день рождения в октябре этого года будет особенно богат событиями.

Я просыпаюсь в шесть тридцать утра в брайтонской гостинице. За окнами все еще темно, и горячей воды в моем номере не хватает даже на то, чтобы умыться. Знакомой дорогой вдоль берега моря я направляюсь к месту съемок, уже окончательно проснувшись от ядовито-черного кофе, выпитого из пластмассового стаканчика. На месте я одеваюсь в свой сценический костюм из акульей кожи, итальянские туфли и серый кожаный плащ. После посещения гримерной — теперь мои волосы выкрашены платиновой краской и сбрызнуты металлическим спреем, чтобы придать им потусторонний блеск — я докладываю о своем прибытии на съемочную площадку. Сейчас ровно восемь часов утра. Я признаюсь режиссеру, что немного беспокоюсь о времени, потому что сегодня вечером мне нужно быть в трехстах милях отсюда, в Манчестере. Police дает жизненно важное для группы выступление в самом влиятельном музыкальном телевизионном шоу. Сегодня нам предстоит снять сражение между двумя группировками, «стиляг» и «рокеров», когда несчастная гемпширская полиция оказывается между двух огней. (Чтобы обеспечить историческую основу идее фильма о подростковой отчужденности и разочарованности, мы воспроизводим ожесточенную битву, которая имела место в этих местах в шестидесятые годы.) Меня отправляют на берег моря потренироваться кидать металлические ящики для пива. По сценарию именно таким ящиком я должен разбить витрину магазина. Поскольку в детстве я много раз кидал такие ящики, в изобилии имевшиеся в молочном магазине моего отца, я чувствую себя так уверенно, словно рожден для этой роли.

Час спустя битва уже в полном разгаре. Полицейские на лошадях гонят нас вниз по улицам, спускающимся к берегу моря, а тем временем группа пеших полицейских с собаками и резиновыми дубинками старается перехватить нас с другой стороны. У собак вполне реальные зубы, а некоторые из наименее профессиональных актеров чрезмерно увлечены схваткой. Над нашими головами летают настоящие кирпичи и бутылки. Около сотни людей, среди которых и я, втиснуты в узкое пространство улицы и, как предписано сценарием, прижаты к витрине магазина. Рядом лежит приготовленный для меня пивной ящик, при помощи которого мне предстоит сделать свое черное дело.